Читать интересную книгу "ХРОНИКА ЧУМНЫХ ЛЕТ - Норман Ричард Спинрад"

товары пропускали в город через карантинную линию в районе Дейли-Сити и там же вывозили из города простерилизованную продукцию предприятий, так что у Сан-Франциско действительно сохранялись экономические связи с окружающим миром. Жили, конечно, небогато, но общая беда сплачивала людей и помогала держаться. В ресторанах все было дорого, зато на рынках и в магазинах цены искусственно занижались. Жилья не хватало, но рентная плата удерживалась на низком уровне, а нуждающихся и бездомных размещали в общественных зданиях и заброшенных железнодорожных вокзалах.

Да, разумеется, много людей на последней стадии, в жутком состоянии, но много и таких, которые без труда могли бы жить в нелегалке за пределами карантинной зоны. И было что-то удивительно трогательное в том, как заботливо относились пока еще «здоровые» к явным Живым Мертвецам. Почему-то мне сразу вспомнился старина Макс.

Его дух словно витал над этим обреченным, но не сломленным городом. В силу обстоятельств там каждый житель становился Святым Максом, и хотя Любовников Девы Марии как таковых в Сан-Франциско не знали, каждый все равно служил тому же делу.

Ни опасность «подцепить», ни черные карточки, ни облавы секс-полиции никого не пугали. Все это осталось для жителей Сан-Франциско в прошлом. И хотя откровенных гомосексуалистов там было гораздо больше, чем мне доводилось видеть где-то еще, в Сан-Франциско, как ни странно это прозвучит, я увидела гораздо меньше всяческих... да, пожалуй, извращений.

Никаких особых баров, где можно найти партнера для секса вживую, потому что это можно сделать в любом баре. Автоматических секс-салонов почти нет, потому что жители города, будучи уже приговоренными к смерти, дарили друг другу любовь без опасений, как это было когда-то между всеми мужчинами и женщинами. Даже людей на последней стадии и тех не обделяли нежностью и заботой.

Короче, ни один город из тех, где мне довелось побывать, не казался мне таким родным.

Только саван Чумы, зависший над карантинной зоной, отравлял жизнь, но даже Чума не могла справиться с розовеющими на закате туманами, с этакой бесшабашной веселостью жителей или их легкой философской меланхоличностью. Как говорили в Сан-Франциско: «Люди все рождаются со смертным приговором, но здесь мы, по крайней мере, это понимаем. Занавес рано или поздно падает для всех, и пока он не упал, надо жить и любить».

Я не знала, как вести себя дальше, и принялась за труды Девы Марии, как обычно предлагая себя всем и каждому, постепенно распространяя вирус-дредноут, но все еще сомневаясь, стоит ли распространять славную весть о скором избавлении от Чумы.

Наверно, я была бы счастлива в Сан-Франциско — да, по правде сказать, я и была счастлива, даже при том, что скорбела вместе с бедным Ричардом.

Ричард, однако, совсем раскис, он жил как в тумане, и мне приходилось буквально водить его за руку, словно малого ребенка. Вся его энергия и целеустремленность исчезли, ушли вместе с женой и сыном. Я могла понять его горе и его чувство вины, но это не могло продолжаться вечно.

— Нам предстоит работа, Ричард, славная, важная работа,— говорила я ему.— Мы должны распространять дредноут среди этих людей.

По большей части он лишь смотрел на меня пустым взглядом, иногда отвечал слабым голосом:

— Да, конечно. Ты продолжай.

Спустя несколько дней я поняла, что ждать, когда Ричард придет в себя, больше нельзя. Самое важное решение мне пришлось принимать самой.

Да, я тайно распространяла вирус-дредноут, но слишком медленно. Если кто-то там, снаружи, захочет остановить дредноут, им не составит труда выследить нас даже здесь. Мне нужно было передать вирус тысячам, десяткам тысяч людей, прежде чем это случится, а единственный способ справиться с такой задачей — объяснить жителям Сан-Франциско, чем именно они инфицируют друг друга с моей помощью, чтобы они занимались тем же целенаправленно и систематически.

Поначалу я просто признавалась своим любовникам и партнерам, которых снимала в барах, что я и есть та самая Дева Мария, и в Сан-Франциско оказалось достаточно много людей, которые в свое время служили делу Девы Марии за пределами карантинной зоны. Кое-кого я даже знала лично еще с тех пор, когда моталась по всей Калифорнии, так что моему слову верили.

В каком-то смысле, жители Сан-Франциско всегда служили делу Девы Марии и Святого Макса, но сама легенда и стоящая за ней идея никогда не занимали в их умах центрального места. В Сан-Франциско люди делали это просто для того, чтобы доставить друг другу радость, а вовсе не потому что они верили, будто являются единственной надеждой человечества.

Но вскоре я начала собирать Армию Любовников Девы Марии и для этого объявила во всеуслышание славную новость.

Я рассказала всем, что сломленный человек, который живет в моей квартире, на самом деле великий ученый и настоящ ий герой. Что именно он разработал и создал вирус-дредноут. Что благодаря ему я была инфицирована этим даром жизни. Что каждый, кто переспит со мной вживую, тоже получит радикальное средство против Чумы и тоже станет дарителем жизни. Что благодаря Ричарду Бруно — и ценой его ужасной жертвы — Чумные Годы близятся к концу.

И что от нас требуется лишь одно — продолжать делать то, что мы уже делаем, продолжать любить друг друга.

Поначалу, конечно, скептиков было больше, но я сказала:

— Ведите ко мне умирающих, тех, кто уже давно на последней стадии. И пусть они узнают любовь Девы Марии. Когда они выздоровеют, город поверит, что я говорю правду.

УОЛТЕР БИГЕЛОУ

Казалось, устами Харлоу Принса, когда я все-таки заставил его признаться, говорит сам Сатана — и не просто говорит, смеется надо мной, над всеми нами. Ибо то, что рассказал президент корпорации «Сатклифф» в ходе очень жесткого разговора, оказалось хуже, гораздо хуже, чем я предполагал.

Доктор Бруно работал над какими-то вирусами, предназначенными для уничтожения вируса Чумы. Но в качестве основы он также использовал один из штаммов Чумы, и что-то пошло не так. Вместо лекарства он создал новый вариант Чумы, вирус, который непредсказуемо мутировал при каждом цикле размножения. Вирус, который не только не засекается сейчас любыми нашими аналитическими методами, за исключением полномасштабного молекулярного сканирования, но и сохранит это свойство, какие бы новые способы его выявления мы ни разрабатывали.

В корпорации «Сатклифф» действительно был «черный прорыв», но только в пределах лаборатории, и они представили убедительные документальные доказательства выполнения всех необходимых процедур, плюс еще множество юридических документов, свидетельствующих, что подобный «черный прорыв» является внутренним делом компании и они имели право не сообщать