1864
Прощание
Перевод Т. Сильман
Мы за воротаГостей провожали,Смеялся кто-то,Кого-то звали.
О дом наш унылый,О сад молчаливый!..Где голос милыйИ смех шаловливый?
Какая мгла здесь!Ни счастья, ни света.Она была здесь, —И вот ее нету.
1864
В альбом композитора
Перевод А. Ахматовой
{59}
Орфей{60} зверей игрою усмирялИ высекал огонь из хладных скал.Камней у нас в Норвегии немало,И диких тварей слишком много стало.Играй! Яви могущество свое:Исторгни искры, истреби зверье.
1866
Эмме Клингенфельд
Перевод А. Ахматовой
{61}То, что дома в сердце у меня поет,с юга мне навстречу эхо отдает.
И его я слышу, словно нежный звон,а ведь это тот же мой норвежский сон.
То не эхо было с оснеженных гор…Летний и лесной мне это шлет простор.
Так перелагатель на чужой языкмысли, чувства, голос до конца постиг.
Но иную книгу шлю тебе теперь,в ней могучей древней силы нет, поверь.
Там осенней ночи темный мир живет,поутру над нею солнце не взойдет.
Речь идет о Женах, Смерти и Любви,им идти во мраке, падать им в крови.
Юная, позволь же с родины твоейунести твой дух мне в гул моих морей.
Глянь, вон фьорд Тронхейма пред тобой открыт,там туман, как траур, в воздухе висит.
Тень Элины{62} смутно в свой уходит путь,мать ее за нею. Ты о них забудь.
И вернись к потоку, что зовут Изар{63},как бы от горчайших пробудившись чар.
1874
Письмо в стихах
Перевод В. Адмони
{64}
Любезный друг!
Вы мне в письме вопросы задаете:Чем люди ныне так удрученыИ дни влачат в безрадостной дремоте,Как будто страхом странным смущены?И почему успех не тешит душуИ люди переносят все невзгодыИ ждут безвольно, что на них обрушатГрядущие, неведомые годы?
Я здесь не дам сих тайн истолкованья, —Вопрос, а не ответ — мое призванье.
Но раз уж Вы решились написать,То пусть вопрос Ваш будет не напрасным, —Конечно, если Вы не слишком ясныйОтвет потребуете, так сказать, —Я сам в ответ хочу вопрос задать,Но только, как поэт, прошу прощенья,Спрошу не прямо, а путем сравненья.
Скажите ж мне, когда-нибудь случалосьУвидеть Вам у наших берегов,Как отплывает судно от причалаВ открытый океан под шум ветров?Вы видели — и помните, конечно,На корабле дух ревностный, живой,И общий труд, спокойный и беспечный,Слова команды, четкой и простой,Как будто это мир закономерныйС орбитою своей, как шар земной,Идет путем рассчитанным и верным.
Нередко судно в путь уходит дальний —Иные ищет гавани и страны;Сгружают вскоре груз первоначальный,Берут товар с названьем чужестранным;И наполняют в рвенье неустанномТрюм ящиками, бочками, тюками —И в точности, какой теперь багажИ груз навален в трюм, ни экипаж,Ни даже капитан не знают сами.
И снова судно отплывает в дали,Кипит, белея, пена за кормой, —Как будто тесен стал простор морской,И кажется, что он вместит едва лиВесь этот сгусток смелости людской,Которую и штормы множат дажеУ путников, а также в экипаже.
Да, здесь не позабыли ни о чем:Закреплены надежно груза горы,И держатся в порядке все приборы,Чтоб в море судно верным шло путем.Есть налицо и знанья и уменье, —Здесь места нет и тени подозренья.Но все же, вопреки всему, однаждыСлучиться может так среди стремнин,Что на борту без видимых причинВсе чем-то смущены, вздыхают, страждут.Немногие сперва тоской объяты,Затем — все больше, после — без изъятий.Крепят бесстрастно парус и канаты,Вершат свой долг без смеха и проклятий,Приметы видят в каждом пустяке.Томит и штиль, и ветерок попутный,А в крике буревестника, в прыжкеДельфина зло душой провидят смутной.И безучастно люди бродят сонные,Неведомой болезнью зараженные.
Что ж тут случилось? Что за час настал?В чем тайная причина злого гнета,Кто мысль и волю парализовал?Грозит опасность? Повредилось что-то?Нет, ничего. Дела идут, как шли, —Но без надежд, без мужества, в тиши.А почему? Затем что тайный слух,Сомненья сея в потрясенный дух,Снует по кораблю в неясном шуме, —Им мнится: труп сокрыт у судна в трюме.
Известно суеверье моряков:Ему лишь только стоит пробудиться, —Оно всевластно, хоть лежит покровНа истине, покамест не домчитсяНазло всем мелям, шхерам, вещим птицамИх судно до родимых берегов.
Взгляните ж, друг, — Европы пакетботПуть держит в море, к миру молодому,И оба мы билет на пароходПриобрели, взошли на борт, и вотПривет прощальный брегу шлем родному.Как дышится легко здесь, по-иному,Какой прохладой ветер обдает!Багаж весь в трюме сложен со стараньем!А кок и стюарт смотрят за питаньем.
Чего ж еще, чтоб плыть нам без забот?Машины и котел гудят под нами,Могучий поршень движет рычагами,И воду винт, как острый меч, сечет;Хранит от крена парус при волненье,А рулевой хранит от столкновений.Фарватер верный мы себе избрали;Снискав себе доверье и почет,Наш капитан пытливо смотрит в дали.Чего ж еще, чтоб плыть нам без забот?И все же в океане, далеко,На полпути меж родиной и цельюРейс, кажется, идет не так легко.Исчезла храбрость, настает похмелье.И бродят экипаж и пассажирыС унылым взором, заплывая жиром.Полны сомнений, дум, душевной смутыИ в кубрике, и в дорогих каютах.
Вы о причине задали вопрос!По ощутили ль Вы, что близко что-то,Что целый век, свершив свою работу,С собою все спокойствие унес?Какая тут причина — неизвестно,Но все, что знаю, расскажу Вам честно.
На палубе однажды ночью душнойЯ был один под звездной тишиною.Улегся ветер от ночного зноя,И воздух был ласкающе-послушный.Все пассажиры спать легли в истоме,Мерцали снизу лампы, сонно тлея,Шла из кают жара все тяжелее,Держа усталых в тихой полудреме.Но в их дремоте не было покоя, —Я это видел сквозь иллюминатор:Лежал министр оскалясь, — он состроитьХотел улыбку, но без результата;Профессор рядом спал, объятый мукой,Как бы в разладе со своей наукой;Вот богослов весь простыней накрылся,Другой в подушки с головой зарылся;Вот мастера в поэзии, в искусстве, —Их сны полны и страха и предчувствий.А над дремотным царством беспощадноЛегла жара, удушливо и чадно.Я взор отвел от этой сонной жути,Взглянул вперед, где ночь была свежей;Я глянул на восток, где уж бледнейСветились звезды в предрассветной мути.
Тут слово донеслось в неясном шумеНаверх, где я у мачты сел в раздумье, —Как будто кто-то громко произнесСреди кошмаров и смятенных грез:«Боюсь, мы труп везем с собою в трюме!»
1875
Четверостишие
Перевод В. Адмони
Жить — это значит все сноваС троллями в сердце бон.Творить — это суд суровый,Суд над самим собой.
1878
Звезды в тумане
Перевод П. Карпа
Когда я родину свою искал,Я помню, на путях моей кометы,В пространстве, у созвездья АндромедыНежданный незнакомец мне предстал.
Дошла и до земли благая весть,Что там, где бесконечность простиралась,Звездой блестящей стал безмолвный хаос,Что там законы тяготенья есть.
И хаос обнаружил я другой,Его судьба на части разделила,И не было в нем воли никакой,Спала центростремительная сила.
Но вновь и вновь я вглядывался в далиИ постигал свершавшееся там,Однажды так, — я это видел сам, —Клочки туманностей звездою стали.
Теперь на севере туман клубится,Пускай сегодня хаотичен он,Но есть в нем тяготения закон,И, стало быть, звезда здесь загорится.
1886