В деревушке под горой путники распростились со своими проводниками. Миана очень не хотелось расставаться с умными яками, на которых так удобно было ехать.
– Часа через два будете в Пандарпуре! – крикнул, уходя, один из проводников. – Да хранит вас Будда!
– Да хранит нас Бог! – прошептал Андре. – Теперь нам предстоит самое трудное дело. Удастся ли оно?
Глава XVI
План Андре
По прелестной долине, мимо целого ряда садов, один другого красивее, друзья наши часа через два добрались до Пандарпура. Построенный амфитеатром город эффектно раскинулся по уступам высокого холма, омываемого стремительной рекой Сатледж. Зубчатая стена полукругом опоясывала город; по обеим ее концам поднимались на далеко вдающихся в реку массивных скалах две цитадели. В одной из них находился дворец. Его стены из розоватого песчаника и золоченые маковки господствовали над всем окружающим.
– Так вот где томится моя сестра! – воскликнул Андре. – Что и говорить: стены крепкие, высокие! Тюремщик знал, куда ее засадить. Кажется, нечего и думать пробраться в эту неприступную крепость.
– Не унывай, Магадева поможет нам, – сказал Мали. – Главное, мы у цели. Будьте осторожны, благоразумны, и пусть каждый помнит, что должен делать.
Было еще совсем светло, когда путешественники вступили в город. Пройдя узкие ворота, они очутились на базарной площади, на которой толпилось множество народа. Впереди шел Мали с красной палкой в одной руке и тумрилем в другой; за ним Андре и Миана несли корзины со змеями, а Гануман, несколько смущенный непривычной толпой, держался поближе к хозяину. Появление на площади чужеземцев возбудило всеобщее внимание. Торговцы и покупатели побросали свои дела и толпой окружили пришельцев. Не обращая ни на кого внимания, Мали важно шел по базару и зорко всматривался в висевшие над дверьми вывески. Перед одной из лавок, где продавалось масло, он остановился, величественным жестом повел рукой и направился через расступившуюся толпу к прилавку, за которым восседал старый индус.
– Салам, Гуссейн! – приветствовал он купца. – От имени нашего друга Тин-То прошу у тебя приюта для меня, сына и слуги.
При имени Тин-То купец быстро встал и направился к путникам.
– Да продлит Брама жизнь доброго Тин-То на тысячу лет! – сказал он. – Его друзья – мои друзья, его гости – мои гости. Входите и будьте как дома. – Потом, обернувшись к толпе, крикнул: – Чего остановились? Расходитесь! Эти чужеземцы – мои соотечественники. Я сам извещу танадара об их прибытии.
Гуссейн провел гостей в небольшую, совершенно отдельную комнату и сказал:
– Его высочество магараджа отдал на днях строгий приказ не впускать в город чужеземцев, прибывающих из английских владений. Понять не могу, каким образом стража пропустила вас в городские ворота. Но не тревожьтесь, друзья мои. Тин-То хорошо сделал, направив вас ко мне, – у меня вы в безопасности.
– Благодарю тебя, – ответил Мали, – но мы воспользуемся твоим гостеприимством лишь на сегодняшний вечер и скоро освободим от всякой ответственности за нас. Мы рассчитываем завтра же отправиться к главному жрецу королевской пагоды.
– Вы говорите о могущественном магадже, жреце Кали, дяде его высочества?
– Ну да, о нем, – ответил Мали. – Мне дано важное поручение к магадже, но я не посмел в такой поздний час беспокоить его, а потому обратился к тебе.
На самом деле Мали хотелось собрать по возможности точные сведения, прежде чем приступить к выполнению плана, задуманного Андре. Ему это и удалось. Словоохотливый Гуссейн много порассказал им нового и интересного. Между прочим, что Берта, или, как ее здесь называли, Дулан-Сиркар, жила с королевой-матерью во дворце цитадели и никогда не выходила иначе как в сопровождении вооруженной стражи. Узнал Андре также, что индусский офицер, капитан Дода, доставивший ее в Пандарпур, только что уехал обратно в армию Нана-Сагиба, откуда уже два месяца не было никаких известий. Последнему сообщению Андре очень обрадовался, так как присутствие капитана могло бы расстроить все его планы.
На другой день наши друзья облеклись в праздничные платья и направились в сопровождении Гуссейна к главному жрецу. Он жил в верхнем городе в обширном доме с мраморными галереями. В двух шагах от его дома, на высоком холме, от которого шла к реке грандиозная лестница с множеством ступенек, гордо красовалась великолепная королевская пагода.
Во дворе у жреца толпилось немало всякого народа; слуги, факиры, брамины, так же как и уличная толпа, они окружили наших заклинателей и с любопытством стали их разглядывать. Один из служителей побежал доложить о них могущественному магадже и через минуту вернулся с приказанием ввести чужеземцев.
Окруженный браминами восседал верховный жрец на бархатном троне в роскошно убранном зале. При виде бедно одетых путников он недовольно сдвинул брови и с досадой произнес:
– Что нужно от меня этим бродягам?
Мали поклонился с чувством собственного достоинства и сказал:
– Мудрец не спешит говорить и, не выслушав, не оскорбляет преданных друзей. По горам и долам, через дремучие леса, в холод и зной, не страшась тигров и дикарей, пришли мы к тебе издалека, но, если наше присутствие неугодно тебе, мы уйдем! – И, поклонившись еще раз, направился со своими спутникам к дверям.
– Подождите, подождите! – поспешил остановить их магаджа. – Простите меня. Человеку свойственно ошибаться; он достигает совершенства только после того, как его существование обновится тридцать тысяч раз… Кто вы такие?
– Я – Мали, могущественный чародей, вызыватель духов, исцелитель болезней, воспитатель и друг Нана-Сагиба. Вот этот – мой слуга Миана, получивший от Вишну дар говорить с обезьянами и понимать их язык, а тот – Андре, мой возлюбленный сын. Поглядеть на него, ни дать ни взять сам Кришна! Так же красив, с синими глазами и со стройным, гибким станом. Он обладает дивным даром – его чары заставляют трепетать тигров и змей, исторгают звуки у каменных идолов. Он мой сын, а я его слуга; это он пришел к тебе и будет говорить с тобой.
– Магаджа, моими устами говорит с тобой сама богиня Кали, – начал Андре. – Когда я священнодействовал перед кумирней богини в Нандапуре, она сказала мне: «Андре, ступай через леса и снежные горы к магадже и объяви ему, что гнев мой велик и мщение близко. Какая польза, что он поклоняется моему изображению и обагряет мой алтарь жертвенной кровью, когда близкая ему родственница, невеста его племянника, не признает меня и отказывается преклониться пред моими святыми алтарями. Если до наступления полнолуния принцесса не будет присутствовать в моем храме при пудже[19] в мою честь, – гнев мой поразит магаджу». Ничего я не понял из этих слов, но все же отправился в путь, и вот я перед тобою.