— А маг еще говорил, что ни один джинн, марид или ифрит не может войти в этот дом! — воскликнула я.
Шум стал стихать. Ильдерим выглянул.
— Очевидно, так и есть, — сообщил он. — Эти отродья шайтана взлетели повыше в горы и сели на краю обрыва, болтая своими страшными косматыми лапами, о Хасан, но сундука с ними уже нет. Они оставили его здесь, а сидят на обрыве потому что чего-то ждут... Уж не принесли ли они в сундуке какого-либо гостя? Как ты полагаешь, о Хасан?
— Я полагаю, что ты прав, о Ильдерим, — сказала я, — и что ты скажешь о том, чтобы пойти и посмотреть, чем занят аль-Мавасиф? Сдается мне, что это было бы очень кстати.
— На голове и на глазах, о Хасан! — с удовольствием откликнулся Ильдерим, и я поняла, что на самом деле он никакой не купец, а один из тех удальцов, что нанимаются в охрану царей, и в жизни его волнует лишь опасность, и цену для него имеет лишь поединок с врагом, а купцом он просто зачем-то переде мной притворяется.
— Я проскользну в тот двор, где вы торговались, — сказала я, а ты обойди те помещения, где хранится вся колдовская утварь. Если маг и принимает гостя, то только там! И сразу же возвращаемся обратно.
— На голове и на глазах! — сказал Ильдерим и мы бесшумно разошлись.
Милостью Аллаха, повезло мне, а не ему. Во дворе я обнаружила аль-Мавасифа со светильником. Он помогал вылезть из сундука — и тут я схватилась за косяк, чтобы не упасть! — плешивому уроду, хуже пятнистой змеи, визирю аш-Шаббану.
Если бы моя сабля не пошла в уплату за талисман, я бы обнажила ее и снесла мерзавцу голову. Но сабли не было, и первый мой порыв не удался, а потом я подумала, что раз уж ифриты принесли сюда этого нечестивца, то нужно быть поосторожнее — как бы они за него не вступились.
И я притаилась за дверью.
— Привет, простор и уют тебе, о аш-Шаббан! — приветствовал маг визиря. — Я не ждал тебя этой ночью.
— Помнишь ли ты, о шейх, как я прилетел к тебе ровно месяц назад, и узнавал о каменном талисмане царицы Балкис, и ты сказал, что он у тебя есть, и назначил цену, и мы говорили о многих других вещах, а потом оказалось, что близится утро, и я вошел в сундук и меня унесли подвластные мне ифриты?
— Все это помню, о визирь! — сказал аль-Мавасиф. — И я рад видеть тебя в своем доме. Сейчас я кликну рабов, и они принесут еду и питье, и мы проведем изумительную ночь, подобную той, — в беседе о свойствах камней, перстней и иных талисманов...
— В другой раз, в другой раз, о аль-Мавасиф! — прервал его аш-Шаббан. — Я прибыл сообщить тебе, что мы приготовили сто белых невольниц и сто черных невольниц, и цена каждой невольницы — десять тысяч динаров, а цена каждой черной невольницы — пять тысяч динаров. И каждую из них сопровождает черный невольник ценой в три тысячи динаров, и в ухе у каждого невольника золотая серьга с жемчужиной, и цена каждой жемчужины — пятнадцать тысяч динаров. И под мышкой у каждого невольника — шкатулки с нардом, мешочки мускуса и прочие благовония. Твои условия выполнены, о аль-Мавасиф, подавай же сюда талисман!
Меня словно ветром отнесло от двери и я сама не знаю, как оказалась в комнате, где уже ждал меня Ильдерим.
— Ради Аллаха, о Ильдерим! — воскликнула я. — Бери скорее всю эту кучу талисманов и клетку и беги отсюда в горы! Прибыл новый покупатель, и он обещает за талисман все эти сотни невольников и тысячи динаров, о которых толковал старый скупердяй!
— Так я и знал! — отвечал Ильдерим, сгребая шкатулку, зеркало, флаг и камни. — Разве могут ифриты принести что-то хорошее? Я постараюсь укрыться между большими камнями и осторожно спуститься вниз. А тебе, о Хасан, придется остаться здесь и спрятаться хорошенько, ибо если ты ночью появишься под открытым небом неподалеку от источника Мужчин, тебя непременно учует эта скверная Азиза, не дай Аллах ей удачи!
— С рассветом я выйду отсюда и отправлюсь в город, — сказала я. — Мы встретимся у хана, где лежат твои товары. А теперь беги, о Ильдерим! Ведь тебя эта дочь греха не тронет!
Он завернул в плащ клетку с попугаем и прочие части талисмана, хлопнул меня по плечу и исчез во мраке.
Я же прокралась туда, где должен был произойти интереснейший разговор между пятнистой змеей и старым скупердяем.
Аль-Мавасиф понял, что проворонил великое богатство. Он сперва онемел, потом стал испускать вопли, потом же принялся рвать на себе бороду. В тот миг, когда я исподтишка заглянула во внутренний двор, клочья уже летели во все стороны.
— О я несчастный! — провозглашал маг. — О я преследуемый шайтанами! Сколь велика моя скорбь, о аш-Шаббан!
— Я тебя еще раз спрашиваю, где талисман? — наливаясь яростью вопрошал гнусный визирь.
— Я продал этот талисман двум заезжим купцам, о аш-Шаббан! — признался наконец аль-Мавасиф. — И они заплатили мне чудодейственной саблей!
— Разве есть на свете сабля ценой в двести невольниц, сто невольников и еще груду всяких побрякушек? — справедливо усомнился аш-Шаббан.
— Вот она, эта сабля, повелевающая джиннами и ждавшая лишь обладателя с длинной седой бородой! — возопил маг и показал аш-Шаббану мою саблю.
— Дай ее мне, ради Аллаха! — И аш-Шаббан вырвал у него из рук царский клинок. — Говоришь, два проезжих купца?
— Два купца, прекрасные юноши, подобные луне в четырнадцатую ночь, о аш-Шаббан!
— Откуда же взялся второй? — пробормотал аш-Шаббан. — О аль-Мавасиф, не джиннами повелевает эта сабля, а глупцами. Это всего-навсего сабля царевны Бади-аль-Джемаль! Вот, кто купил у тебя талисман! И вот кто провел тебя как младенца!
— О Аллах всемогущий! — растерялся маг, но тут же опомнился. — Но если так, о визирь, нет мне больше нужды в этой сабле, и я могу сказать тебя, что эти два купца все еще здесь и спят в дальней комнате, и талисман при них! Они только утром собирались...
— Единственное создание Аллаха, кому не должен был попасть в руки этот талисман, — царевна Бади-аль-Джемаль! — воскликнул аш-Шаббан. — И надо же было случиться, что она оказалась здесь, как будто у нее на службе джинны и ифриты! Ладно, о маг, сейчас мы пойдем в ту комнату, умертвим царевну и разобьем на мелкие куски талисман.
— Ты хочешь уничтожить талисман?.. — аль-Мавасиф, кажется, даже побледнел.
— Именно для этого я его и покупаю.
— Но послушай, о аш-Шаббан... Разве для того я рассказывал тебе про древнейший в мире талисман, и показывал, как его составляют, и толковал о его удивительных свойствах, чтобы ты уничтожил его? — с этими словами старый маг рухнул на колени. — Пощади талисман, о владыка! Тебе не будет от него вреда! Делай что хочешь со своей царевной, только пощади талисман! Другого такого нет во всем мире!
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});