Холодные капельки пота на лбу — как ласковое прикосновение материнской ладони. А трясущиеся плиты под ногами — словно опасно пошатнувшаяся твердь, которая в любой момент могла превратиться в бездонную пропасть.
Так странно. И так неистово быстро сменяют друг друга посетившие меня эмоции. Раздражение, гнев… любопытство… сомнение… недоверие… снова гнев, словно внезапно вспыхнувшее чувство у некстати разбуженного великана…
Однако по мере того, как мы стояли и ни во что не вмешивались, гнев становился все тише. Любопытство, напротив, заметно окрепло. А первоначальное недоверие сменилось сперва неуверенностью, а затем и робким, едва угадывающимся в шелесте ветра вопросом. Мол, кто вы? Зачем позвали? И что хотите с нами сделать?
Объединение разумов произошло настолько быстро, что я даже не сразу осознала, что слышу через Ника все то, что в реве пламени и журчании ручейка сумели донести до него потревоженные стихии. Они были недовольны, это верно, ведь в прошлый раз мы слишком быстро заставили их уйти. И они об этом не забыли. Негодовали. А еще всерьез сомневались, можно ли нам доверять. И испытывали слабенькую, едва ощутимую надежду, что на этот раз мы не сделаем им больно.
Как-то раз Ник обмолвился, что стихии живые и при каждом появлении одаривают призвавшего их мага целым сонмом всевозможных ощущений. От приятных в начале, до довольно болезненных в конце. Однажды я даже почувствовала отголоски этих ощущений. А сейчас они выросли многократно, и это было… неожиданно. Огонь, Воздух, Земля и Вода… свирепые и мощные, непримиримые и опасные. Такие разные, но при этом удивительно дополняющие друг друга. По-настоящему живые. Могучие. И, что бы там ни говорил Норр, весьма мало похожие на неразумных детей.
Нам всегда говорили, что стихии — это противоборствующие элементы. Что ни одна из них не уживется со своим антагонистом. Однако сейчас они были здесь. Вместе. Четверо — как одна могучая и непокорная, но при этом вполне осознающая себя и свои возможности сила, которой, как это ни удивительно, тоже было свойственно… скучать?
Я чуть не поперхнулась, уловив через Ника эту неожиданную, но вполне отчетливую эмоцию.
Оказывается, в своем обычном состоянии стихии находились в некоем подобии дремы. А призыв воспринимали как предложение проснуться. Призыв означал для них перемены, какое-то движение, жизнь. И пусть обычный маг не мог им дать возможность проявить себя в полной мере, но это все равно было что-то новое. Своеобразное, хотя и кратковременное развлечение, которое, к сожалению, далеко не всегда приносило удовольствие.
Чтобы развлечься, Огню надо было жечь, Воде — разливаться как можно дальше и дольше, Ветру — от души похулиганить, а Земле, спокойной и рассудительной, было достаточно просто ощутить себя цельной. Однако, к сожалению, слабые человеческие заклятия не могли вместить в себя их настоящую мощь. Это было все равно что пытаться задуть свечу через игольное ушко. Несопоставимо малые размеры магического дара вынуждали стихии сдерживаться, не давали полной свободы и чаще всего заканчивались разочарованием, чем благодарностью.
Стихиям хотелось большего. Для полноценного удовольствия им требовалось расправить плечи, освободиться от оков обычного заклинания. Так, как позволял им Ник. Абсолютов слишком долго не было в этом мире, поэтому стихии едва не начали о них забывать. Тосковали, конечно. Мечтали, что однажды их снова освободят. И вот когда такой маг все-таки пришел, то оказалось, что он, едва выпустив на волю, тут же захотел снова загнать их в клетку.
Именно поэтому Огонь был так зол. Поэтому же ветер так свирепо стегал мои щеки. Однако сейчас, когда мы стояли рядом и с беспокойством ждали, чем все закончится, у нас все же получилось услышать друг друга. Ведь не только Ник их понимал — связь мага со стихиями всегда двусторонняя, поэтому они его тоже слышали. И вот когда им стали понятны наши общие опасения, зал перестал походить на пылающую воронку. Огонь поумерил свой пыл и перестал нас обжигать, болезненно резкий ветер внезапно стих, а на мокром полу перестали вздыбливаться каменные плиты.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Мы с Ником тихонько перевели дух, а красно-коричнево-синее кольцо вокруг недоверчиво приблизилось.
Не знаю, что уж сподвигло меня начать диалог, но, как только моей щеки коснулось легкое дуновение воздуха, я протянула руку и, позволив ветру пройти сквозь нее, с улыбкой пошевелила пальцами, которых коснулся такой же легкий холодок.
Это оказалось забавно — не управлять стихией, а позволять ей делать что захочется. Касаться, дуть, щекотать, игриво кружиться вокруг ладони пятью крохотными вихриками.
Ник широко раскрытыми глазами следил за нашей игрой, но, как и раньше, не вмешивался. Даже когда ветер возжелал большего и с упругим толчком ворвался в мое тело, вызвав целую гамму непередаваемых, никогда ранее не знаемых ощущений, а вместе с ним и желание рассмеяться в голос.
Тогда же я и поняла, какую грубую ошибку мы совершали раньше: со стихиями нужно было не воевать, а договариваться. Не повелевать, а просить. Предлагать. Заинтересовывать. Искать компромиссы. Потому что они, будучи частью Ника, прекрасно все понимали и в принципе не возражали исполнить некоторые его… или мои… несложные просьбы. И они же одаривали его целой гаммой ощущений в зависимости от того, насколько правильно он отвечал.
Когда ветер в ответ на мой молчаливый вопрос со свистом вырвался обратно и по пути вздыбил длинные волосы мага, из горла Ника вырвался нервный смешок. Но сама идея оказалась верной, потому что ветру понравилась наша реакция, и он из вредности решил похулиганить еще, превратив наши прически в нечто невообразимое.
Это было смешно. И я, наверное, тоже выглядела забавно. Поэтому рассмеялась уже отчетливо и не стала возражать, когда следом за Воздухом Вода тоже решила рискнуть и с ходу облила нас с Ником целым водопадом из сверкающих капелек.
Капельки, правда, оказались теплыми, но на одежду все равно подействовали плачевно. Ветер потом попытался исправить положение, но без подогрева высушить одежду ему оказалось не под силу, поэтому он попросил Огонь, тот добавил немного от себя… и через пару минут мы смеялись уже все, потому что два растрепанных, слегка обгорелых и закопченных чучела, на которые мы стали похожи, иных эмоций просто не вызывали.
После этого мне пришлось попросить Огонь быть аккуратнее, и он после этого даже смутился. Но все же не отказался повторить опыт Воды и Воздуха, подарив мне новый опыт слияния и целую гамму непередаваемых ощущений, из которых ведущим было «Ух, как горячо!».
Потом мы какое-то время просто дурачились, общались, постепенно привыкая друг к другу. Но в какой-то момент витающий неподалеку Норр дал сигнал закругляться, и я с сожалением признала, что не хочу расставаться с новыми друзьями. И слегка опешила, когда кружащийся вокруг нас разноцветный вихрь без колебаний втянулся в мое тело и уютно устроился где-то глубоко внутри, благо расширенные богинями резервы это позволяли.
— Ниэль… — пораженно прошептал Ник, когда понял, что именно я натворила.
Я в ответ только улыбнулась.
Кажется, именно этого мне и не хватало — ощущения наполненности, цельности, какого-то смысла. Но теперь все было в порядке: быть может, у меня и не осталось собственной магии, зато появились стихии. И только здесь, сейчас, я с неожиданной теплотой поняла, что именно этого ждали от меня благословившие нас богини.
Глава 7
— Уи-и-и-и! — с визгом повисла у меня на шее Ланка. — Вы это сделали!
Я улыбнулась.
— Да. У нас получилось.
— Круто! — выдохнула подруга, а потом повернулась к Нику и порывисто его обняла. — Ты молодец, белобрысый! Я тобой горжусь!
Маг озадаченно замер.
— Э-э…
Ланка вместо ответа снова рассмеялась, после чего звучно чмокнула его в щеку и, отцепившись от прокопченной мантии, закружилась вокруг нас, широко расставив руки и мечтательно уставившись в потолок.