class="p1">Светозар выскользнул первым в тихо открытую дверь, следом вышли я и мама.
— Их нет! Ушли!
Непонятное зарево освещало горизонт.
— Деревня горит, рванула я к метле, — спасать, срочно! Там же все умрут!
Свет схватил меня, рука его обжигала:
— Это морок. Не поддавайся. Выстрой защиту, любую!
— Я не умею!
— Придумай!
Первое, что пришло в голову был бойцовский ринг.
Парень от души хмыкнул:
— Не плохо!
Марево погасло и снова стало темно, но, несмотря на непроглядную ночь, наша троица видела отлично.
— У меня есть для вас сюрприз: я взбежала на крыльцо, и, спустя секунду, вернулась к своим с светящимся голубым светом двуручным мечом.
— Ведьмовской подарок!
— Ничего себе, удивился Светозар, а я его знаю!
— И я, протянула мама. — Это же самый известный ведьмачий меч, он считался утерянным… С ним связана одна легенда..
Громыхнуло, земля стала уходить из под ног и я больно шлепнулась.
Свет развернулся на 360 градусов и заорал:
— Ника, Настя, в дом! Нас окружают! Я чую два источника темных сил!
Один движется от деревни, а другой, больше, от леса!
Как бы не так. Мама замерла на несколько секунд, закрыла глаза, раскинула руки.
Колдун черной тенью метнулся к ее хрупкому беззащитному телу, размахнулся кинжалом, рассек воздух, брызнула на белый снег темная кровь.
— Мама! Метла! Я засунула меч в заранее привязанный к метле кожаный мешок.
— Метла! Вперед!
— Стой дочь. Это не твоя битва, услышала я в голове спокойный мамин голос. Он всего лишь плечо задел.
У старого дуба заискрились сотни глаз — духи в страхе бежали из леса, и те, кто не успевал, был съеден. Что — то страшное шло, страшное, проклятое, гонимое вечным голодом. Но и вперед духи податься не могли — там дрались ведьмы.
— Настя! Дай я тебя обниму!
Колдун приблизился к маме вплотную, а я, не могла оторвать глаз, хотела броситься на помощь, но что-то словно держало меня.
Колдун схватил маму обеими руками, крепко сжал — того глади раздавит, и тут она заговорила:
— Здрав Буди, Димитрий! Мир твоей черной душе, хоть это и не возможно!
— Глупа…ты всегда была глупа, но так красива! Знаешь, мне даже немного жаль убивать тебя! Такая тонкая светящаяся нить — эта твоя жизнь. Ах да, я же забыл…ты недоведьма! — Папочка мерзко рассмеялся.
Я снова рванула вперед, и снова мамин голос остановил меня.
— Кому сказала, стой на месте! Скажи что поняла!
— Поняла, прошептала я едва слышно.
Мама улыбнулась:
— Мы можем говорить без слов. И никто другой нас не услышит. Это особый дар матери и дочери, такой-же, как и дар истинной, чистой любви. Так ты меня поняла?
— Да.
И снова зазвенел на поляне мамин голос:
— Все то ты знаешь, Димитрий, все, да не все! Над женщинами нашего рода посмеивались. Считали что мы можем только лечить, да и то, на уровне современной медицины не очень-то качественно, и никто не думал, что какая-то там Настасья умеет так:
Мама резко лягнула колдуна в пах, он отпрянул, в руках у нее споявился огненный боевой пульсар. Я опешила: пламя казалось совсем ручным, мягким, отражалось в маминых глазах, играло бликами на развевающихся на морозном ветру рыжих локонах.
— Любовь моя! Ошарашенно пробормотал мерзавец
— Прощай, любовь моя! Мама вытянулась тонкой струной и запустила огненный ком прямо в черное колдовское сердце. И только в этот момент я осознала, что Свет в битве не участвовал. Я повернулась, увидела парня лежащим на стогу сена, метрах в ста от себя, бросилась к нему. Свет был бледен и едва дышал, с его меча стекала черная кровь, у ног трепыхалась в предсмертной агонии жуткая подземная тварь — младший бес колдуна.
— Он тебя ранил!
Слезы сами текли по моим щекам. Я не хотела плакать, не хотела показывать свою слабость, но не могла.
— Я тебя вылечу!
— Брось. В правом кармане моих брюк — отвар, Ника. Дай мне его, и я встану на ноги.
Трясущимися руками открываю прозрачную склянку, пахнущую водкой, даю выпить Свету.
— Свет, Светик! Не умирай пожалуйста! Где болит?
Вся рубаха молодого мужчины залита кровью.
— Не такой уж я и молодой, улыбается Свет. Но мне приятна твоя забота. Ерунда, пробито легкое. Пара минут и оно затянется, потом мама подлатает.
Кладу обе руки на пылающую жаром грудь. Представляю себе кожу, ребра, вот оно — пробитое легкое, надорвано когтем по касательной. Такая рана — обычному человеку — смерть. Представляю как волокна очищаются от крови, уходит начинающееся воспаление, ткани срастаются.
— Вот и все… а дальше сам справишься.
Голова немного кружится, поднимаю взгляд на парня, встречаюсь с его пронзительно — зелеными глазами и понимаю, что тону. Пропала Вероника. Как пить дать пропала. Глаза Света снова становятся болотными, взгляд теплеет, он по-совершенно по-волчьи ухмыляется, сквозь клык, и мне кажется, что он сам немного нежить.
— О-фи-геть! Впервые вижу такой быстрый и четкий результат, спасибо! Обычно лечение занимает несколько часов и полностью истощает ведьму.
А вот и ужин! Проревело сзади — Столько крови, столько силы! Славный пир!
Инстинктивно хватаю Света за руку и мы оба встаем.
Поворачиваюсь и вижу мужчину, определенно мужчину, с черными крыльями вместо рук, с ниспадающими до самой талии смоляными волосами.
— Кто вы?
Мама подлетает на метле, но существо, одним взмахом крыла откидывает ее назад, она ударяется об стену сарая, лежит неподвижно.
— Ах ты, сука, что с ней сделал! — ору я и мчусь к лежащей в неестественной для человека позе маме.
Нащупываю у нее пульс, облегченно выдыхаю и мысленно плету сочиненное на ходу заклинание исцеления, она открывает глаза, ошарашенно на меня смотрит, бормочет «Спасибо» и закрывает рот руками, чтобы приглушить крик и не выдать свой страх — потому что ведьме бояться нельзя.
Смотрю туда-же, куда направлен безумный мамин взгляд и сердце мое застывает от ужаса.
Черная тварь, показавшаяся сначала мужчиной — одним взмахом когтистой руки разрывает горло Светозара и слизывает первые капли крови. Длинный язык, покрытый струпьями, скользит по белой шее парня.
Сердце, готовое вырваться, набатом стучит в моей груди. Пока тварь занята, я бы успела утащить маму в дом и спастись сама, но я даже не принимаю это как вариант. И тут замечаю, что бес, трясшийся в предсмертной агонии неподвижен, и не просто неподвижен, а полностью обескровлен.
Ревет набат в груди, звенит в ушах, зову метлу, выхватываю меч и тут же опускаю его вниз.
— Еще шаг, и я выпью его, как этого бесенка. Уходи. Все равно ему не помочь. И ей, кивает в сторону Настасьи, тоже. Я быстрее, чем тебе