Читать интересную книгу Сочинения. Том 2 - Александр Строганов

– Мне сложно так сразу.

– Простите великодушно, когда бы я спросил вас, был ли у вас в детстве хвост, вы тотчас ответили бы, что хвоста у вас не было. Или был?

– Не было.

– Но вы могли этого не знать. Хвост вам могли удалить еще в возрасте несмышлености.

– Нет, хвоста у меня не было.

– Почему вы так уверены в этом?

– Мама сказала бы мне…

– Не факт. Она могла скрыть от вас эту деталь, чтобы не травмировать вашу психику.

– Остался бы шрам.

– Умница! Вот вы уже отстаиваете и настаиваете. Как говорится, сомнения прочь! Вот и на мой вопрос вам следовало бы ответить либо твердым да, либо решительным нет.

– Но история человечества – слишком обширная тема. Нужно много читать, заниматься этим вопросом…

– Еще больше запутаетесь. Знания умножают печаль. Помните? Никто никогда ни о чем не сможет сказать с уверенностью и оказаться правым. А коль скоро правых нет, чего голову ломать? Нужно занять ту или иную позицию и ее отстаивать. В противном случае вас растопчут, мокрое место от вас останется, в противном случае.

– А как же хвост?

– А что, хвост?

– В том, что у меня не было хвоста я уверен, и я прав.

– Уверены?

– Уверен.

– А если я вам скажу, что копчик – есть не что иное, как рудимент хвоста? Что, сели в лужу?

– Пожалуй.

– Вот-вот. В то же время находятся ученые, которые считают, что это – совсем не так. Кто же из них прав?

Что же получается? А получается вот что. Прав тот, кто с большей уверенностью отстоит свои позиции. Предположим, у меня нет окончательного суждения на этот счет. Я никому, разве что вам, в качестве примера, не предлагаю эту шараду. Кто бы ни поднял при мне тему хвоста, я – нем как рыба. Мне это не нужно. И так – всю жизнь. Потому что мне этого не хочется.

Какой же мы имеем итог, мамочка-любочка?

– Какой?

– Никому и голову не взбредет, что я – великий специалист по хвостам.

– А на самом деле?

– А на самом деле я мог бы быть им. И неизвестно, в таком случае, как сложилась бы моя биография. Так-то, мамочка-любочка.

– А как вы определяете, что вам нужно, а что нет?

– Интуиция. Мы недооцениваем свое шестое чувство, а оно, в некоторых случаях, если не сказать, в большинстве случае, является для нас наиважнейшим. Как кино, – Веретено проваливается в смех, увлекая за собой Андрея Сергеевича.

– Ноги ведут нас, – заявляет, вернувшись в реальность, старик, – Ноги знают. Ноги, руки, живот. Вам же не нужно долго размышлять, когда сосет под ложечкой, над тем, что требуется сделать? Отправитесь на кухню и достанете кусок мяса из холодильника. Отчего же мы сомневаемся, направиться нам туда или в обратную сторону? Любите вы или нет? Есть Бог или нет Бога? Чего тут сомневаться? Интуиция дает точный ответ.

– Да-да…

– Вам хочется спросить меня о чем-то?

– Спросить?..

– Ну, да, я же чувствую.

– Не знаю, мой вопрос может показаться вам неожиданным…

– Я похож на человека, которого можно застать врасплох вопросом?

– Просто не хочется выглядеть, как бы это лучше сказать?..

– Задавайте свой вопрос.

– Вы верите в существование Гипербореи?

– В будущем или прошлом?

– ?

– Это важно.

– Не думал об этом.

– А это как раз самое важное.

– Вообще.

– Нет.

– А как же?..

– Никак. И на том стою. Расстроил вас?

– Немного.

– Ну, что же, без этого нельзя. Знаете, как говорится? Не все коту масленица. Любите Островского?..

Еще один библиофил. Да их как будто специально собирали для меня.

…Нет? Напрасно. Там все такие живые. Смешные имена. Его хорошо читать. Полезно. А куда, позвольте полюбопытствовать, вы направляетесь?

– В Суглоб.

– Печально.

– Почему?

– Пепелище.

– В каком смысле?

– А вы что же, ничего не знаете?

– Нет.

– Ну, и ни к чему вам.

– Позвольте, но…

– И не спрашивайте. Одно могу присоветовать – подумайте хорошенько. До Суглоба еще есть время одуматься.

– Но почему?

– И не спрашивайте.

Некоторое время собеседники проехали молча.

Упоминание Андреем Сергеевичем пункта следования привлекло в беседу нечто необъяснимое и опасное, наподобие шаровой молнии. С того момента, как прозвучало Суглоб, старец как-то скис, точно исполняемую им дивную мелодию нарушил убийственный стон дрели. Наш путешественник же почувствовал необъяснимый страх.

Первым опомнился Веретено, – Вот, что, я вас сейчас чаем горячим напою, с лимончиком, и не спорьте, без чая вам не уйти от меня.

Точно освободившись о незримых пут, старец заходил всем телом, так несуразно, что человек, не слышавший его намерений, никогда не догадался бы, что тот отправляется за чаем, и вообще намеревается куда-то идти. Тем не менее, тело Веретена переместилось в коридор и исчезло за поворотом.

Благово почувствовал легкую тошноту. В минуты тревоги с ним нередко случалось такое.

Зашевелился ком за спиной. Показалась землистого цвета голова со слипшимися рыжими волосами, – Товарищ, пожалуйста. Там, под столиком стакан, пожалуйста, подайте.

Андрей Сергеевич извлек из-под столика теплый нечистый стакан с водкой и передал страждущему.

Страждущий сделал глоток, вздрогнул, вернул стакан, – Товарищ, пожалуйста, поставьте на место.

Благово механически выполнил и это поручение.

– Спасибо, товарищ. Вы не переживайте. Он это иносказательно. Он не Суглоб, он всё имел в виду.

– Всё?

– Да что же вы сами не видите?

– Что?

– Всё – пепелище. Вы на меня посмотрите, на него. Да хоть на себя посмотрите. Вы давно себя в зеркале видели? То-то. И знаете что, ступайте с Богом, пока он не вернулся. Он вас заговорит. Да еще и в карты играть заставит. Ступайте от греха.

От этих слов наш путешественник встрепенулся, – Да, да, конечно, – вскочил и был таков. Отчего-то страх сменил мучительный стыд. Андрей Сергеевич даже покраснел.

***

Валентина!

Я не вижу ни малейшего смысла в том, что ты ушла, равно, как не вижу смысла и в том, когда бы ты осталась.

Пишу плохо не потому, что волнуюсь, а потому, что мне совершенно, то есть абсолютно безразлична ты, равно как и все окружающие тебя, равно как и окружающие меня люди, если то, что называется людьми можно так назвать. Ибо им в точности также все равно. Такие настали времена, Валентина.

Ибо эмоции кончились, и кончились вдвойне по причине того, что назвать эмоциями то, что принято называть эмоциями, к эмоциям не имеет никакого отношения.

Пишу плохо и витиевато, но ты поймешь, меня, если захочешь, хотя прекрасно отдаю себе отчет в том, что понимать здесь нечего и незачем.

Я продолжаю проживать свою жизнь, хотя какая это жизнь? Если вдуматься, человек, Валентина, в чем я убедился, это такое дивное существо, что, сколько его не корми, сколько его не гладь по головке, сколько его не утешай, будет говорить и действовать не сообразно каким бы то ни было установкам и правилам, и не вопреки, что напрашивается, но неизвестно для чего. По воле, так сказать, склизких волн обстоятельств, приготовленных неизвестно кем.

Исходя из вышеизложенного, жизнь не то, чтобы прекрасна, скорее сумрачна и задумчива. И это я готов повторять раз за разом хоть самому себе, хоть с трибуны, хоть на смертном одре.

***

Вольная, но практичная женщина Виктория Молот догадывалась, что она проститутка, но от этого ее желание успешно выйти замуж не убывало. Потому что это в прежние годы, годы ханжества и тщедушия, слово проститутка несло в себе ярко выраженное негативное звучание. С наступлением всеобщего просветления и вдохновения, всякое понятие наполнилось жизнью, во всем ее многообразии, и обрело вполне разумный вид. Так что ничего удивительного в мечтах Виктории не было. Мало того, с учетом приобретенных ею специфических умений и трезвому взгляду на жизнь, ее шансы, в сравнении с довольно наивными представительницами постных профессий, выглядели более предпочтительными.

Тем не менее, время шло, а предложений как-то не следовало. Становилось очевидным, что без привлечения метафизики предвкушение брака может затянуться. И Вика, согласно рекомендации уже создавшей к тому времени крепкую семью подруге, в недалеком прошлом такой же вольной и практичной женщине Жанне Жимкиной, отправилась к пожилой цыганке Ляле Геннадьевне, дабы та погадала, а, по возможности, и нагадала ей женского благополучия. Желательно сорока лет от роду, смирного и при деньгах.

Гадание незамедлительно выявило короля червей. Радостное событие должно было произойти буквально со дня на день. Промелькнула мысль, стоило ли вообще ходить к пожилой цыганке Ляле Геннадьевне, когда, судя по всему, червовый король уже навел стрелки на брюках и выбирает или не выбирает галстук в тон?