зеленоватыми каменьями.
— …Не пыль какая-нибудь, а хризолит с изумрудом! Для тебя, дурочка, выпросила, — добавила с гордостью.
А Забава только вздохнула:
— Спасибо, госпожа.
Ирья фыркнула.
— А не нравится, так себе заберу!
Но в темных глазах мелькнула обида. Даже совестно сделалось.
— Очень красивые бусы, правда! Но… я думала попросить у князя послать родным весточку. А ну как он не согласится? Скажет, что уже дал подарок…
Голос предательски дрогнул. А Ирья расхохоталась.
— Глупая! Ему сокола послать — вот как просто! — и щелкнула пальцами. — Сегодня и попросишь. А пока давай собираться. Скоро позовут к трапезе.
И это было ужасно!
Забава еще слишком хорошо помнила, как сидела с наложницами за одним столом. Все эти косые взгляды, шепотки и ядовитые ухмылки совсем не помогали аппетиту. Но ничего не поделать. Уже радость, что спала она в отдельной комнате.
Еще раз огладив шелковое платье и откинув за спину косу, Забава поднялась.
— И бусы не забудь, — отдала драгоценность Ирья, — они как раз к платью. Зелененькие.
Эх… Глупо было мечтать, что смотрительница забудет. Пришлось надеть. Как будто гадюку вокруг шеи обернула!
Ирья же осталась довольна.
Вместе они спустились к горнице, в которой проходила трапеза. И как же тяжело было входить под расписные бревенчатые своды! Дюжина взглядов впились в нее острыми стрелами. И сколько же злобы полыхало в глазах девушек! Казалось, даже воздух загустел, становясь похожим на разъедающие воды Чуди.
Забава едва заставляла себя передвигать ноги.
Готова была не есть совсем. Сбежать! Да кто ж позволит… Еще и место ей выделили аккурат посередке стола.
Как главной…
В полной тишине она прошла к выставленной тарелке и села.
По обе руки тут же очутились девушки, чьих имен она не запомнила.
— Как спалось, душенька? — прошипела левая. — Отдохнула?
Забава только кивнула. Говорить не могла — язык отнялся.
— Тебе нужно хорошо питаться, — вторила правая. — Сил должно быть много…
И захихикали.
Фу, какие же они гадкие! Забава тоскливо оглядела горницу. Ирье будто дела нет, знай себе командует, куда ставить яства. Стража у дверей не шелохнется, но взгляд скучный — им тоже все равно на девичьи склоки. Ярина болтает с соседкой… Удивительно! Забаве казалось, она должна злословить больше всех. Ведь чернокудрая красавца так хочет обратно к Властимиру под бок.
А мавки, сидевшие рядом, все шептали гадости.
Но Забава постаралась думать о пище. Раньше съест — раньше уйдет. Вот только каша какая-то странная. Будто пригорела малость… А через мгновение у нее так скрутило живот, что перед глазами поплыло.
Вскочив на ноги, Забава бросилась вон из горницы. А ей в спину несся обидный хохот наложниц.
* * *
Властимир
Девки перед ним стояли ни живы ни мертвы. Бледные, глаза в пол, а с лица — будто овечки кроткие.
Только где их страх был, когда вместо обычной ложки они подкинули Забаве отравленную?! И какая из них это сделала?
— Сама сознаешься, или по-плохому будем? — спросил будто бы ласково, а дуры на колени повалились.
— Прости, князь!
— Не виновата!
— Не знаю…
— Это она…
— Нет, другая!
Только Ярина молчала. Стояла смирненько, однако головы не клонила, а в черных глазах полыхал огонь.
— Мне стыдиться нечего, — произнесла твердо. — Ложку на стол не клала, к отраве не касалась.
И глянула мельком на голосившую пуще всех. А потом снова на него. Призывно так, жарко…
А ведь недавно без памяти у лекарей валялась! Однако по-прежнему готова идти на ложе и терпеть. Не пугала ее ни княжья страсть, ни сила. С этой наложницей Властимир мог позволить себе быть собой. Однако со временем насытился. И с Забавой будет так же…
Но портить свою новую игрушку он не позволит!
— Ты, — указал на девицу. Та, вскрикнув, лишилась духа. — Тихо! — зарычал на всполошившихся наложниц. — Пошли вон все, кроме Ярины и виновницы!
Девки бросились на выход. Тяжело хлопнули двери, и в горнице наступила тишина. Властимир неторопливо встал с трона и, откинув край меховой накидки, спустился по ступеням.
Ярина тихонько выдохнула:
— Князь…
Он сделал знак, и наложница замолчала. Недовольно так… через силу. А вот в норове Забавы никогда не было сопротивления. И это привлекало!
Присев рядом с другой девкой, Властимир хлестко ударил ее по щеке.
Вскрикнув, паскудница распахнула глаза.
— Если хоть слово без разрешения скажешь — язык вырву, — предупредил строго.
И, чтобы наложница вновь глаза не закатила, ударил ещё раз.
— Кто надоумил? Говори!
— Я… я…
— Жду пять ударов сердца. А потом страже отдам, если не скажешь.
Девка так и взвизгнула.
— Князь! М-милостивый! Справедливый! Никто! Я сама! Э-это ведь… это соленый раствор был! Я солью ложку мазала! Всегда м-мы так… шутили. С новыми!
Почти правда. Но не договаривает.
— Раз… — начал считать, — два…
Наложница задрожала. На выбеленном красками лице появились капли пота, губы затряслись.
— Склянка была другой! Да, я видела! Но…
— Решила не проверять, я понял, — и, оттолкнув размалеванную дурищу, отправился обратно к трону.
— За вредительство моей наложнице получишь плетей, — возвестил, усаживаясь обратно. — А потом отправишься работать в казармы, воинов развлекать, раз в моём тереме не мило.
— Пощади-и-и! — взвыла девка, но Властимир хлопнул в ладони и стража уволокла наложницу прочь.
Остались только он и Ярина.
— Ну а ты чего желаешь? — обратился к девице
И совсем не был удивлен, услышав томное:
— Только тебя, мой князь!
Женщина смотрела на него с таким пылом, будто была готова скинуть платье прямо здесь.
Однако Властимир понимал ее мотивы — желание обозначить свою власть через его постель.
— Значит, будешь ждать, пока не позову.
И махнул рукой.
Ярина покорно склонила голову. Но стиснутые губы побелели. И тело напряжено… Злится, хоть и пробует скрыть.
Может, ее вина тоже есть? Действовать руками скудной на ум девки — много хитрости не надо.
— Иди, — велел чернокосой лисице. — И помни: с каждой так будет, кто вздумает порядки в моем тереме наводить.
— Да, князь, — шепнула наложница.
— Ступай.
И девка бросилась прочь из горницы. А Властимир отправился в другие комнаты. Сам проверит, как чувствует себя Забава. Заодно глянет, почему склянки были подменены. Кто-то похозяйничал в кухне. Осталось найти, кто именно.
Глава 9
Скрючившись, Забава лежала на постели и глотала слезы. Что за ужасная боль! Даже травы лекаря не помогали. Живот будто кололо изнутри, надувало, резало… Уже пятый раз она бегала на горшок.
Чудо, что успела без позора добраться до покоев! Но стоило переступить порог, беда все же случилась. И платье пришлось сменить. Боги, какой стыд!
— Хватит носом