Миссис Хендерсон щедро наполнила наши стаканы джином, добавив в каждый пару капель апельсинового сока.
— Ну, вот, — заявила она, придвигая нам стаканы. — Пейте.
Я приложился к стакану и сразу почувствовал, как крепчайшая жидкость, ошпарив горло, обожгла пищевод, после чего начала выедать мои внутренности. Я сделал ещё глоток и вдруг увидел, как стены кухни поплыли, грозя опрокинуть потолок.
Кинув взгляд на Вэнса, я убедился, что с ним творится то же самое. Он разрумянился и замурлыкал. Миссис Хендерсон уже осушила свой стакан и счастливо хихикала.
— Ну что, лучше? — полюбопытствовала она.
— Гораздо, — ответил Вэнс.
— Это очень хороший джин, — с гордостью сказала миссис Хендерсон. Может, даже самый лучший. В нем, кажется, градусов шестьдесят, а то и больше. Мой сын привозит его из-за границы. Он у меня служит в военном флоте.
— В самом деле? — вежливо произнес Вэнс. — Да, это так.
— Что так? — спросила миссис Хендерсон.
— Джин и вправду хорош.
Она восприняла это как просьбу подлить еще, и снова наполнила его стакан до краев.
— О, нет, не надо, — вяло принялся возражать Вэнс после того, как стакан наполнился.
— Надо, — улыбнулась она. — Пейте, мальчики. Ведь сегодня мой день рождения, и я по этому случаю испекла праздничный торт. Вам нравится?
Она придвинула ко мне торт, и я убедился, что сверху нетвердой рукой выведена кремовая надпись: "С днем рождения, Генриетта!".
— Вам, наверно, кажется, что это очень глупо… печь самой себе торт?
Я потряс головой, которая показалась мне чужой.
— Вовсе нет, — проквакал я. — Это очень даже мило.
Она вздохнула и приложилась к стакану.
— Все мы, старея, делаем глупости, — философски изрекла она. Особенно, когда живешь в одиночку. Впрочем, вы ещё слишком молоды, чтобы это понять. А мне только и остается, что петь и плясать в полном одиночестве.
— Разве у вас нет друзей? — спросил я.
Генриетта залпом опорожнила стакан и покачала головой.
— Пожалуй… нет. Есть только сестра в Манчестере, которая навещает меня примерно раз в месяц, но она глуха, как и Глэдис. Говорить с ней сущая мука. У нее, правда, есть слуховой аппарат, но почему-то вечно выходят из строя батарейки. Я ей говорю, что нужно возить с собой запасные, а она твердит, что батарейки не умещаются в её сумочке.
— А соседи? — поинтересовался я.
Миссис Хендерсон скорчила гримасу.
— Я их на дух не выношу, — пожаловалась она. — Они живут, как свиньи. Не удивлюсь, если узнаю, что они держат в спальне коз. Арабы, что ли. А как воняет их стряпня! Ведь это арабы едят бараньи глаза?
— Да, они, — с видом знатока подтвердил Вэнс, раскачиваясь на стуле.
— Во-во, — обрадовалась Генриетта. — Этим и воняет, вареными козьими глазами.
— Вы говорили про бараньи, — не удержался Вэнс.
— Нет, про козьи, — уверенно ответила миссис Хендерсон.
У меня предательски засосало под ложечкой. Чтобы унять желудок, я сделал изрядный глоток, и почувствовал себя на седьмом небе.
— О, вы уже почти допили! — обиженно воскликнула миссис Хендерсон, поспешно подливая мне джина.
— Скажите, — вдруг выпалила она. — Как вам удается помнить все эти современные танцы? Вчера вечером я смотрела телик, и попробовала их станцевать, но ничего не вышло. Как они хоть называются-то?
Лицо Вэнса прояснилось — это была его епархия. Он уже, кажется, полностью позабыл о столкновении со свирепым хищником, который едва не закусил вэнсятинкой, и теперь сидел, развалившись в небрежной позе. Вэнс говорил мне, что три вечера в неделю проводит в разных дискотеках.
— Что ж, — величественно проговорил он, — сейчас в моде крысодав, ерзик, пердунчик…
— О, Господи! — расхохоталась миссис Хендерсон. — Ну и названия! И как же это танцуют?
— Сейчас покажу! — гордо возвестил напыжившийся Вэнс.
Он попытался встать со стула, но сделал неловкое движение и упал.
— Стол мешает, — пояснил он, поднимаясь.
Он взялся за один конец стола, я за другой, и мы оттащили стол в сторону. Потом Вэнс включил транзистор, нашел нужную волну и расплылся в довольной улыбке.
— Это называется цыплячий желудок! — радостно провозгласил он, завертевшись и взмахивая руками, как кастрированный петух.
— Давайте вместе, мадам, — пропыхтел он.
Миссис Хендерсон долго упрашивать не пришлось. С молодецким визгом она выскочила на середину кухни и принялась подражать неописуемым телодвижениям Вэнса. Вы не поверите, но получалось у неё весьма недурно. Во всяком случае, Генриетта веселилась, как ребенок, звонко хохоча во все горло.
Я принялся громко хлопать в ладоши и притопывать в такт.
Когда музыка кончилась, Генриетта завопила:
— Не выключайте, я хочу еще!
Вэнс прислушался и довольно крякнул.
— Это самая модная вещь — "Со мной без дураков". Исполняют Дури Лей и "круглые идиоты". А танец называется — "воробьиная лапка".
— Как?
— "Воробьиная лапка". Вы должны прикинуться воробышком и прыгать так, будто у вас болит лапка. Вот так, смотрите!
Он показал.
Генриетта покатилась со смеху.
Откровенно говоря, я никогда не слыхал про "воробьиную лапку". Думаю, что Вэнс тоже. Он напридумывал всю эту галиматью просто, чтобы повеселить славную старушку. А она уже рыдала от смеха.
И тут вернулась Глэдис. Дверь внезапно сотряслась от мощного удара, и послышался заливистый лай.
— Черт побери, не впускайте ее! — завопил Вэнс, веселье с которого как рукой сняло. — Она у меня последние ноги оттяпает!
— Глэдис, пошла вон! — крикнула Генриетта. — Прекрати гавкать!
Ясное дело, вредная псина не послушалась.
Танец закончился, и мы все без сил повалились на стулья. Миссис Х. вновь наполнила стаканы. Мы уже так набрались, что джин показался легкой водичкой.
— За вас, мамаша! — провозгласил Вэнс, воздымая стакан. — С днем рождения. Расс, давай споем. Паздравля-а-ем вас, паздравля-а-ем вас, паздравляем все вместе, паздравля-ааа-ем вас! Уррааа!
Генриетта посмотрела на Вэнса, потом перевела взгляд на меня. Глаза её увлажнились. В следующий миг — кап, кап — на стол закапали слезинки.
Вэнс оторопел. Впрочем, замешательство продлилось недолго. Он обнял Генриетту за плечи.
— Ну полно, мамаша. Нам же весело, правда?
Миссис Х. кивнула, всхлипнула и высморкалась в крохотный платочек.
— Да, мальчики, потому-то я и плачу. Я сидела одна-одинешенька, приготовившись провести день рождения вдвоем с Глэдис, съесть мой праздничный торт, а тут… такая радость…
— А можно его попробовать? — вызвался я, чтобы отвлечь её от слез. Маленький кусочек.