София направилась за Санти по коридору.
— Ты куда? — спросила она, проводя рукой по стене.
— Когда проигрываешь, надо уметь проявлять благородство.
— Мне плевать.
— Человек, который не умеет принимать поражение, выглядит весьма непривлекательно, — заметил Санти, зная, что она очень тщеславна.
— Я не такая уж неблагородная. Но с Августином я не обязана церемониться. Ты же знаешь, как он меня мучает.
— Думаю, что это не о сегодняшнем дне.
В этот момент появились Чикита, Мария и Панчито, которые прятались от дождя под большим черным зонтом.
— Как же здесь душно! — охнула Чикита. — Сантьяго, помоги Панчито управиться с его одежками, дорогой. Он весь вымок. Энкарнасион! — закричала она.
— А что делает Дермот в такую погоду на улице? — спросила Мария, выжимая волосы руками.
— Я иду к дедушке, — объявила София, метнувшись мимо них. — Увидимся.
— Это так не похоже на летнюю погоду. Чтобы весь день шел дождь... — произнесла Чикита.
София помчалась между деревьями, выкрикивая имя дедушки. Дождь лил с такой силой, что она не могла представить, как решилась на такое безумие. К своему удивлению, она заметила дедушку, который играл в крокет, а зрителями его были две несчастные мокрые собаки с поджатыми хвостами.
— Дедушка, что это ты делаешь? — спросила она, приближаясь к нему.
— Солнце уже скоро выйдет, София Мелоди, — ответил он. — Хороший удар, Дермот! Я же сказал тебе, что сделаю это, — добавил он, обращаясь к одной из собак, когда голубой мяч легко достиг цели.
— Но ты весь вымок.
— Ты тоже.
— И ты весь день провел на улице. Все только и говорят об этом.
— Солнце уже совсем скоро выйдет из-за туч. Я ощущаю его тепло на своей спине.
София же ощущала только холодные капли, которые бежали по ее руке, и поежилась. Она подняла глаза к небу, ожидая увидеть лишь серые тучи. Но, к своему великому удивлению, заметила неясный золотистый диск, излучающий сияние. Она прищурилась и вдруг почувствовала тепло на своих щеках.
— Ты прав, дедушка. Солнце вот-вот выйдет.
— Конечно, я прав, девочка моя. А теперь бери в руки клюшку и покажи, на что ты способна.
— Я не настроена играть. Меня только что Августин обыграл в трик-трак.
— Ничего себе. Готов поспорить, что ты не сумела выдержать марку.
Он хмыкнул.
— Все было не так уж плохо.
— Насколько я тебя знаю, ты наверняка умчалась с поля боя, как капризная принцесса.
— Конечно, я не могла сделать вид, будто счастлива, — призналась София, тыльной стороной ладони смахивая капли дождя с кончика носа.
— Волшебство может сопровождать тебя только до половины пути, — заметил он и направился к дому.
— Ты куда? Солнце ведь скоро выйдет.
— Пора выпить.
— Дедушка, сейчас только четыре часа.
— Вот именно.
Он повернулся к ней и подмигнул.
— Не говори ничего своей матери. За мной!
Взяв внучку за руку, Дермот провел ее через кухню, чтобы не столкнуться с Анной. Они прошествовали по кафельному полу кухни, оставив за собой мокрый след. Оглянувшись, Дермот потянулся к двери бельевого шкафа.
— Так вот где ты хранишь выпивку, — прошептала София, когда рука дедушки пошарила между простынями и тут же появилась с бутылкой виски.
— Не боишься, что Солелад найдет ее?
— Соледад — моя союзница. Прекрасная женщина. Умеет хранить секреты, — сказал он, облизывая губы. — Следуй за мной, если тоже хочешь стать соучастницей.
София послушно вышла за ним через кухню на улицу, а потом прошла к деревьям.
— Куда мы идем?
— В мой тайник.
— Твой тайник? — переспросила София, заинтригованная. — У меня тоже есть тайник.
Но дедушка не слушал ее. Он прижал к себе бутылку виски с осторожностью матери, прижимающей к груди новорожденного.
— Это дерево омбу, — сказала она.
— Готов поспорить, что ты права, готов, правда... — бормотал он, от нетерпения едва не переходя на бег.
Наконец они добрались до маленького деревянного сарая. София проходила мимо него раз сто, но никогда не обращала на него внимания.
Дермот открыл дверь и пропустил внучку вперед. Внутри было темно и грязно. По маленьким окнам барабанил дождь, изнутри они так поросли мхом, что сквозь него не пробивался ни один луч света. Крыша казалась гигантским решетом, через которое тяжелые дождевые капли падали и на пол, и на мебель. Вообще-то эту мебель не очень-то стоило жалеть. Стол был погнивший, а полки едва не крошились от старости и не понятно, как держались на стенах.
— Раньше это был сарай Антонио, — объяснил Дермот, присаживаясь на скамейку. — Не надо стоять, будто ты на торжественной церемонии, София Мелоди. Садись.
София села и поежилась.
— У доктора Дермота есть замечательное лекарство от холода. Очень помогает.
Он поднес откупоренную бутылку к ее носу, и София громко чихнула, принюхавшись.
— Это не нюхают, а пьют, девочка моя.
— Но это такой крепкий напиток, дедушка, — сказала София, перед тем как сделать большой глоток.
Словно огненный шар прокатился у нее по горлу. Ей показалось, что изо рта у нее сейчас вырвется пламя.
— Хорошая девочка.
Одобрительно крякнув, он похлопал ее по спине. Она закашлялась, не в силах отдышаться, а потом по ее телу разлился жар. Повернувшись к дедушке с затуманившимся взором, София улыбнулась и протянула руку к бутылке, чтобы сделать еще один глоток.
— Да, ничего себе секреты, дедушка.
Она захихикала. После нескольких глотков София уже перестала ощущать холод. Более того, прошла и злость на Августина. Теперь ей нравились все: и мама, и папа, и Августин, и Рафаэль. У нее кружилась голова, и она чувствовала себя безмерно счастливой. Все стало казаться таким простым. Она стала смеяться непонятно чему. Дермот начал рассказывать ей всякие истории из «ирландских времен». София слушала в пол уха. На ее лице застыла улыбка. Потом Дермот решил научить ее нескольким ирландским песням.
— «Я встретился с нею в красивом саду...» — затянул он.
В том состоянии, в котором была София, ей показалось, что у него самый прекрасный голос, который ей только доводилось слышать.
— Ты настоящий ангел, дедушка. Настоящий ангел, — нетвердым голосом пробормотала она, и ее глаза затуманились.
Они не знали, да и не очень-то заботились о том, сколько времени провели в сарае. Как только Дермот осушил бутылку до конца, они решили отправиться домой.
— Шшшш! — приложив палец к губам, прошептала София, однако руки ее не слушались, и вместо этого палец коснулся носа.
— О! — удивленно воскликнула она, глядя на то, как дрожит палец.