Читать интересную книгу Год испытаний - Джеральдина Брукс

Ослепнув от дыма и кашляя так, что казалось, разорвется горло, я отползла подальше. В этот момент осколок камня больно ударил меня по плечу, а затем еще более тяжелый кусок рухнул мне на спину. Я упала лицом в грязь и тщетно пыталась выбраться из-под обломков.

«Остановись! — умоляла я. — Пожалуйста, остановись!» Но треск не прекращался. Он сопровождался камнепадом. Я судорожно пыталась отбросить камни, но их груз становился все тяжелее и тяжелее и наконец совсем придавил меня к земле.

«Ну вот, — подумала я, — все-таки я встречу смерть здесь, под землей. Так же, как мой Сэм». Я чувствовала, как проседает пласт земли у меня над головой, как смещаются камни и в образовавшиеся щели просачивается мокрый грунт. Кровь стучала в ушах громче, чем треск камней.

Затем произошла странная вещь. Страх куда-то отступил, и перед моим мысленным взором встали как живые мои мальчики. Я перестала сопротивляться и выдохнула воздух, который до той поры пыталась удерживать в легких. Вдохнуть было уже нечего. Я смирилась с тем, что лежу щекой на камне, который станет моим склепом и моей надгробной плитой.

В конце концов, ничего страшного, я смогу вынести такой конец. Перед глазами у меня потемнело, и лица моих сыновей начали таять, но я все надеялась удержать их. Боже, дай мне посмотреть на них еще хоть несколько мгновений! Но темнота наступала, с ней пришла и долгожданная тишина: я уже не слышала ни биения своего сердца, ни грохота камней.

Думаю, так бы я и умерла, если бы Элинор меня послушалась и поднялась на поверхность и если бы Мерри не нарушила данное нам с Элинор обещание. Оказалось, Элинор все это время пряталась за большим камнем всего в сотне ярдов от того места, где я разожгла огонь, а Мерри спустилась вниз и успела дойти до начала туннеля. Услышав грохот обвала, обе бросились мне на помощь. Придя в сознание, я обнаружила, что могу дышать — отчаянными усилиями им удалось освободить мою голову. Я была теперь завалена камнями по шею.

Кругом была тишина, на этот раз настоящая. Камни больше не падали. Когда дым рассеялся, мы увидели результаты: на месте выжига громоздилась куча блестящих кубиков руды, из которой Мерри Уикфорд сможет набрать не только ту меру, которую она обязана предъявить, ей этого хватит и на будущее. Элинор с Мерри наконец разобрали груду придавивших меня камней, и с их помощью я выбралась на поверхность.

Не знаю, как я добрела до деревни. Все тело ныло, каждый шаг причинял мучительную боль. Но нам некогда было расслабляться: приближались сумерки. Элинор одной рукой поддерживала меня, а в другой зажала веревку, на которой они вместе с Мерри волокли мешок с рудой. Мы направились прямо к дому управляющего шахтами Алана Хьютона.

Если Алан и был потрясен нашим видом — в грязи с ног до головы, поцарапанные, промокшие, — он быстро пришел в себя и приступил к исполнению своих обязанностей, вызвав в таверну Дэвида Бертона и как можно больше свидетелей. Пока шахтеры собирались, Элинор послала кого-то за мужем.

Очень скоро раздался стук копыт Антероса. Элинор отвела меня в дом Алана Хьютона, усадила у печки и начала промывать мои ссадины теплой водой. О себе она даже не подумала, поэтому, когда пастор вошел в дом, она поднялась ему навстречу в таком виде, как была. Она стояла с непокрытой головой, ее светлые, пушистые волосы слиплись от грязи и свешивались на лоб бурыми прядями. Пастор, пораженный ее видом, так и замер на пороге. Какое-то время он молча смотрел на нее, а потом разразился громким смехом. Когда он попросил подробно рассказать обо всем, что мы делали в этот день, по его голосу чувствовалось, как он гордится своей женой.

А потом мы пошли все вместе в таверну. Я обрадовалась, что мистер Момпелльон будет там с нами, ведь еще неизвестно, как шахтеры посмотрят на наш поступок, который не укладывался ни в какие рамки общепринятых норм поведения. Но при виде нас мужчины, собравшиеся во дворе, поднялись со скамеек.

— Приветствуем новых шахтеров! — выкрикнул кто-то, и практически все поддержали его громкими возгласами. Молчал только Дэвид Бертон.

Управляющий шахтами установил медную измерительную посудину. Мерри вышла вперед, волоча за собой мешок с рудой. Управляющий помог ей взобраться на стол, чтобы достать до таза. Она осторожно перегружала руду из мешка, до тех пор пока таз не заполнился. Собравшиеся встретили этот момент одобрительными возгласами.

— Друзья, — произнес Алан Хьютон, — Мерри Уикфорд сохраняет права на жилу. Это ее владение до тех пор, пока на ее заявочном столбе не будут сделаны три зарубки. — Затем он бросил взгляд из-под кустистых бровей на собравшихся. — И советую хорошенько подумать, прежде чем кто-то снова решится на такое, хотя по нашему кодексу это и не возбраняется.

В ту ночь я спала на животе, поскольку на спине, там, где меня придавил камень, была огромная ссадина. И тем не менее я спала так крепко, как будто приняла опий. В последнее время я много раз безуспешно пыталась спасти кого-то от смерти или утешить скорбящих, но на этот раз у меня все получилось как надо.

Глава 8

В эти дни я поняла, как буду чувствовать себя, если доживу до старости. Малейшее движение причиняло мне боль. Даже чтобы достать горшок с верхней полки, требовались немалые усилия, а уж принести ведро воды и подавно. Поэтому-то, когда я отправилась утром на колодец и увидела отца, идущего мне навстречу, я обрадовалась, подумав, что даже такой человек, как он, не откажется помочь. Он шел спотыкаясь, но на этот раз не от того, что был пьян. Он тащил тяжеленный мешок, в котором что-то звякало при каждом его шаге.

Я поздоровалась с ним, и он кивнул мне в ответ. Когда он поставил мешок на землю, опять раздался звон.

— Славный денек, дочка, — сказал он. — Вдова Браун заплатила мне оловянной посудой за то, что я вырыл могилы для ее мужа и сына. Наверное, я должен поблагодарить тебя, ведь это ты уговорила меня заняться этим прибыльным делом.

Я не знала даже, что на это ответить, и просто попросила его набрать для меня ведро воды. Он это сделал, не преминув заметить, что мое лицо «выглядит хуже коровьей лепешки». А потом взвалил мешок на плечи и ушел. Я смотрела ему вслед и думала, каким же злом обернулись мои благие намерения.

Я начала замечать, что соседи, как только увидят, что я приближаюсь к ним, сразу прекращают разговоры, и со временем поняла, что говорили они о моем отце и, конечно, ругали его.

Он требовал высокую плату с больных людей или слишком ослабевших и не способных самостоятельно вырыть могилу для своих близких. Если у них не было денег, он забирал все, что было более или менее ценного — будь то бочонок селедки или медный подсвечник. Каждый вечер он шел в шахтерскую таверну и напивался там так, что едва доползал до дома. Когда я предложила ему эту работу, я думала, что он будет принимать меры предосторожности, чтобы не заболеть и не заразить Афру и детей. Но когда бы я его ни встретила, он был в одних и тех же измазанных грязью штанах.

Встречаясь с Афрой, я убеждала ее понастойчивей требовать, чтобы он соблюдал гигиену, но она только смеялась и говорила, что впервые в жизни отец стал приносить в дом нормальные деньги и она не собирается делать ему замечания.

Хотя к мистеру Момпелльону почти вернулась его былая сила, он осознал, что не может выполнять одновременно и свою работу, и работу могильщика, так что алчность отца все росла — ведь конкурентов у него не было.

По воскресеньям мы собирались теперь у источника Каклетт-Делф. Здесь, на природе, было не так заметно, как в церкви, скольких людей мы уже потеряли. Мы стояли на расстоянии пяти шагов друг от друга, считая, что этого достаточно, чтобы инфекция не передавалась от одного к другому. Кафедрой пастору служил теперь большой валун. Обращаясь к нам, он пытался найти слова, которые утешили бы нас в нашем горе. Они сливались с журчанием ручья и звучали для нас как музыка.

Отец никогда не приходил к Делфу. Раньше его за такое поведение всем миром вывели бы на площадь посреди деревни и посадили бы в колодки, но сейчас некому было этим заниматься. Он так полюбил проводить время в таверне, что заявил, что не будет хоронить никого позже полудня. В своем бессердечии он дошел до того, что приходил к больным и говорил, что, если они хотят, он выроет для них могилу прямо сейчас, а если нет, то не будет рыть ее вообще. И вот живой человек лежал в постели и слушал, как стучит о землю заступ. Я думаю, отец многим помог уйти из жизни раньше срока.

И наконец он совершил такой мерзкий поступок, что поредевшее, измученное население нашей деревни этого уже не стерпело. Кристофер Ануин болел уже девять дней, гораздо дольше, чем остальные. И я, и Момпелльоны несколько раз навещали его. Мы уже начали надеяться, что он, так же как Маргарет Блэкуэлл, выживет.