для ссоры.
— Ну же, Замора! Помогай!
— Я готова. — Девушка не сводила глаз с ползучей смерти.
— Огонь!
Пещера наполнилась грохотом выстрелов и пороховым дымом. Маузеры показали себя во всей красе. Каждая пуля находила цель. Питоны падали в воду, чтобы уже никогда не подняться на поверхность.
— Достаточно, — распорядился Янко. — Побережем патроны. По-моему, гады усвоили урок и можно немного отдохнуть. Постель жестка, но нам, цыганам, не привыкать. Ложись спать, Замора. Я посторожу.
— Ты не устал?
— Скорее, проголодался. Несколько часов крошки во рту не было.
— Поджарь себе питона.
— Поджарил бы, если б мог. Слопал бы всех этих угрей-переростков и не подавился бы.
— Тогда оттащи одного в первую пещеру. Там достаточно жара. Заодно расскажешь потом, как студенты.
— И каким же образом я туда попаду? Да и змею мне одному не уволочь.
— Что, если…
— Тихо, Замора.
— Новая атака?
— Нет. Я вот о чем подумал. Вдруг эта пещера действительно сообщается с морем? Прислушайся.
— Вода журчит.
— И больше ты ничего не замечаешь? Здесь, конечно, темновато…
— Опять меня пугаешь?
— Тебя напугаешь, как же. Даже и пытаться не стоит.
— Так что я должна была заметить?
— Слой водорослей приподнялся на метр.
— Ну приподнялся, и что с того?
— Это прилив, Замора.
— То есть мы утонем?
— Нет, скала высока. Надо прикинуть, с какой стороны море. Доверься мне и спи. Верный Янко готов за тебя умереть, он будет охранять твой сон.
— Тогда я предпочту бодрствовать.
— Не доверяешь?
— А должна? Ох, мой бедный Янко! Голова у тебя совсем кругом пошла…
Цыган поморщился, но проглотил обиду.
— Ты, Замора, слишком много думаешь об этих школярах, — хрипло произнес он после некоторого молчания.
— Разумеется, я о них беспокоюсь. Очень хотелось бы знать, выжили ли они в пожаре.
— Ты же у нас великая провидица. Неужто сердце вещуньи ничего не подсказывает?
Замора уже собиралась ответить, когда слой водорослей резко поднялся. Это случилось уже второй раз за последний час. Янко с Заморой переглянулись. Из трещины в своде на их лица падал бледный лунный свет.
— Питоны? — прошептала девушка.
— Мы их почти всех перестреляли, — ответил цыган, зеленея.
— Значит…
— Значит, в пещере есть ходы, ведущие в море, а водоросли колышет волнами.
— А те потоки, что мы видели?
— Их поглотил прилив. Когда море уйдет, они вновь зажурчат.
— Интересно, вода внизу пресная или соленая?
— Сейчас спущусь и проверю. Подержи пока винтовку и наваху.
— Там же питоны!
— Будешь меня охранять.
— Возьми хотя бы нож, Янко.
— Пожалуй, нож и правда будет не лишним.
Цыган встал, внимательно присмотрелся и, не увидев змей, начал быстро спускаться. Он был уверен, что в случае опасности сумеет забраться наверх: скала была неровной, вся в удобных выступах и трещинах. Открытую наваху он сунул за пояс. Наконец его ноги коснулись водорослей. Замора, стоя на коленях с маузером на изготовку, смотрела вниз, следя, не появятся ли змеи. Янко опустил руку в воду и поднес к губам:
— Соленая! Вода соленая!
— Поднимайся назад!
Юноша уже взялся за выступ, но тут из водорослей вынырнул громадный питон. Он молнией кинулся на человека, намереваясь опутать своими кольцами и утащить.
— Осторожно, Янко! — взвизгнула девушка.
Однако тот и сам уже заметил опасность. Выхватив наваху, он уперся ногой в камень и прижался спиной к скале, не давая змее себя обвить.
— Получай, гадина! Получай!
Наваха несколько раз поразила змею, яростно извивавшуюся и шипевшую, точно паровоз. Питон старался оторвать юношу от скалы, но Янко, обладавший не только изрядной смелостью, но и хладнокровием, держался, точно прикованный Прометей, размахивая ножом.
Замора беспомощно наблюдала за схваткой. Человек и питон находились так близко друг от друга, что она не осмеливалась стрелять. Она уже подумывала, не спуститься ли и помочь соплеменнику, когда дикий вопль Янко обратил ее кровь в лед.
Перегнувшись через край, Замора увидела безголовое тело змеи, погружающееся в воду. Последнее слово в битве осталось за навахой.
Цыган, еще не опомнившийся после сражения, стоял неподвижно. Отдышавшись, принялся карабкаться на скалу.
— Хватайся, Янко!
Замора опустила вниз винтовку, держа ее за ствол. Юноша ухватился за приклад:
— Сама не свались, Замора. Эти змеи ужасны.
— Не свалюсь, не беспокойся. Держусь крепко.
Янко глубоко вздохнул и рывком взлетел наверх, почти не держась за протянутую винтовку. Отжав одежду, он сказал Заморе, с тревогой смотревшей на него:
— Полагаешь, твой Карминильо так бы смог?
— Я своими глазами видела, как он уложил льва. Сомневаюсь, что его можно назвать трусом.
— Застрелил, да. Спрятавшись за баррикадой. Такой «подвиг» по плечу даже младенцу, дай ему лишь винтовку в руки. Тем более такой вот маузер.
— Прекрати! — потребовала Замора. — Оставь в покое тех, кого ты, возможно, убил собственными руками.
— Не я, а пересохшие водоросли. Да и не верю я, что они погибли… Гляди-ка, водоросли опять колышутся! Что, черт побери, происходит в этой треклятой пещере?
— Вода поднимается?
— Поднимается.
— Бежим, Янко!
— Куда?
— В первую пещеру.
— И как же ты туда попадешь?
— По водорослям.
— О питонах забыла?
— Не забыла…
— Тогда стой, где стоишь. Подождем отлива.
— Похоже, талисман обойдется недешево.
— Лучше бы ты осталась в Севилье, изображала бы из себя принцессу и не помышляла о королевском титуле.
— Ну уж нет! — вскричала цыганка. — Матушка перед смертью завещала мне шелковый платок!
— Что ж, в таком случае ищи свой талисман по всей Гуругу, — хмыкнул Янко. — Кому под силу разобрать эти каракули, если даже барон ничего не понял? А ведь ему очень хотелось расшифровать древние знаки первого цыганского короля.
— Карминильо разобрал.
— Значит, платок у него?
— Не знаю.
— А может быть, у Педро?
— Говорю же, не знаю.
Помолчав, Янко прошипел сквозь зубы:
— Погоди, до Гуругу мы еще не добрались.
— Собираешься украсть платок?
— Украсть? Зачем он мне? Я и так знаю, где в землях Эр-Рифа древние цыгане по какой-то странной прихоти похоронили своего короля и его сокровища.
— Врешь!
Сжав наваху, Янко метнулся к девушке, но та успела наставить на него винтовку.
— Еще один шаг — и я стреляю, — сказала она, скидывая со скалы вниз второй маузер.
— Ты мне не доверяешь?
— Нет.
— Разумеется, я же не Карминильо! Лучше бы тот питон меня сожрал! Переломал бы мне все кости! Берегись, Замора. Ты не хуже меня знаешь: ненависть цыгана вселяет страх даже в отважные сердца.
— Я тебя не боюсь, Янко, — ответила Замора, не снимая пальца со спускового крючка.
Юноша попятился, насколько позволяла скала, покачал на ладони правой руки раскрытую наваху и сказал:
— Тебе знаком удар, которым можно убить человека с двадцати шагов?
— Если удастся застать его врасплох, — усмехнулась цыганка. — Увижу блеск