— Я должна это увидеть.
— Не сомневался, что ты это скажешь.
Отодвинув боксеры, я уселась боком, чтобы посмотреть интимный пирсинг Дани. Невероятно. Я слышала, конечно, про такое, но видеть точно не приходилось. Собственно, я и членов видела всего ничего, а тут… Не мужчина, а концентрированный порок и вседозволенность.
— Нравится? — не постеснялся спросить Дани, который разглядывал меня с не менышим любопытством, чем я штангу в головке.
— Это же, наверно, чертовски больно.
— Не самая приятная процедура. Зато столько… — я покрутила за шарики, и Дани осекся, но все же договорил… — … столько пользы пользы потом.
— Пользы?
— Ага. Всем хочется посмотреть, потом потрогать, потом поцеловать.
Я тут же сглотнула, ловя себя именно на этом последнем желании.
— Какой же ты хитрый сукин сын, Дани.
Он засмеялся, но снова захлебнулся воздухом и стонами, потому что я повела пальцем по углублению, размазывая смазку. Я облизала губы, продолжая скользить пальчиком по бархатистой коже. Дани сверлил на меня глазами, но не сказал ничего. От насмешливого взгляда тоже не осталось и следа. Он держался из последних сил, сохраняя выдержку и дистанцию.
— Я бы должна ненавидеть всех твоих бывших, но так их понимаю, что не могу даже осуждать. Можно?
Я чуть склонилась, давая понять, что хочу поцеловать его там.
— Диос, кариньо, кто я такой, чтобы запрещать тебе?
Едва я коснулась губами кончика, Дани упал на подушки, поскуливая как пес.
— Я еще ничего не сделала, а ты уже не в себе, — поддразнила я, отстраняясь.
— У меня отличное воображение и, кажется, стояк как в пубертате. Могу кончить от одних разговоров и ощущения, как твоя нога прижимается к моей. Это считается поллюцией интересно? Или просто делает меня скорострелом?
— Это делает мне много комплиментов.
— Ну, я надеюсь, ты все же не дашь мне облажаться так красочно.
— Посмотрим.
Я снова склонилась и теперь не просто коснулась губами головки, но взяла ее в рот и пососала. Дани снова застонал, и я почувствовала себя его личной богиней минета. Терпкий вкус, нежность кожи, сталь штанги у меня во рту так завели, что я отпустила тормоза и позволила себя все, что до этого даже представить не могла.
Я сжимала член Дани, немного двигая рукой, и посасывала только головку. Мой язык то обводил его плоть по кругу, то забирался в углубление, то теребил штангу. Дани выгибался не хуже, чем я в объятиях Алекса той волшебной ночью. Одной рукой он комкал в кулаке простынь, а другой нежно поглаживал мою попку.
Я заерзала, надеясь, что он поймет намек. Но Дани либо был увлечён тем, что я делала, либо просто было неудобно. Он не стал ласкать меня, хотя я была бы очень даже за. Возможно, он еще и давал мне таким образом свободу и некую трезвость ума. Потому что от его касаний я моментально пьянела и теряла голову.
Сосредоточившись на своем деле, постаралась не думать о себе. У меня во рту был член супер-звезды. Это, конечно возбуждало, но все равно было очень ответственным занятием. Я хотела, чтобы Дани было хорошо. Даже лучше, чем хорошо. Поэтому я позволила себе увлечься ласками, гладила его член, сжимала и потягивала мошонку, вбирала в рот все глубже и больше, не забывая при этом дразнить языком и даже царапать зубами. Меня сводила с ума его штанга. Я млела, слыша его стоны и невероятно заводилась, ощущая, как набухла головка, и подрагивают бедра.
Не в силах терпеть это напряжение, я заёрзала, чуть раздвинула ноги и скользнула рукой, чтобы прикоснуться к себе. О, да. это было то, что надо для полного и всепоглощающего счастья-удовольствия. Едва мои пальчики коснулись клитора, я застонала, посылая звуком вибрацию по члену Дани.
Он дернулся и резко сел. Я тоже вздрогнула и замерла, но он тут же положил мне руку на голову, поощряя продолжать.
— Диос, Анита, что ты делаешь там своими пальчиками? Хулиганка. Дай мне посмотреть. Не смей останавливаться.
Его голос дрожал и слова вылетали с придыханием, перемешанный английский и испанский. Наверно, я скорее догадалась, чем поняла его речь.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Понимание, что Дани смотрит, как я ласкаю себя, одновременно отсасывая ему, взорвалось в моем теле бурным фейерверком ощущений. Я втянула его член так глубоко и пососала так сильно, что у Дани просто не осталось сил терпеть.
— Черт, детка, я кончаю, — простонал он, сжимая мои волосы в кулаке, так что затылок начало покалывать. Это было чуть больно и одновременно приятно.
Но Дани тут же отпустил, видимо, давая мне возможность отстраниться. Я не стала, лишь втянула щеки и всосала его сильнее, одновременно потерла клитор, который уже пульсировал, даря мне оргазм.
Я проглотила все, что дал мне Дани и только тогда осторожно заскользила губами, отпуская его. Не удержалась и провела языком по головке, задевая штангу.
В ответ на это Дани витиевато выругался по-испански. Я не узнала ни одного слова, и это было… Кажется, классно.
— Аня, ведьма, — проговорил мой горячий испанец, укладывая меня на подушки. — Ты невероятная. Без ума от тебя.
Дани крепко и глубоко поцеловал меня. Его руки обнимали, а я улыбалась, пока он шептал снова что-то незнакомое, неразборчивое, горячее. Кажется, я так и заснула между поцелуями в жарких объятиях Дани Рея.
Глава 8. Пешком в Церматт
Дани
Я проснулся в постели один. Снова. Паршивенькая традиция складывается. Если два дня назад я это предвидел и даже ждал, то сейчас совсем не был готов к бегству Ани. Куда она делась? Мы же вчера все так славно порешали. Я ведь не косячил? Не могла она отсосать мне так феерично, а утром бросить.
Хотя кто знает эту тихоню? Я даже предположить не мог, о чем были мысли в ее голове. Надеялся, что обо мне и нашем удовольствии, но Аня… Аня — это Аня. Она одна такая.
Решив не мучатся неизвестностью, я быстро умылся, натянул шорты и спустился вниз.
Потрясающе.
Никуда она не убежала, просто сидела за стойкой кухонного островка и что-то печатала в ноутбуке, заглядывая то в один файл, то возвращалась к исходному. Аня так мило морщилась и вздыхала время от времени, что я просто не мог оторвать глаз. Так и стоял, любуясь этой невероятной девчонкой.
И ведь не мог даже толком сказать, что в ней было такого особенного, но она просто вся светилась изнутри. Что там, в клубе Алекса ночью в соблазнительном наряде, с тугими локонами и ярким макияжем, что сейчас при свете дня в длиной вытянутой майке и трусиках, без капли косметики, с бардаком в волосах.
Она взяла с тарелки тост, откусила, прожевала, отхлебнула кофе. Я понял, что жутко голоден. Не в обычном смысле. Я редко завтракал сразу после подъема, а вот в сексуальном плане стало почти больно от неудовлетворенности.
Она повернулась обратно к монитору, но видимо заметила меня периферическим зрением.
— Привет, — улыбнулся я, не в силах сдвинуться с места.
Девчонка прищурилась, притворно злясь.
— И давно ты там стоишь?
— Достаточно давно, чтобы снова потерять голову.
Аня заулыбалась и покачала головой.
— Даже не мечтай, Дани. Я работаю.
— Твою ж мать, — сокрушался я, подыгрывая. — И что, нет ни одного шанса, что я смогу соблазнить тебя утренним яростным сексом на столе?
Она сглотнула, прокашлялась.
— Ни единого.
— Проклятье.
— А если совместный душ? Или мне придется иди туда одному?
— Одному, Дани. Я работаю.
— Что за день? Тогда я пошел.
— В душ?
— Нет. Бегать.
— Тогда тебе лучше надеть майку.
— Там холодно или ты боишься, что меня украдет какая-нибудь милая пастушка?
Аня закрыла лицо руками, хохоча надо мной.
— Ты невыносимый павлин.
— А ты вредина. Почему смеешься? Я надеялся, что ты будешь ревновать и согласишься на план со столом. Ну или с душем.
В меня полетел карандаш. Я едва успел уклониться.