— Попался! — торжествующе заявила обвисшему Шурику. — Ну и зачем прятался? Надеялся не найду? Ха!
— М-да… — протянул задумчивый голос со стороны. — А я-то думал…
О чем это он? Я приподняла голову, осмотрелась. Упс! Действительно, какая-то у нас двусмысленная поза получилась… Радмир молча смотрел на меня круглыми глазами (надеюсь это не от того, что я ему что-либо отдавила; парень-то хороший, потомства лишать не хочется). Порозовев, тут же быстренько сползла с него.
— Я тут внезапно вспомнила: меня ж к тъекки Шурик утащил. Вот и искала паразита для выяснения отношений, а он… — ой зря! По ухмылке Тамираса я быстро вспомнила простую истину: оправдания служат лишь доказательством обратного. Так, ладно, переводим тему!
— Ну, проказник, что скажешь в свое оправдание? — недовольно воззрилась я на зверька, усаженного так, чтобы мы все могли хорошо его видеть. Пушистик явно чувствовал себя весьма неуютно под нашими взглядами (особенно под моим) и с тоской косился в сторону Рада, а вернее за него. — Даже не думай удрать, пока все не выясним!
Вновь вспомнив пережитое, я прямо почувствовала закипающую злость.
— Слушай, чем я тебе так не нравлюсь, что ты меня за день второй раз угробить пытаешься?
Зверек сжался в комочек, распушил шерстку до состояния шара и быстро зачирикал, яростно мотая головой и периодически тыча лапкой в сторону Дымки. Мы молча наблюдали за ним.
— Не, потерпевшая, так ты от него ничего не добьешься. Ставь вопросы правильно. Конечно, если хочешь что-либо узнать, а не просто нервишки потрепать животному, — сумничала белобрысая язва.
— Вот и займись раз такой умный, а я понаблюдаю. А то сейчас выскажу все, что накипело, мало никому не покажется! — сузив глаза прошипела я. Гаденько улыбнувшись Таму, сделала приглашающий жест в сторону Шурика и замерла, скрестив руки на груди. Парни переглянулись, помолчали. Наконец Радмир медленно начал.
— Шурик, на той поляне кого ты хотел показать нам? Тъекки или церошей?
Пушистик встрепенулся, заметался, что-то быстро чирикая и указывая то на Дымку, то на меня.
— Успокойся. Ты хотел показать ей тъекки? — зверек отчаянно закивал. — Ты надеялся, что она поймает одну из них? — снова подтверждение.
— Ну спасибо! — обиженно подала голос я. Блин, и Шурик туда же! Интересно, меня тут хоть кто-нибудь дурой не считает? Поторопилась я с друзьями, нет их здесь у меня. — А про церошей ты знал?
Пушистик, вздрогнувший при первых звуках моего голоса, виновато покачал головой. Вид у него при этом был такой жалкий, что он бы, наверное, заплакал, если б мог.
— Слышь, пришелица, хватит звереныша запугивать, он и так вон чуть не плачет, — м-да, не одной мне это показалось. — Ну, ошибся немного на радостях, с кем не бывает. В конце концов, он тебя там в чувство и привел. К тому же у тебя теперь есть лошадь. И какая! — бросил влюбленный взгляд на тъекки Тамирас.
В принципе, я и сама так думала, но не признаваться же в этом.
— За Дымку — спасибо. За чудесное спасение — тоже благодарность избавителю, — поднявшись, со всей серьезностью поклонилась зверьку, сохраняя каменное выражение на лице. — И нижайшая просьба к нему же: не надо больше благих поступков ради меня, сволочи неблагодарной. А то, чую, живой до Ванды я точно не доберусь!
Круто развернувшись, я подхватила свои манатки и молча направилась к Дымке. Почувствовав мое настроение, коняшка тревожно заглянула в глаза, вздохнула и ласково ткнулась в плечо. Я обняла ее за шею, постояла так. Стало немного легче. Повернулась к парням:
— Вы тут заночевать решили? Такими темпами мы к Ванде до китайской пасхи не попадем. Я домой хочу, между прочим! И вообще, быстрее доедем — быстрее расстанемся. Подъем!
Ребята переглянулись и поднялись, привычно быстро собирая вещи и приводя в порядок лошадей. Я не обращала на них внимания, занятая серьезным вопросом: как мне забраться на Дымку? Я и на оседланную лошадь не с первого раза взобраться могу, причем с помощью, а тут…
— Помочь? — нарисовалась рядом ехидно улыбающаяся рожа.
— Серьезно, может тебе упряжь с седлом отдать? — Радмир замер неподалеку, явно готовый придти на помощь по первому зову. Я огляделась, особое внимание уделив лесу. Ага, вот оно!
— Благодарствую, но не стоит утруждаться. Как-нибудь справлюсь, — развернувшись, почапала вместе с Дымкой к обнаружившемуся пенечку. Первый оказался низковат, второй — слишком узок, чтобы встать на него нормально, зато с третьего я смогла достаточно легко и быстро забраться на понимающе замершую Дымку. Гордо выпрямившись я с невозмутимым видом подъехала к наблюдающим за мной ребятам.
— Ну, что застыли? Куда направляемся?
— В Хомутцы. Тут неподалеку. Там конюшня большая. Я думал, лошадь тебе выбрать, но теперь ограничимся сбруей. И переночуем заодно.
— Ясно. Тогда поехали, что ждать-то, — пропустив парней вперед, я не спеша двинулась за ними, откровенно наслаждаясь попытками незаметно посмотреть на нас с Дымкой, особенно на поворотах. Они явно не понимали, как у меня, жалующейся на полное профанство в отношении всего связанного с лошадьми, получается управлять тъекки. Поймав очередной косой взгляд Тама, вопросительно кивнула, недовольно нахмурившись. Парень резко отвернулся, а я усмехнулась. Ничего-ничего, ребятки, поломайте головы. Думать полезно.
— Как твои успехи, Малыш?
— Я не знаю… Наверное, у меня ничего не получается. Она постоянно веселит его, иногда заставляет тревожиться. Еще подсмеивается над ними, а он ведь не привык к такому. Злиться тоже заставляет. Разве из этого может вырасти любовь?
— Из этого может вырасти дружба, Малыш. Крепкая, настоящая.
— Всего лишь дружба? Но я же не этого хотел.
— Ты все правильно делаешь, Малыш. Самая чистая, бескорыстная и верная любовь берет начало именно из дружбы. Дружба позволяет узнать человека со всех сторон, разглядеть и хорошие, и плохие его качества. Назвать кого-то другом — значит принять таким, какой он есть, доверять, не смотря ни на что. А знать, но доверять — разве не значит любить? В любой дружбе есть частичка любви, малыш, и это замечательно. Это значит, что дружба настоящая.
— Но я хотел, чтобы они любили друг друга. Частица — этого же мало.
— Не спеши, Малыш. Настоящие чувства не рождаются быстро. Да, в каждой дружбе есть частица любви, но не в каждой любви есть частица дружбы. А это плохо. Такая любовь легко начинается, возможно, ярко проходит, но быстро заканчивается. Она слепа, подразумевает априори идеального партнера. Вот только идеальных не бывает. Никого и ничего.