— Только сначала объясните… — в голосе Мартона не слышалось ни малейшего почтения, но он всё же склонил голову и выдавил из себя: — Ваша светлость. По дороге мы едва отбились от раха — возможно вам известно об этих призраках. Как же получилось, что…
— Что мы ещё живы? — Казалось, ещё чуть-чуть и под строгим взглядом зелёных глаз воздух зазвенит льдинками, а кожа покроется инеем. — Ты желаешь нам смерти, гвардеец?
Эйдон с трудом сдержался, чтобы не застонать от досады. Хельдеры слишком хорошо помнили времена, когда Ренцо Хельдер, удачливый кондотьер и основатель их рода, имел достаточно сил и влияния, чтобы диктовать условия даже великим домам. В каком-то смысле уникальная ситуация в истории королевства, которая, однако, продлилась не слишком долго и не самым лучшим образом закончилась для Хельдеров. Впрочем, подробности не сохранились ни в одной хронике того времени, и о дерзком роде вскоре позабыли. Все, кроме самих Хельдеров, которые, несмотря ни на что, продолжали играть с огнём, и странной аристократки.
Глубоко в душе Эйдон и сам недолюбливал старые семьи, справедливо полагая, что их бесконечные интриги и подковёрная борьба за власть только ослабляют королевство. Правящий дом Бьяла, их заклятые друзья Диеро и Конти; Шенье́ и Римальди, у которых, если верить старой поговорке, было по три лица и по два сердца; затворники Валли, мореходы Винце и мануфактурщики Перро́ — Эм-Бьяла стояла на неустойчивом фундаменте из интриг, тайных договорённостей, шантажа и ударов в спину.
— Простите его, Ваша светлость, — Эйдон выступил миротворцем и первым склонил голову. На лице девушки не дрогнул ни один мускул, но капитан слишком хорошо знал, что это ровным счетом ничего не значит.
— Я хочу знать, что вам приказали.
Эйдон постарался вложить в свои слова всю светскость, на которую только был способен.
— Мы действуем по приказу Его Величества короля Геррана и должны сопроводить вашу спутницу в его лагерь, — отрапортовал капитан и слегка поклонился в сторону выглядывающей из-за спины аристократки девушки. — Мы следовали за ней, а затем, как уже сообщил Вашей светлости мой подчиненный, столкнулись с призраком и были вынуждены вступить с ним в бой. А посему наши вопросы вызваны лишь желанием оберечь Вашу светлость и…
— Благодарю, — девушка холодно оборвала его. — Что же привело Его Величество в этот лес?
— Большая королевская охота, — проворчал Мартон. Ему было совершенно не по душе, что разговор превращается в допрос.
Выпад не произвел на аристократку ни малейшего впечатления.
— Вам следует уйти. В этом лесу обитает намного больше призраков, чем вам может показаться. Вы привлекаете их внимание.
— А вы, значит, нет? — Мартон вновь опередил капитана. Ноздри раздулись, взгляд заблестел. — И что вы здесь делаете?
— Осматриваю владения.
С этими словами она изящно развернулась к своей спутнице и заговорила с ней на странном и непривычном языке.
Мартон выдержал испепеляющий взгляд Эйдона и нагло скрестил руки на груди. Он не мог этого объяснить, но их хладнокровная собеседница ему не нравилась — было в ней что-то неправильное, что-то отталкивающее.
Девушка превосходно владела собой; её движения были выверены и точны, а голос не выдавал ни намёка на истинные чувства. И в этом, наверное, не было ничего необычного: суровое дворянское воспитание и подходящий склад характера иной раз творят чудеса. Вот только какую бы непроницаемую маску не надевали на себя дворяне, за ней всегда проглядывалось что-то человеческое. Светловолосая аристократка больше походила на хорошо отлаженный механизм, чем на живого человека из плоти и крови.
Её спутница, напротив, была из тех людей, у которых, как говорят, «всё написано на лице». Стоило ей услышать первые слова перевода, как тонкие брови взлетели вверх, а на миловидном лице появилось настороженное любопытство, которое затем мгновенно переросло в самый живой интерес. Девушка то и дело поглядывала на них с Эйдоном внимательными серыми глазами, изредка переспрашивая что-то на своем непонятном языке. В такой открытости и непосредственности было своё обаяние, и Мартон неохотно признал, что ему оно даже нравится.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Гвардеец немного успокоился и сам не заметил, как погрузился в размышления, да так основательно, что не сразу заметил перемены. Темноволосая девушка внезапно втянула голову в плечи, а затем и вовсе обняла колени руками — так, будто хотела занимать как можно меньше места.
Аристократка закончила своё выступление. Девушка бросила несколько отрывистых фраз и замотала головой.
Всё было ясно без перевода.
— Мы вынуждены отказаться.
«Вот и всё, — вздохнул Мартон. — Теперь вся надежда на капитана и его дар убеждения».
Мартона совсем не радовала перспектива провести здесь полдня, уговаривая перепуганную девчонку вернуться с ними в лагерь. С другой стороны, разве он мог её винить? Его бы воля, он бы и вовсе отпустил её на все четыре стороны. Но кому как не ей был известен нрав её хозяина? Вероятно именно поэтому она и нужна Его Величеству.
— Я могу попросить Вашу светлость напомнить юной леди, что приглашение исходит от самого короля Геррана? — дипломатично начал Эйдон.
— Я полагаю, моей спутнице об этом известно.
— И всё же, Ваша светлость, прошу вас. Передайте, что мы с понимаем относимся к нежеланию вашей спутницы возвращаться, но это совершенно необходимо.
— Ответ не изменится.
Капитан поджал губы и провел рукой по усам. Голос зазвучал глухо и отчужденно:
— Боюсь, Его Величество не примет отказа. Со всем должным почтением я прошу вас отойти в сторону и не препятствовать нам. У нас нет никаких указаний насчет Вашей светлости, но если вы отправитесь с нами, то Его Величество, без сомнения, высоко оценит ваше посредничество.
— Исключено.
Лицо Эйдона превратилось в такую же непроницаемую маску, как и у стоящей перед ним аристократки.
— В таком случае, мне не остаётся ничего, кроме как исполнить приказ Его Величества в точности.
Он проглотил комок в горле и продолжил:
— Моё имя вам известно и, в должное время, вы сможете принять в отношении меня любые меры. Гвардеец Мартон Хельдер…
—… может сам за себя сказать.
— Гвардеец Мартон Хельдер, — с нажимом повторил Эйдон, — находится под моим командованием и действует по моему приказу.
* * *
Кристина не поняла, с чего всё началось.
Всё шло по плану: Светловолосая убедительно сыграла свою роль — настолько хорошо, что реконструкторы, кажется, не обратили внимания ни на её флегматичность, ни на странный внешний вид. Успех был просто феноменальным.
Историю о «короле Герране», кем бы тот ни был и какое бы место ни занимал в фантазиях реконструкторов, Кристина сходу поместила в самый дальний уголок сознания с пометкой «не запоминать эту чушь ни при каких обстоятельствах». Глядя на них, девушка видела лишь увлечённых игрой мечтателей, заблудившихся в собственном выдуманном мире. Можно не сомневаться — сейчас эти двое ни за что не оставят свою роль и продолжат её играть даже в самых экстремальных обстоятельствах.
Она пожала плечами: мир полнится эскапистами всех мастей, и с этим ничего не поделаешь. Да и кто она такая, чтобы их судить? Совсем другое дело, если действительно верят в то, что «король Герран» дожидается их на том холме — в таком случае лучше всего будет добраться с ними до шоссе, а затем под любым предлогом распрощаться.
По жесткому лицу, сузившимся глазам и одеревеневшему голосу старшего реконструктора, Кристина поняла: что-то пошло не так. Подозрения только усилились, когда Мартон начал озираться по сторонам, будто хотел убедиться, что рядом никого нет.
В голове забил тревожный набат.
Как назло, в самый неподходящий момент Кристине стало плохо — и на этот раз приступ был гораздо сильнее, чем прежде. Живот горел огнём, будто это был и не живот вовсе, а наполненная углями печь; мышцы скрутило от резкой боли, да так сильно, что девушка пошатнулась, а в глазах на секунду потемнело.