с почти остановившимся сердцем произнёс:
— Да, миледи.
Госпожа даже не подняла головы от бумаг, над которыми склонялась:
— Не было ли телеграмм от леди Рэндольф?
— Нет, миледи, — сообщил слуга, и к нему снова вернулось сердцебиение, — как только что-то будет, я немедленно вам сообщу.
Леди Кавендиш знаком руки показала ему: свободен. И старый слуга снова закрыл за собой двери.
⠀⠀ ⠀⠀
⠀⠀ ⠀⠀
⠀⠀ ⠀⠀
Глава 9
⠀⠀ ⠀⠀
Иногда ей не требовался дар, и ей достаточно было просто слуха, чтобы понять: леди Рэндольф приблизилась к дому, так как та, вместо обычного конного экипажа, порой приезжала на громоздком, мощном и вместительном паровом экипаже.
На сей раз этот агрегат огласил набережную предупреждающим гудком, пробившимся сквозь плотные портьеры. Леди Кавендиш снова отложила перо и подняла голову. Ей захотелось встать и подойти к окну, взглянуть на это паровое чудо, но она тут же передумала, вспомнив, что сегодня на улице яркое солнце, которого так не любят её глаза.
Не прошло и пары минут, как в дверь постучали. Это были Джеймс и сама Дженнет Рэндольф Черчилль.
— Входите, — разрешила герцогиня.
Джеймс распахнул двери и объявил:
— Леди Рэндольф, миледи.
И после знака госпожи впустил молодую леди в кабинет и тут же удалился, оставив дам одних.
Престарелая госпожа сразу поняла, что у леди Рэндольф день вышел не самый лучший. Иначе она прибыла бы ещё утром. Хвастаться. То есть сообщить о том, что операция прошла успешно. И даже если бы она была занята — прислала бы телеграмму с победными реляциями, но ни утреннего визита, ни телеграммы леди Кавендиш не дождалась, и явилась американка лишь теперь, теперь, когда время шло уже к пятичасовому чаепитию.
Леди Рэндольф вошла в кабинет и сразу присела в книксене; она лишь откинула вуаль, но не сняла ни шляпки, ни лёгкой накидки с плеч, подчёркивая этим, что не задержится в гостях. Но и это не понравилось герцогине:
«Ох уж эти её американские манеры, могла хотя бы снять плащ», — и, подумав так, она решила не предлагать пришедшей стул. — Ничего, постоит. Пусть помнит, кто она и у кого она в гостях».
— Добрый день, миледи, — произнесла пришедшая молодая дама.
— Надеюсь, что он и вправду будет добрый, дорогая моя, — ответила герцогиня. Ей и не нужно было дара, чтобы понять — у леди Рэндольф получилось далеко не всё; тем не менее глава местного отделения ИС спросила у своей подчинённой: — Ведь у вас есть чем меня порадовать?
Ещё два дня назад она передала леди Рэндольф информацию, доставленную из Лондона, о том, что в Гамбург прибывает курьер фанатиков, который привезёт местной банде деньги для проведения акта. Нетрудно было догадаться, какой акт собираются устроить русские. Также было ясно, что его придёт встречать местная связная. Очень важная фигура, которая могла бы вывести на всё русское подполье в Гамбурге. Вся информация была передана леди Рэндольф, и она взялась осуществить эту операцию. Сама просила о том. И какой же вышел результат? И та ответила:
— Отчасти, мадам.
— Отчасти? — неприятные предположения герцогини, кажется, сбывались, и она спросила довольно едко: — Потрудитесь объяснить, что значит это ваше «отчасти».
А ещё леди Кавендиш очень не понравилось, что эта американская выскочка вздумала «закрываться» и не позволяла умудрённой опытом даме разглядывать свою ауру, и как герцогиня ни вглядывалась, она не могла понять настроения свой подчинённой.
— Операция прошла не совсем так, как планировалось, — чувствуя, что герцогиня её тщательно «рассматривает», отвечала леди Рэндольф.
— Что значит «не совсем так»? — леди Кавендиш не повысила голос, но этого было и не нужно, достаточно было легчайшего изменения тона, чтобы леди Рэндольф поняла всю глубину своего падения. И та нехотя ответила:
— Мне не удалось взять связную, мадам. К сожалению.
— К сожалению!? — леди Кавендиш сделала большую паузу. «Она сожалеет. Организация проделала огромную работу, тратила усилия и средства, чтобы выложить этой американке на блюдечке важнейшую информацию: берите и делайте, дорогая… Но нет, она теперь просто сожалеет». Немолодые глаза герцогини сузились. — Не удалось взять? Она ушла от вас? Семнадцатилетнее существо оказалось проворнее и умнее вас и ваших помощников?
— Нет, она не ушла, — твёрдо отвечала леди Рэндольф, — просто нам не удалось её взять живой. Она применила иглу с ядом, когда оказалась в безвыходном положении, куда я её загнала.
— Вы же отслеживали её с тех пор, как она приняла телеграмму? Неужели вы не поняли, что она из себя представляет?
— Мы следили за ней всё это время. Тем не менее…
— Тем не менее? Вы не знали, что имеете дело с фанатиками? Вы полагали, что это существо согласится сотрудничать с нами? — леди Кавендиш сделала паузу, и когда леди Рэндольф не ответила на её вопрос, продолжила: — Она должна была встретить курьера и отвести его к резиденту. Или забрать у курьера деньги и отнести их резиденту. Но теперь она мертва, соответственно… Вы потеряли нить, милочка.
«Милочка», — это вульгарное слово герцогиня употребила специально, чтобы подчеркнуть всю несерьёзность, всю поверхностность собеседницы.
Впрочем, она имела право на подобную колкость: во-первых, герцогиня стояла на два ранга выше госпожи Рэндольф Черчилль, а во-вторых, её праправнуки были ровесниками этой юной особы.
— Но мы взяли курьера, мадам, — чуть более резко, чем обычно, отвечала леди Рэндольф; видно, её всерьёз уколола «милочка».
— Полагаете, курьер выведет нас на резидента? — весьма флегматично, если не сказать саркастично, поинтересовалась герцогиня.
— Вполне вероятно, у него должен быть резервный вариант контакта на случай провала связной.
— Возможно-возможно…, - произнесла герцогиня и тут же перевела тему: — Мне сообщили, что на аэростанции был какой-то переполох, шум, стрельба, беготня. Как бы всё это не попало в газеты; полагаю, что огласка в этом деле нам не нужна. Нас и так упрекают, что мы здесь слишком своевольны. Словно у себя на острове.
— Не проникнет, — заверила леди Рэндольф, — на аэровокзале пытались поймать ловкую воровку, полиция уже сформулировала версию для газет.
— Воровка? А не много ли трупов для обычной полицейской облавы на воров? — спросила герцогиня, демонстрируя подчинённой свою осведомлённость о том, что происходило на аэростанции.
— Вам не о чем волноваться, мадам, — заверила подчинённая, — будет заметка в газете, которая нас устроит. Этот вопрос решён. А пока я займусь курьером. Надеюсь, мне удастся его разговорить, и мы выйдем на резидента.
— Я тоже на то надеюсь, моя дорогая, — всё с той же саркастичностью продолжала леди Кавендиш. Она была почти уверена, что это всё ерунда, что резидент