Читать интересную книгу Год испытаний - Джеральдина Брукс

Я собиралась уже затушить огонь, но Элинор меня остановила:

— А с этим что будем делать, Анна? — Она держала в руке связку головок мака.

— Мак нам может понадобиться, чтобы облегчить страдания больных, — сказала я неуверенно.

— Гауди понимали, какая это опасная вещь, Анна. У них здесь мака совсем немного, его хватит только на то, чтобы облегчить боль нескольким самым тяжелым больным. А как мы будем решать, кто больше всего в этом нуждается?

Я взяла связку и хотела бросить ее в огонь, но у меня не хватило решимости разжать пальцы. В этих семенах была единственная возможность забыться и не думать обо всех этих страданиях. Но потом я поняла, что это неправда. У нас была наша работа, мы могли принести пользу людям. Но для того, чтобы готовить снадобья, нужна ясная голова. И я швырнула связку в огонь. Коробочки зашипели, а потом лопнули, и мак, разлетевшись мелким дождем, смешался с пеплом.

Глава 7

Подходя к дому, мы увидели мистера Момпелльона на церковном кладбище. Он был без плаща, рукава белой рубашки закатаны по локоть, волосы влажные от пота. Он рыл могилы. Вокруг него уже зияли три длинные ямы, он рыл четвертую.

Элинор подбежала к нему и хотела отереть пот с его лба. Он отстранил ее руку. Его лицо было серым от усталости. Она умоляла его отдохнуть, но он покачал головой:

— Мне некогда отдыхать. Сегодня мы хороним шестерых, и среди них Джон Миллстоун. — Наш старый могильщик умер утром, пастор нашел его по пояс в могиле, которую тот копал. — У него не выдержало сердце. Он был слишком стар для работы, которая обрушилась на него в последнее время.

Глядя на мистера Момпелльона, я забеспокоилась, что он тоже может свалиться от усталости. Прошлой ночью ему не удалось сомкнуть глаз, он, верный своей клятве, ходил от одного умирающего к другому.

— Сэр, вы не должны заниматься этим, — сказала я. — Давайте я пойду в таверну и позову кого-нибудь из мужчин.

— И кто, ты думаешь, согласится прийти, Анна? Все и так трудятся с утра до ночи. Как же я могу заставлять их делать еще и эту работу?

И он продолжать копать, пока не стемнело. А потом послал слуг обойти дома умерших и передать, что они могут приносить своих родных. Это была ужасная процессия. Никто уже не думал о гробах, люди просто несли или волокли за собой своих близких и бросали их в могилы. Мистер Момпелльон прочел над каждым молитву при зажженных свечах, а потом помог забросать могилы землей. Пока он рыл могилы, его попросили посетить еще две семьи. Когда похороны закончились и он пришел домой, Элинор принесла ему горячей воды и чистую одежду, а я приготовила ужин. Он быстро поел, надел плащ и отправился выполнять свое обещание.

— Так больше продолжаться не может, он этого просто не выдержит, — сказала я, когда стук копыт затих вдали.

— Я знаю, — ответила Элинор. — Он силен физически, но воля его еще сильнее. Он может заставить себя делать то, что ни одному человеку не под силу. Ты уж мне поверь.

В ту ночь пастору удалось поспать совсем немного, да и следующий день не принес облегчения. Утром я пошла с ним на ферму Мерриллов, где лежал при смерти Джейкоб. Брэнд, который жил в его доме, увел маленького Сета на пастбище, чтобы проверить овец, но в основном чтобы тот не видел, как мучается его отец. Черити уснула на матрасе в углу. Пока я пекла овсяные оладьи для детей, пастор разговаривал с Джейкобом. Он спросил, не хочет ли тот что-то сказать, пока болезнь не затуманила его мысли.

Лицо у Джейкоба было красным, его била лихорадка.

— Мистер Момпелльон, я знаю, что недостойно бояться смерти, но я все-таки боюсь. Из-за детей. Я не хочу, чтобы Черити рано вышла замуж, как ее мать… И маленький Сет… Я так боюсь, что он попадет в приют для бедных, ведь за ним некому ухаживать. Черити, конечно, трудолюбивая девочка, но нельзя же требовать от десятилетнего ребенка, чтобы она растила брата и делала все дела на ферме…

Мистер Момпелльон положил руку на лоб Джейкоба:

— Не волнуйся, Джейкоб, я понял, что тебя беспокоит. Но разве ты не понимаешь, что Господь Бог уже позаботился о твоих детях? Он послал тебе Брэнда, и ты принял его и обогрел, когда тот в этом очень нуждался. Разве ты не видишь в этом Промысел Божий? Сейчас, когда ты в нем нуждаешься, он здесь, с твоими детьми. Брэнд очень хороший молодой человек, ему некуда идти. Сделай его членом своей семьи, Джейкоб, чтобы он здесь остался и стал старшим братом для твоих детей. Он о них позаботится.

Морщины на лбу Джейкоба разгладились, он сжал руку пастора и попросил его составить для него завещание. На составление завещания ушло много времени, так как Джейкобу становилось все хуже и хуже, и ему трудно было говорить. Однако терпение пастора, казалось, было безграничным. Он подозвал меня, чтобы я засвидетельствовала подпись Джейкоба Меррилла: еле различимый кривой крест. Только когда я взяла бумагу, чтобы промокнуть ее и положить на место, я, глянув в текст, поняла, насколько пастор устал.

«Во имя Господа нашего, аминь. Я, — здесь мистер Момпелльон в момент умственного помутнения поставил свое собственное имя, а потом зачеркнул его и написал правильно, — Джейкоб Меррилл из графства Дерби, в этот день, — пастор не проставил дату, может быть, потому, что не мог ее вспомнить, — находясь при смерти, но в полном сознании, заявляю о своей последней воле. Я оставляю все свое имущество, дом, землю, домашнюю утварь моему сыну Сету, моей дочери Черити и Брэнду Ригни, бывшему слуге из Бредфорд-Холла, которого назначаю своим наследником наравне с моими родными детьми в надежде, что он останется жить с ними и будет их опекуном».

Я ничего не сказала пастору о пропущенной дате, ведь я не имела права читать личное завещание Джейкоба Меррилла. Когда я складывала бумагу в коробку, на которую указал Джейкоб, я заметила, что Черити зашевелилась в своем углу. Я подогрела ей еду, рассказала, как доделать жаркое, которое тушилось на плите, и ушла вместе с мистером Момпелльоном.

Элинор встретила нас с озабоченным видом. Еще два тела ждали могил. Мистер Момпелльон вздохнул, сбросил плащ и сразу пошел на кладбище.

Тогда я решила забыть о своей гордости и, не сказав ничего Элинор, отправилась к отцу, надеясь застать его трезвым. К счастью, Афра и дети были здоровы, хотя младшие очень исхудали.

Я принесла травы и объяснила Афре, как сделать настой. Мой отец, который еще не поднялся с постели, зашевелился, услышав наш разговор, и встал, проклиная головную боль.

Разговаривая с ним с почтением, которого я не испытывала, я объяснила ему тяжелую ситуацию, которая сложилась с похоронами, и попросила его о помощи. Как я и ожидала, он начал ругаться и говорить, что у него и без того полно работы и что моему «болтуну священнику» полезно заняться настоящим делом. Тогда я предложила ему выбрать из моего стада овцу к воскресному обеду и пообещала ему еще одну в следующем месяце. Это было щедрое предложение, и, хотя он продолжать сквернословить, мы в конце концов договорились.

Холодная зима совсем измотала меня, я стала похожа на привидение. У меня не было ни одной свободной минуты, спала я урывками — либо у изголовья умирающих, либо сидя на табуретке в доме пастора. Рождество прошло незаметно, мы его даже не праздновали. На Масленицу я принимала роды у Кейт Толбот. У нее родилась здоровая девочка, и я надеялась, что теперь она не будет так скорбеть по погибшему мужу. Неделю спустя настала очередь Лотти Моубрей. Эта бедная, простая женщина родила без единого крика. Это были самые легкие роды, которые мне довелось принимать.

Каждый день нам было за что благодарить графа: он продолжал снабжать нас всем необходимым, как и обещал. Каждый день нам привозили продукты и оставляли их либо у Межевого камня, либо у родника, который мы стали называть источником Момпелльона. А вот от Бредфордов, сбежавших в благополучное графство Оксфордшир, мы не получили ни материальной помощи, ни слова сочувствия.

Кухня в доме пастора теперь напоминала жилище алхимика. На деревянном столе, который раньше я тщательно отскребала, теперь постоянно были разложены нарезанные травы, отчего столешница покрылась зелеными пятнами. Элинор ходила с красными глазами, она не отрывалась от книг, пытаясь выискать в них еще что-то новое. Но в основном мы учились извлекать полезные вещества из растений опытным путем. Одни листья мы заливали маслом, другие спиртом, третьи водой, чтобы проверить, какой из этих способов даст лучшие результаты. Из сушеных трав мы заваривали различные чаи. Если настой был слишком горьким, мы добавляли в него мед, и получался сироп. А потом я опять принималась измельчать травы и корни, которые мы выкапывали из промерзшей земли. Когда я видела, что мы уже извлекли из растения все, что можно, я брала оставшуюся после переработки кашицу и мешала ее с пчелиным воском, пока не получалась лепешечка, которую можно было прикладывать к ранам. Мы ставили перед собой две цели: облегчить страдания больных и найти средства, которые укрепили бы здоровых.