– Что?… Когда?…
Сам собой?
Слег?
Голоса в ареопаге
– Кто ж теперь? – Старший. -
– Ох! Станет крах горше…
– Вздор! Сочиним вирши,
Вздыбим до туч марши…
Но не марши, а крик ярости и боли – крик раненого уицраора вздымается из глубины. Его подхватывают рыдающие голоса; в Друккарге выстраиваются кругом, заламывая руки, химеры с унылыми лицами; игвы с воплями испуга и гнева мечутся по своему городу, похожему на нагромождение багровых ромбов и коричневых кубов. И в верхней великой столице кажется, будто гудки всех заводов, свистки всех пароходов, сирены всех машин сливаются в единой траурной ноте, выстраиваясь по всему горизонту, как трубы невероятного органа. В черном кристалле у саркофага совершается нечто, схожее со сменой стражи. Слышится беспорядочное отступление, скачкообразные взлеты и падения тех, кто ворожил над ложем спящего.
Голос сброшенного с поверхности земли
– Что это? Где я?
Молчание.
Вновь явившийся в предельном ужасе
– Где я? И кто вы?
Блюстительницы Кармы
Первая
Мы – стражи вот этого только отрезка,
И ты успокоишься, гнев усмирив;
Вторая
Утешься, кромешник: здесь жестко и узко,
Но кратким приютом тебе этот кров.
Третья
Начальный этап постепенного спуска
Уступами нисходящих миров.
Вновь явившийся
Как смеете вы светоносцу народов…
Блюстительницы
Вершим мы как надо, сосуд твой дробя.
Он
Но знаете ль, кто я?
Блюстительницы
Первая
Захватчик монады,
Антихристом стать осудивший себя.
Вторая
Быть может, вернешься потом, как антихрист,
Достроишь до самого неба свой трон.
Третья
А ныне всю магму пронижешь крест-накрест
И мощь соберешь для последних времен.
Первая – к старшему в саркофаге
Встань, мученик гроба! Настало иное,
На смену явился твой избранный сын.
Пробужденный
Не сын… Исполинов таких я не знаю…
Надвинут на лик ему черный кессон…
Блюстительницы
Твоя антицерковь цела еще в мире,
Готовится третий облечься в твой сан…
Пробужденный
На искус готов я, на крестный, суровый,
Но чем искупить, что тогда погубил?…
Блюстительницы
Твое искупленье – плиту под державой
Поддерживать – всей полнотой твоих сил.
Пробужденный
Под этой державой? О, только не это.
На это ни воли, ни силы не дам!
Блюстительницы
Но права на выбор у пленника нету.
Ступай, скорбящий Адам!
Медленные, грузные шаги, как бы удаляющиеся. Навстречу им взмывают, бессильно поникая всякий раз, будто порывы ветра, похожие на вздохи великанов.
Прозревающий
Видишь туманных гигантов? На выи
Давит им титанический свод,
Но каждый из них человеком в России
Был в свой черед.
Неизвестный
Странно-знакомы тяжкие маски:
Силюсь припомнить – и не могу…
Будто я видел их в древней сказке
Там, на родном берегу…
Стонущие голоса кариатид
– Стань
в наш
ряд,
ряд неискупленный,
Груз
глыб
взять
мощью накопленной.
– Нет,
друг,
груз
не уменьшается!…
– Нет,
круг
лишь
преобразуется…
Пробужденный, теперь – туманный колосс в ряду кариатид
Есть ли другая, горчайшая пытка,
Чем, отвергая, поддерживать зло?
Блюстительницы
Есть. Нескончаем пергамент их свитка,
Бездонно засасывающее жерло.
Пробужденный
Я зло созидал, но я мыслил о благе,
А ныне лишь пытку сменяю другой…
Блюстительницы
Первая
И вспомнишь, быть может, года в саркофаге
Как сон, передышку, покой.
Вторая – к вновь прибывшему
Укладываем под чугунные дуги
Тебя, человечества бич и изгой;
Третья
Напрасно яришься: бесстрастные слуги
Закона мы лишь, а не власти благой.
Новый обитатель саркофага
На помощь! Скорее!… Где мощь моя, где же?!
Нет, я не разрушен… я вырвусь, приду…
Блюстительницы
Как дрогнуло, как опускается ложе,
Ты разве не чувствуешь в этом бреду?
Обитатель саркофага
Проклятье… Я – бог ваш! Я – мудрый, великий!
Таких не бывало…
Куда ж Я, куда?
Все ниже, темнее… Ни искры, ни блика…
Кто смеет карать меня здесь, без суда?!
Голос достигает поверхности земли. Опустевший футляр Автомата
позвякивает бессильной дрожью резонанса.
Шепоты в ареопаге
– Вот гортань! Даже здесь слышно.
– Хоть бы смолк: тут и так тошно.
– А при нем было, ох! – душно…
– Нужен новый взамен. Спешно!
Вопль снизу
На помощь! Откройте мой храм. Пусть народы
Текут и лобзают мой облик!… Я жив,
Взовьюсь на поверхность… я в роды и роды!
Найду себе тело, владельца пожрав!
Блюстительницы кармы
Твой храм опечатан. Все гимны – лишь свите.
Проклясть твою память готова страна…
Вопль
Предатели! четвертовать их! Спасите…
Блюстительницы
Забудь неудачу: пройдут времена -
И встанешь, как черное солнце, в зените.
Вопль
Я встану теперь!… Но… совсем уже глухо…
Там, вниз, только магмы… Нет, прочь! Не мешать!
Хочу – не в другую, а в эту эпоху!
Наверх – и внедриться в живущую плоть…
Бормотание в ареопаге
– Однако упорство! Такого морозу
Нагнало: озноб – и в спине и в боку.
– Подобных гигантов не вырастишь сразу.
– Ну, это вопрос. Я семь лет начеку.
Старший маг тревожно
Но… ведь у вас даже судорога глаза
Не соответствует кнопкам Z – Q!
Этот вот штепсель останется втуне…
Этому щупальцу быть холостым…
Страшно! А что, если вдруг на трибуне
Завтра сорветесь на самом простом?
Бормотание
– Ну, так скорее обследовать недра!
– Шу… Шу-шу-шу…
Старший маг, несколько забываясь
Нет: до зари выступать ex cathedra*
Не разрешу.
* С трибуны (лат.) – (Ред.)
Раздраженный шепот
– Чушь говорите. – Подъемником, лифтом!
– Все вместе – к рубильникам! штифтам!
– Посмотрим, как мудрствовал шеф-то…
– И цел ли еще телеграф там.
Шарк торопливых шагов в дюралевом футляре.
– Как пусто без трупа-то…
– Непрочны все трапы-то…
– Вздор! Только без топота!
– И – лишнего трепета.
Старший маг, указуя
Великолепно вместилище!
Вот здесь – поглощалище!
Вон там – усвоялище,
А тут говорилище.
Претендент на руководящую роль, начиная распоряжаться
NN – к реле утешальни.
ZZ – на стул бормотальни.
Вон тот – за дуду обещальни.
А я – за пульт управильни.
Неуверенные голоса
– А как же – глазами-вращалище?
– А как же… усом-шевелилище?
– А… а руку-за-борт-положилище?
– А… благостно-усмехалище?…
Претендент, усаживаясь за пульт, – в раздумье
Дотянусь ли к щупальцам?
К наставленья-капальцам?
К афоризмо-сыпальцам?
К грозно-пятко-топальцам?
Наместник с балкона Цитадели, во всеуслышанье