— Эти люди внизу — те, которые… ну, нормальные… они тоже Нечеловеки?
Миникин кивнула.
— Все население Гримхольда — Нечеловеки, но не у всех есть духи Акари в качестве помощников. Полноценные жители не имеют Акари. Но все они потомки тех, кого я привела сюда. Некоторые из них родились с увечьями, как их родители. Но многие — нормальные, как вы их называете.
— А они знают о мире снаружи?
— Конечно. Они не пленники. У меня нет секретов от них. Все знают, почему они здесь, и как это получилось. Знают также, что Гримхольд — секретное место, единственное, где Нечеловеки действительно в безопасности. Они работают на полях и строят дома, добывают воду и вполне могут защищать Гримхольд, — она подтолкнула его локтем. — Достаточно, чтобы создать армию, а?
— Да, — мягко ответил Лукьен. — Пожалуй, вы правы.
Против такого количества народу даже обученные воины Акилы вряд ли выстоят. А еще у них есть оружие. Кроме того, что он обнаружил, наверняка есть оружие и в селении. Но у них мало времени. А еще — грозное пророчество.
— Миникин, а как насчет предсказания Прорицательницы? — спросил Лукьен. — Она же видела это место в руинах. Я полагаю, что людей там много, но все они не солдаты. Даже если они смогут держать в руках оружие, их могут истребить.
— Я знаю, — ответила Миникин. — И они тоже знают. Но это их дом. Они готовы умереть, защищая его.
Лукьену пришлось отвести взгляд.
— Но я не хочу, чтобы они умирали, Миникин. Это несправедливо. Я привел сюда Акилу. Почему эти люди должны платить за мою ошибку? — он с сожалением покачал головой. — Хотел бы я остановить это. Хотел бы я… — он пожал плечами, не зная, что еще сказать.
— Лакарон видит будущее словно в осколках зеркала, Лукьен. То, что он сообщает, не всегда сбывается. Люди обладают властью менять ход событий.
— Я не знаю, — вздохнул Лукьен. Ему тяжело было думать обо всех этих славных людях там, внизу, и о беде, которую он навлек на них. — Не уверен, что смогу вести их в бой.
Миникин по-эльфийски хитровато усмехнулась.
— Я больше верю в вас, чем вы сами. Помните — вы Бронзовый Рыцарь из Кота.
— Это было так давно…
— Нет, — Миникин уперла свой тоненький пальчик ему в грудь. — Все необходимое уже есть внутри вас. А вам нужно всего лишь вызвать это к жизни. У нас еще есть время до прихода Акилы и его армии. К тому же он может и вовсе не дойти до нас. Вначале ему придется встретиться с Кадаром.
— Да. Прорицательница это видела.
Миникин разочарованно вздохнула.
— Вы меня не слушали. Вы сами создаем будущее. Кадар силен, и его воины сильны. Они заставят Акилу заплатить за переход пустыни. А если ваш король все же достигнет Гримхольда, мы уж подготовимся к его встрече. Можете быть уверены, — хозяйка Гримхольда бросила на него сверкающий взгляд. — Вы меня поняли?
Лукьен окинул взором чудесное селение и вспомнил, что обещал Кадару. Если он здесь для защиты Белоглазки, значит, ему и защищать ее дом.
— Сделаю все, что в моих силах, — пообещал он. — Да помогут мне Небеса.
49
Акила припал к холке коня, идущего мягкой рысью. Солнце нещадно жгло спину. Вокруг, куда ни кинь взгляд, простиралась Пустыня Слез — безбрежное море песка, и красные песчаные дюны высились на горизонте. День клонился к закату, и жара потихоньку начинала убывать. Длинная процессия людей на лошадях и дровасах растянулась к западу, двигаясь на удивление тихо: все звуки поглощал песок. Ганджор остался лишь далеким воспоминанием. И сейчас, сидя на коне, Акила с глухой тоской возвращался мыслями к скромным покоям, выделенным ему в Ганджоре. Его армия провела в пустыне всего только два дня, но он уже страдал из-за отсутствия комфорта, а также крепких напитков так, как будто не употреблял их уже много недель. Грак постарался на славу: у них было все необходимое. И выступили они в срок — через два дня после того, как наняли предводителя каравана. Ознакомившись с количеством золота на закупки, Грак не страдал от ограничений, покупая множество дровасов и бесчисленное количество баррелей воды для поездки. И теперь длиннейшая цепь нагруженных провизией, палатками и мехами с водой дровасов вытянулась за спиной у Акилы. Шли они медленно. Хотя лошади и могут идти по пустыне, но с минимальной скоростью и часто отдыхая. Жара здесь — особенно страшный враг. Грак закупил для людей гака и белые накидки для лошадей, так что теперь они напоминали жуткие привидения, ползущие через пески. Акила, покрытый гака, обильно потел, проклиная все несчастья, забросившие его в это Небом забытое место. Поистине, Пустыня Слез проклята богами, ибо никогда еще Акила не видел такой безбрежной пустоты. Даже Норвор, с его скалами и выжженной землей, не может состязаться с пустыней. Здесь на протяжении целых часов ничего не встретишь, и горы не становятся ближе. Акила откинул назад гака, не в силах выносить плотную, жаркую ткань. Ругаясь, вытер пот с лица. Рядом с ним ехал генерал Трагер, спрятав лицо под черной тканью, держась в седле стоически прямо. Подле него — его помощник полковник Тарк. Такой же молчаливый и спокойный, как его командир. Удивительно, но вся армия хранила молчание. Если не считать редкого мычания дровасов, больше не было слышно ни звука. Даже на отдыхе разговоры сводились к минимуму. Кроме воды и пищи, другие удобства отсутствовали, и Акила знал, что все солдаты мечтают вернуться в Лиирию. Они хорошо служили ему, и он ими гордился. Хотелось бы ему отплатить им за преданность. Но он знал: это невозможно.
Грак пообещал, что они прибудут в Джадор менее чем за неделю. Вместе с братом Дорешеном они проделали хорошую работу по снаряжению и отлично вели караван. Грак оставил остальных членов семьи в Ганджоре, обещая вскоре вернуться за ними. Это решение порадовало Акилу, ибо он не знал, какого рода сражение им придется выдержать в Джадоре, и не хотел подвергать риску жену и детей Грака. Им нужна неделя, объяснил проводник, ведь лошадям нужно много отдыха и воды, а вода тяжела, и дровасам будет нелегко нести ее. Великое предприятие, но Акила уже участвовал в подобных акциях. Взять хотя бы строительство библиотеки. Некоторые утверждали, что ее нельзя построить, но он-то выстроил это грандиозное здание, а теперь вот его армия штурмует пески.
Наблюдая за клонящимся к закату солнцем, он потянулся за мехом с водой, достал его и сделал большой глоток благословенной влаги. Грак предупредил его, чтобы он не пил вина, когда поедет через пустыню, а то может стать плохо. У Акилы был большой соблазн пренебречь советом, но он все же послушался. И теперь он впервые за многие годы оставался трезвым больше нескольких часов — и ощущение показалось ему весьма необычным. Ни приятным, ни неприятным, просто необычным. И еще — жаркая пустыня как будто успокоила его воспаленный мозг. Здесь ничто не могло взволновать его, и он никак будто не ощущал тягот своего правления. Несмотря на палящее солнце, тишина и покой в дневное время напоминали ему о ночи. Акила наслаждался одиночеством.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});