– Ну и как, застукал?
Вместо ответа Сильви начала его гладить и ласкать, так что Жакоб забыл о своем праздном любопытстве. В следующий раз он услышал ту же самую историю, но уже с новыми вариациями.
– А твой брат? – спросил Жакоб как-то раз. – Как он относился к вашим проделкам?
– Ах, Тадеуш был гораздо храбрее, чем я, – воскликнула Сильви, и тут ее глаза затуманились. Она быстро переменила тему.
Однажды Сильви рассказала, что у ее отца была интрижка с гувернанткой-француженкой. Когда дело раскрылось, гувернантку немедленно отослали обратно на родину, и маленькая Сильви очень расстроилась. Она успела привязаться к этой женщине, а потому переживала всю эту историю особенно болезненно.
О матери Сильви почти никогда не рассказывала.
Время от времени она говорила о жизни в монастыре. Одна из монахинь буквально изводила ее своими придирками, и Сильви платила ей лютой ненавистью. Она с отвращением рассказывала об этой «шпионке», которая отличалась истовой набожностью. У Сильви был специальный блокнотик, в который она записывала всевозможные кары и казни, которым хотела бы подвергнуть свою мучительницу. Глядя на Жакоба горящими глазами, Сильви с самым решительным видом утверждала, что долго подобных издевательств не вынесет и страшно отомстит проклятой врагине.
Чем ближе Жакоб узнавал эту девушку, тем больше она его интересовала.
Сильви часто приносила подарки. Однажды подарила ему картину, которую написала сама. Жакоб подобрал к картине раму и повесил у себя в спальне. Тогда Сильви принесла ему еще одну. Она была, несомненно, талантлива, и Жакобу очень нравились диковинные звери, населявшие полотна Сильви Ковальской. Потом она стала дарить ему вещи более практичные – зажигалку, одеколон, часы. Тут Жакоб растревожился не на шутку – он подозревал, что вещи краденые. Когда он спросил ее об этом в лоб, Сильви лишь загадочно расхохоталась, а при следующей встрече принесла ему яблоко.
Впервые в жизни Жакоб испытывал по отношению к женщине такие смешанные чувства: волнение, влечение и одновременно с этим глубочайшую неудовлетворенность. Его восхищало отсутствие у Сильви каких-либо предрассудков, невероятная вульгарность ее языка. Откуда она только узнала все эти словечки? Что же до сексуальной стороны дела, то Жакоб вожделел ее буквально до исступления, но преодолеть последний барьер так и не смог. Оставалось только ждать – применять силу он не хотел.
В феврале, когда эта странная связь продолжалась уже больше четырех месяцев, Жакоб наконец решил положить конец затянувшемуся безумию. В предшествующее воскресенье Сильви так и не пришла, и Жакоб чуть не сошел с ума от вынужденного бездействия и пассивности. Он никак не мог с ней связаться, ему в этом романе была отведена роль ожидающего. Оставалось либо покорно ждать следующего воскресенья, либо выслеживать Сильви возле монастыря. Терпение Жакоба лопнуло.
Когда Сильви появилась в следующий раз, даже не извинившись за пропущенное свидание, Жакоб усадил ее перед собой и сказал, что хочет с ней серьезно поговорить. Он отверг ее объятия и поцелуи (хотя ему это было очень непросто) и потребовал встречи с ее крестными родителями. Жакоб сказал, что это сильно облегчит жизнь им обоим. Во-первых, они смогут вместе появляться на людях. Сильви познакомится с его друзьями, их отношения нормализуются…
Не дослушав, Сильви вскочила с места, подбежала к пианино и яростно забарабанила какую-то джазовую импровизацию. Потом холодно взглянула на Жакоба и чопорно заявила:
– Нет, я не хочу, чтобы ты знакомился с моими опекунами.
Жакоб сердито швырнул на пол книгу, которую держал в руках, и отошел к окну. Его трясло от злости. Сильви подошла сзади, обняла его. Ее пальцы заскользили по пуговицам его рубашки.
– Если хочешь, я могу познакомить тебя с Каролин. Мы вместе куда-нибудь сходим. Я была бы рада посмотреть на твоих друзей. Давай в следующую субботу, ладно?
Прежде чем Жакоб успел ее остановить, Сильви уже исчезла.
Неделю спустя Жакоб пришел в кафе «Дом», отчаянно нервничая, хоть и не желал себе в этом признаваться. Сильви уже сидела за столиком рядом с темноволосой девушкой – остроносенькой, с высоким лбом. Подружки пили горячий какао и жизнерадостно о чем-то болтали. Вид у них был настолько невинный, что Жакоб на миг усомнился – уж не привиделись ли ему любовные встречи с Сильви? Он приблизился, сел к столику, и Сильви, хихикнув, вместо приветствия сказала:
– Я же тебе говорила, что он настоящий Аполлон.
Вторая девушка слегка покраснела и церемонно протянула руку. Они довольно мило поболтали, хоть Жакоб постоянно испытывал напряжение. Он все время наблюдал за Сильви, не мог отвести взгляда от ее золотистых волос, широко распахнутых синих глаз, смотревших на мир с полнейшей невинностью. Может быть, он все это время ошибался? Напридумывал бог весть чего, а никакой загадки на самом деле нет – обычная девчонка, разве что невоздержанная на язык. При слове «язык» Жакоб вспомнил, что Сильви вытворяла своим язычком, и смущенно заерзал на стуле. Оставалось лишь надеяться, что Сильви не слишком откровенничает со своей подружкой.
– Кто это? – прошептала Сильви, показывая на импозантную даму с сияющими темными глазами и высокими скулами. Голова дамы была увенчана экстравагантной шляпой от Чьяпарелли.
Жакоб улыбнулся.
– Это Гала Дали. Возможно, ее лицо вам и не знакомо, но глаза ее вы наверняка уже видели. Дали увековечил их в цикле фотографий. Они собраны в чудесном маленьком альбоме «Видимая женщина». А вот и сам художник. Хотите с ним познакомиться?
Сильви просияла от счастья – Жакоб почувствовал ее лихорадочное волнение.
– Вот какой хотела бы я стать, – прошептала она и стиснула колено Жакоба под столом.
Постепенно к их столу потянулись прочие знакомые Жакоба – поэты, художники. Сильви оживлялась все больше и больше. Глаза ее загорелись диковатым блеском, и от этого она стала еще красивее. Все с интересом слушали, как она высказывает свои поразительные суждения о поэзии Гюго, сыплет шутками. Чувствуя всеобщее внимание, Сильви разошлась еще пуще. Каролин смотрела на нее с грустным неодобрением, а у Жакоба было ощущение, что он присутствует на спектакле. С одной стороны, он гордился своей подопечной, с другой – сожалел, что спектакль предназначен не ему одному.
Когда Сильви заявила, что мечтает в жизни только об одном – стать певицей в ночном клубе, как Бесси Смит, – один из друзей Жакоба заявил, что может немедленно отвести ее в недавно открывшийся клуб. Даже не взглянув на Жакоба, Сильви с готовностью согласилась. Сказала только, что ей и Каролин сначала нужно зайти домой и переодеться. Много времени это не займет – крестные родители уехали на выходные, а Нану, старая служанка, наверняка уже спит.