Читать интересную книгу Как слеза в океане - Манес Шпербер

— Я все сказала, — произнесла Мара. — Джура, твое мнение!

— Отправить крестьян по домам, а самим тотчас же попробовать перебраться на другой берег.

— Невозможно, — возразил Сарайак. — Благодаря их игрушкам на колесиках им потребуется для атаки самое большее пятьдесят человек. Почти наверняка можно предположить, что у них с подкреплением больше сотни людей, и они держат бухты под Контролем, чтобы отрезать нам отступление по воде. И тебе нужно немедленно уходить, иначе и ты не прорвешься.

— Я, конечно, останусь с вами, — сказал Джура. Лбом и лысиной он чувствовал их взгляд. — Это само собой разумеется. Не потому, что мне так легче — нет, как раз в эти часы я опять впервые за долгие годы думал о прошлом и решил начать все совершенно по-новому! Как глупо это звучит в данный момент! Извините. Перед близостью такого конца, вероятно, все звучит глупо.

— Единогласное решение остается в силе. Джура, ты должен немедленно уходить, — сказала Мара решительно. Но при этом она не глядела на него. Сарайак произнес:

— Я согласен с Марой, ты должен немедленно уходить! Потому что прежде, чем ты покинешь остров, тебе предстоит выполнить еще одно опасное задание. Смотри сюда: ты пойдешь вот тут, — объяснял он, показывая по схеме, — здесь ты свернешь, а вот отсюда опять повернешь влево и пойдешь вверх по кипарисовой аллее. Ты должен установить: сколько у них боевых машин. Вот здесь я записываю тебе сигналы. Ты дашь сигнал, как только окажешься по другую сторону часовни Святого Павла. А потом — быстро к Черной скале! Если у меня в течение тридцати минут будут сведения об их силах, мы сможем произвести диспозицию, и тогда, может быть, еще…

— Вы просто хотите избавиться от меня. Сейчас уже для всего поздно.

Сарайак сунул ему записку с кодом сигналов во внутренний карман пиджака и начал медленно теснить его к двери.

— Мара не может уйти отсюда по политическим соображениям, а я по военным. Твоя миссия еще опаснее, чем открытый бой. Если они тебя схватят…

Когда он уже вышел, Мара открыла дверь. Она сказала:

— Прощай, Джура, и никогда не забывай, как мы любили тебя, мы все. И поведай всем, как это было. И объясни Дойно, почему мы считали, что ему надо приехать сюда.

Они как бы подталкивали его, заставляя спускаться вниз по каменным ступеням, и проводили до ворот. Когда он уже стоял по ту сторону, какой-то мужчина взял его за локоть и осторожно повел мимо окопов, уводя от редюита.

Крестьяне собрались вокруг него в центре оливковой долины под деревьями. Он объяснил им, почему они больше не нужны редюиту. Он чувствовал, как его душат слезы, и ему пришлось немного выждать, прежде чем произнести:

— Я хочу поблагодарить вас всех за то, что вы пришли, и попросить как можно быстрее разойтись по домам. У нас нет такого оружия, чтобы помочь тем, кто держит оборону редюита. И мы хотим также уберечь ваши деревни от карательных экспедиций. Закопайте хорошенько все оружие и патроны, которые мы дали вам, в землю. Придет день, и они понадобятся вам.

Они молча проводили его до тропинки на Крелац. И только когда он скрылся из глаз, крикнули ему вслед:

— Да поможет тебе Бог!

Порой ему казалось, что он слышит позади себя шаги, но он не оборачивался. Он часто спотыкался, один раз даже упал, но не обращал на это внимания. Он был уже без сил, когда добрался до начала подъема по кипарисовой аллее. Но он не имел права отдыхать, небо быстро светлело и стремительно ширилось над ним, ночь была на исходе. Наконец он взобрался наверх. Он не сразу сориентировался и был в отчаянии. Но вдруг вспомнил, что только от часовни открывался вид на все дороги, одна из которых вела от Зеленой бухты в город, а другая, налево, наверх к кладбищу. Он тут же увидел боевые машины, но не сразу смог различить их, столь велико было его нетерпение. Но тут они пришли в движение. И он точно определил: два танка и одна бронемашина. На дороге находился только один-единственный человек. Он бежал рядом с бронемашиной, очевидно, после своего разговора с водителем. Потом повернулся и пошел в направлении бухты, где на якоре стоял большой баркас.

Джура побежал по холму вниз, к тому самому месту, которое указал ему Сарайак. При свете карманного фонарика он нашел нужный код. Потом выстрелил из ракетницы, Сарайак подал ему ответный сигнал.

Теперь Джура мог бы немножко передохнуть. Но это было опасно, ему надо было немедленно бежать отсюда, он выдал свое местонахождение. Он бросился в глубь острова, обогнул руины домов, из которых их выкурил Гркич. И наконец добрался до густых зарослей кустарника. Черная скала у моря была недалеко отсюда, он мог добраться до нее за десять минут. А у него было чуть больше времени, и он мог позволить себе передохнуть. Он вытянулся среди агав, земля была влажной. Вытер пот с лица. И почувствовал, как поднимается горечь. Он посмотрел на часы. Да, наступил тот самый час. Вот уже больше двух лет привкус горечи во рту будил его каждую ночь в одно и то же время. Ему приходилось обязательно вставать, чтобы пойти помочиться. В эту рань заканчивались для него ночи, десятью черными минутами приступа жгучей боли, когда он чувствовал себя несказанно беспомощным и когда его охваченное отчаянием тело вырывало душу из безмятежного сна, на длительные мгновения погружая ее в сплошной кошмар. Задержаться ему пока здесь или пойти к Черной скале? Он колебался. Судороги в икрах не отпускали, ступни горели от боли. Он сел, но потом все же опять поднялся и медленно побрел к месту встречи. Заблудиться он не мог, отчетливо были слышны удары волн.

Он думал о Хинко, о Драги и об учителе Бугате, предавшем его. Никто из них по-настоящему не знал его, все трое бурно восторгались им, наподобие юношей, парящих в высотах любви, тогда как возлюбленная опускается с небес все ниже и ниже, пока не погрузится в пучину жизни, куда заказан путь любому возвышенному чувству. Опасные почитатели, однако же не лишенные соблазна.

Но Хинко мертв, а Драги — под крылышком Владко, один только Бугат неизвестно где. И лишь через двадцать лет, через столько лет после его покрытой позором смерти, дозволено будет испытать к нему сострадание. Должно быть, ужасно жить в шкуре предателя.

Сначала ему почудилось, будто это отдельные удары хлыста, следовавшие все чаще один за другим. Потом у него появилось ощущение, что пришла в движение каменная осыпь всей горы, а в промежутках между обвалами раздавался свист, словно отчаявшиеся птицы исступленно кричали металлическими глотками.

Он оглянулся, но ничего не увидел. Ветви деревьев мерно раскачивались на слабом ветру. Он опять помедлил в мучительной нерешительности. Наконец он побежал к берегу, от скалы должен быть виден редюит. Он заблудился, опасно близко подошел к Зеленой бухте, побежал назад, в глубь острова и, наконец, увидел возвышавшуюся слева от него скалу. Он споткнулся, упал, не сразу выпрямился, пополз на четвереньках, но понял вдруг бессмысленность своих действий, сел и перевел дыхание. В ушах у него стоял оглушительный гул. Он не был больше уверен, что слышит еще непрерывную стрельбу. Вскоре он опять сумел встать и пойти, на сей раз он следил, куда ступает его нога. Наконец он взобрался наверх, на скалу. Нет, он не мог точно разобрать, что там происходило. Он видел, как взметывались языки пламени и дым заволакивал все вокруг. Шум стоял ужасный. Вдруг над дымом поднялась крыша. Она была похожа на плот, подброшенный вверх штормовой волной. Мне все снится, промелькнуло у него в голове. Я вижу дурной сон. Но вдруг он тут же отчетливо понял, что там убивают Мару, Мару и Сарайака, которых он не должен был покидать.

Он побежал вниз. Он почувствовал слезы, они, как капли с листьев деревьев, падали ему на лицо. Двое мужчин остановили его, схватили за руки.

— Что вы все время кричите? Даже усташам в Зеленой бухте слышно, — сказал один из них с упреком. — Нас послал сюда Сарайак, мы должны спустить вас отсюда в лодку, — он распахнул пальто, вокруг его тела был обмотан канат, — и, если понадобится, устроить здесь маленький отвлекающий маневр. Будем надеяться, до этого не дойдет.

— Я хочу назад, на редюит. Там убивают наших людей, — ответил Джура, все еще тяжело дыша.

Один из них протянул ему кожаный кисет и сказал по-дружески:

— Скрутите себе цигарку. Мы здесь посидим, выкурим спокойно по одной и отправимся в путь. Ну а то, что происходит наверху, оно конечно!.. Как в народе говорится, кто высоко взлетел, тому и падать низко. Вот когда американцы пришлют нам танки, мы усташам отплатим. Это я вам гарантирую лично. Я, между прочим, по профессии, если хотите знать, токарь…

А я — дурак, сижу и слушаю его болтовню, словно этот пожилой токарь вдруг произнесет что-нибудь такое, что изменит весь ход событий, сказал сам себе Джура с большим удивлением. Ничего он не может сделать, Сарайак все предусмотрел.