— Дай ей самой вершить свою судьбу, Лорна. Так будет правильно.
— А если я попрошу тебя о том же в отношении Сильвии?
Бывший подумал. Наконец сознался:
— Один раз я позволил другим людям вершить её судьбу. За неё уже решили однажды... Сейчас я бы отпустил её делать, к чему её зовёт сердце.
— Отлично! Давай в таком случае отпустим обеих! Беспрецедентный случай, о котором завтра же протрубят на весь мир Исследователей: мать жертвует обеих дочерей!
— Надо же! Ты всё-таки признаёшь Сильвию своей дочерью, — заметил Хэк; я непонимающе уставилась на него — но тут вернулись девчонки, крайне взбудораженные какой-то новостью.
— Из нашей крови сделали коктейль! — восторженно похвасталась Милана. — Пока результаты предварительны — но там выделили вещество, неведомое прежде. Которое будут изучать... Кажется, оно настолько концентрированное, что способно вернуть энергию — во всяком случае, молодым. Понадобятся исследования, опыты... проверка совместимости, реакций. Но надежда есть! Группу испытуемых распускают, а нам ещё придётся задержаться на некоторое время. Но недолго. Просто потребуется ещё несколько заборов крови. Они уже пытались усиливать реакции одного донора силой второго, и родственного, и нет; но таких результатов никогда прежде не добивались. Говорят, возможно, дело в происхождении Сильвии: прежняя энергия в новом теле, а смешаешь со мной — бомбический улёт!
— Прекрасно! Вот Сильвия пускай здесь и остаётся, а мы пойдём, — предприняла я ещё одну попытку. Но Милашка решительно остановила меня:
— Если я уйду отсюда — то только с сестрой.
Сейчас я слишком плохо себя чувствовала — и потому, окончательно сдаваясь, могла только кивнуть:
— Чёрт с вами. В таком случае и мы все уйдём отсюда... только вместе с вами.
Евгений. Эпилог
Девушек отпустили через пару дней — с уговором, что они несколько раз вернутся опять. Исследования привели к желаемому результату довольно быстро: вещество, выделенное из смеси их крови, способное надолго и надёжно насытить энергией, научились синтезировать искусственно, и мир Исследователей потихоньку оправлялся от эпидемии.
Сильвия съехала из своей студии и по моему настоянию переехала ко мне в Шерман Оукс — вместе со ставшим совершенно безобидным манговым деревцем, которое мы забрали у Элис. Исследователям незачем было больше звать её. Как я и обещал, моя постель почти успела надоесть любимой; однако я непреклонен:
— Если ты хочешь, чтобы тот миллион долларов, который я перевёл на твой счёт, оставался в семейной собственности, ты могла бы выйти за меня замуж.
— Да, я неловко себя чувствую с той минуты, как обнаружила у себя в мобильном банке эти деньги...
— Воспринимай их как взятку, чтобы привязать тебя понадёжнее. И аванс за стриптиз, который будешь танцевать мне одному.
— Евгений... Я ещё слишком мало тебя знаю.
— Зато я знаю тебя слишком долго, Сильвия... С самого младенчества тебя изучал. Такое уже бывало, я слышал: люцифаг зависает в каком-то человеке и уже не может двигаться по людям дальше. Это редкость, конечно... но не исключительная редкость. Я с детства знал историю моих родителей — которые, в отличие от Лорны, ничего от ребёнка не скрывали; но никогда не думал, что это может произойти и со мной. Знаешь, на какое-то время я, окончив здесь школу, не стал поступать в вуз: оставил родителей и отправился в город люцифагов, изучил его, исследовал оттуда людей. Эта работа пришлась мне по душе больше, чем здешний мир и его изучение. Но проработал я недолго: мне попалась ты. Так что теперь я здесь — и вряд ли куда-то двинусь отсюда.
Сильвия жадно расспрашивает меня; ей хочется всё узнать обо мне — и я её не тороплю, постепенно знакомлю её с собой так, как она того желает. Я уверен, что мы всегда будем вместе, потому что она — для меня, а я — для неё.
Милана поступила в университет и окунулась в студенческую жизнь; море новых впечатлений так захватило её, что о своём путешествии в мир Исследователей она вспоминает лишь, как выросшая Элли о своих приключениях в Изумрудном Городе. Они с сестрой крепко сдружились; Милана осталась жить с отцом, но часто останавливается и в доме матери с "дядей Володей".
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Иногда и Сильвия остаётся ночевать у Михайлова, который скучает по дочери и, кажется, не в восторге, что та живёт со мной и собирается за меня замуж, — но вслух ничего не говорит. Только знаю, что он пытается научить Сильвию держать с ним связь телепатически: он мечтал об этом с той самой минуты, как узнал, что она — его вернувшаяся дочь; старику кажется, это может дополнительно обезопасить Сильвию в случае чрезвычайной ситуации. Может быть, что-то и выйдет: всё-таки они очень близки, хоть она больше и не его донор.
Лорна по настоянию дочери призналась супругу — но не во всём, разумеется, а лишь в том, что до сих пор любит мужа бывшего. После небольшого скандала они развелись, и Владимир Васильевич получил обратно своё сомнительное счастье. Сильвия говорит, больше они не дерутся.
Откуда она это знает? Когда она остаётся ночевать у родителей — больше не видит ни у той, ни у другого ссадин, синяков и кровоподтёков: видимо, сумели-таки простить друг друга, и больше взаимная злоба в них не кипит. А недавно Сильвия рассказала мне, что когда Михайлов к восьми утра уехал на работу, а дочь и жена остались досыпать дома, Лорна вдруг пришла в спальню к дочери, страшно ту напугав. "Куколка" сжала свои маленькие кулачки, как делала Сильвия двадцать лет назад, когда её ещё звали Конни; и тихо сказала:
— Доченька... посмотри, как сильно люблю. Я никогда не забывала, как сладко и оригинально ты демонстрировала силу своей любви... И впала в глубокое безумие, когда лишилась её.
Сильвия не выдержала — спросонья бросилась к ней в объятия и шепнула:
— Я со сна слабая... кулачки сжать не получится.
— А зачем тебе сжимать кулачки? Нападать тебе не на кого. Мама тебя защитит. Но сумеет ли защитить от себя и своих кошмаров? Прости, Сильвия... Я знаю, давно знаю, что ты вернулась. Только... помоги мне вернуть тебя по-настоящему. Я совсем потеряла голову.
— Я не держу на тебя зла. Понимаю и твоё отчаяние, и твою любовь. И то, как ты пыталась уберечь себя от новой боли, когда не желала отождествлять меня с Констэнс.
— Я очень устала страдать, — призналась вдруг Лорна. — Слишком много страданий для меня одной.
— Ложись рядом, отдохни. Как двадцать лет назад, — пригласила Сильвия. Лорна легла и быстро заснула, обхватив руку старшей дочери обеими руками; Сильвия, рассказывая об этом, добавила:
— Жалею, что у меня нет способности люцифагов: пробираться в мир сновидений человека, чтобы узнать глубокие сокровенности его души.
— Большинство сокровенностей тебе бы не понравились, поверь, а лишь вызвали бы отторжение и подлинный ужас, — утешил я её. Сильвия с досадой вздохнула:
— У меня две пары родителей — и мир обеих пар просто ужасен. Жаль, что не получилось у них... по-нормальному.
— Может быть, ещё у нас с тобой получится, Сильвия, — пообещал я, обнимая её. — В этом доме в Шерман Оукс создадим и примемся поддерживать свой собственный мир. Такой, чтобы никому не удалось его разрушить. И где энергии не просто будет хватать — она всегда будет бить через край. Хочешь?
— Хочу, — шепчет Сильвия и прижимается к моим губам, горячо целует. — Этого я и хочу — больше всего на свете! Но ведь и Хэк с Лорной хотели... и вон чем всё обернулось. А потому — кто знает: будет ли, как загадываем, как грезится?