– Бессмертие наше
купил он за ношу!…
– За право на рабство!!
За радость холопства!!!
От набережной приближаются грузные шаги с большими интервалами.
Незримый оценщик – в сопровождении бесшумно бегущих свор
Духовно-выхолощенных,
Духовно-выкорчеванных,
Плодов не давших,
Всуе метавшихся,
Всуе трудившихся,
Всуе кипевших.
Лепет обезглавившихся
– Не торопись чуточку!
– Дай хоть допить чарочку…
– Хоть доскрести мисочку…
– Дотанцевать плясочку!
А уличное движение продолжается как ни в чем не бывало. Очевидно, происходящего не видят даже некоторые из людей-циферблатов и авиабомб. Сомкнув поредевшие ряды, они продолжают маршировку.
Оценщик
Тавром помеченных,
Грехом калеченных,
Клеймом прожженных.
Духовным сифилисом
Насквозь изъеденных
И прокаженных.
Всхлипы
– Присесть бы на лавочку…
– Доцеловать бы девочку…
– Обнять бы землюшку…
– Махнуть бы солнышку!
Но солнца нет и в помине: ночь еще только приближается к перелому.
Голоса отобранных,
уже восходящих на корабль, сразу изменившихся до
неузнаваемости, глухо доносятся издалека
Куда нас помчит по чугунным валам
злой
шторм?
Где будем распутывать, где доплетем
сеть
карм?
Где будем искать мы, как свора рабов,
наш
корм?
Без крова, без духа, без тел, без гробов,
без урн?…
Нам в души, на корни слабеющих сил
уж льет
Нимб тускло-лиловых, подземных светил
свой яд…
Ветер с океана усиливается. В его порывах слышны Голоса
Вой,
вей,
ветр
взвеивающийся!
Плачь,
плачь,
дух
жалующийся!
Рой
хлябь
волн
рушащихся,
Мчи
вдаль
гроб
взбрасывающийся!!!
Еле слышное пение в глубине катакомб
Малых сих, не снесших бремени,
Поглощаемых могилой,
Всех, растленных князем времени,
Господи, помилуй!
Малых сил, в огне истаивающих,
Всех, гонимых адской силой,
По морям кромешным плавающих,
Господи, помилуй!
Голоса в ветре
Наг
сонм
душ
выкорчеванных,
Вниз,
в мрак
Дна
выброшенных…
Слеп
наш
шаг
сдавливающий.
Дик
наш
стон
вскрикивающий…
Неизвестный в Прозревающий, тихо пробираясь к городской окраине:
Неизвестный
Кажется мне, что я видел когда-то
Родину черного корабля:
Траурных лун, не знавших заката,
Свет
на пурпуровые поля;
Медных морей глухое рыданье,
Мертвых хребтов
мерную дрожь;
Геометрически-голые зданья,
Точно высокоумный чертеж…
Прозревающий
Ты расслоить их
не в состояньи,
Эту систему миров; но поймешь
Скоро, когда по лестнице знанья
С проводником небесным пойдешь.
Неизвестный
Друг мой, на Вас указывал даймон,
Вы же указываете на него…
Оба вы-о необычайном,
Стражи лучшего моего.
Прозревающий
Я веду тебя в нашу глубь:
Она замкнута и глуха.
Там отверженных приголубь
Лаской веры, теплом стиха;
Их суровая жизнь узка,
Несохранна от палачей;
Все испытано: гнев, тоска,
Горечь сумерек, гнет ночей.
Лишь единого не вкусил
Ни один в этой злой судьбе:
Стыд предательства правых сил,
Срам измен
самому себе.
Неизвестный
А их жажда иных миров где?
Чем их воли объединены?
Прозревающий
Словом – ДА – обращенным к правде;
Словом – НЕТ – к палачам страны.
Есть неверующие; их мало.
Много жаждущих; верны все:
Не сдаются в кипящих смолах,
Молча молятся на колесе.
Много пламенных разноречий
Между ними, но нет вражды…
На Цитадели бьет девять.
Бесстрастный голос с вышины
Ход смен!
Вторая Стража Ночи
Берет бразды.
Ветер усиливается. Амплитуда раскачиваемых фонарей возрастает, полосы света и тени перепархивают с дома на дом.
Прозревающий
И, не покидая земли, ты
Увидишь скоро: улавливает
Наш дух, доверяясь снам,
Как братство и вождь Синклита
В Небесном Кремле уготавливают
Эпоху, сходящую к нам.
Выходят живые посланцы
Тех стран по эфирным отрогам -
Светильники будущих дней, -
Затеплены Господом-Солнцем,
Скользят по воздушным дорогам
Содружеством белых теней.
Пауза.
Неизвестный слушает с напряженным вниманием.
Прозревающий
Прозрачная синяя лампа
У каждого в легких ладонях,
Над нею трепещет звезда,
И с каждым уступом – все краше,
Отчетливей дивный огонь их
Над срывами льда.
А здесь, по трущобам России,
В бараках, в бедных селеньях,
Роженицы стонут в бреду,
И пестуют люди простые
Героев и будущих гениев
В детском саду.
Неизвестный
Но разве дух века не станет
Студить их внутренний жар,
Язвить их душевные ткани,
Растленьем губить их дар?
Прозревающий
Гений растлиться не может.
С Гагтунгром в бою? – Да, многим
Сужден был этот удел:
Он их губил на дороге, -
Но этих не уничтожит:
Поздно. Он не успел.
В тучах скрываются последние звезды. Зарево городских фонарей позволяет видеть, что тучи громоздятся целыми бастионами, слой над слоем.
Неизвестный
Мрак – один темнее другого.
Солнце в надире.
Зенит тьмы.
Даже слово, простое слово,
Через силу лепечем мы.
Прозревающий, останавливаясь и закрыв лицо руками
Слышу – чую:
в вышних пространствах
Начат бой – уицраор стар -
И легенда о постоянстве
Тьмы, объявшей весь мир, – лжет!
Покрывая завывания ветра, над столицей вздымается голос Автомата, и интонации тревоги впервые проступают в нем.
Маршалы, зорче!
рубеж – сдавлен,
Мрак стал весомым.
Народ -
бди!
Урбург, Оттава, Стамбул, Дублин
Скрылись -
и не разберу где.
Груз этих крайних минут
тяжек,
Но обеспечен триумф. Лишь
Четверть часа – и весь мир ляжет
Пред…
Плотно-черные горы туч внезапно распахиваются, на миг являя ярко-белый просвет. Нечто неуловимое, как нож гильотины, беззвучно обрушивается оттуда на высотную часть Цитадели. Ни грохота, ни взрыва… Только слабый вскрик, короткий звяк металла. Секунда тишины, похожей на обморок.
Голос Автомата
Бумм всезакон в том
Бумм всезакон в том
Бумм всезакон в том
Бряк всезакон в том…
Наместник
Выключить ток… – мигом!
Пять пропусков – магам.
Паника в ареопаге
– Где ж он?… – Пропал… сгинул!
– В скважину, вниз канул…
– Прочь, наутек дунул!…
– Нас пред грозой кинул!
Старший маг, влезая в футляр Автомата
Вы можете быть надежны:
Ведь смертные – все недужны,
Но верен и строг наш метод.
И даже в сплошной тьме тут
Наукам чужда ветреность…
Долгая пауза.
Здесь… следует сменить…
внутренность…
Главный телохранитель, грозя небу
Вздумал развязывать катастрофу?
Не запугаешь: наш рост – факт!
Припомним когда-нибудь и Саваофу
Этот террористический акт!
Кое-где двери домов приоткрываются на узенькую щелку.
В щелках показываются Бледные носы:
– Что случилось? Опять – займ?…
– Может быть, пересчет клейм?…
– Регистрация людских уйм?…
– Дамбизация речных пойм?…
Отдельные смельчаки прошмыгивают от двери к двери:
– Неимоверный, друзья, слух:
Будто гений совсем плох.
– Э, поклеп… растянул пах…
– Да, но слег! Это ж факт: слег!
– Ваши слухи, как рой блох:
Провоцировать нас всех,
Чтоб умножить число плах…
– Что?… Когда?…
Сам собой?
Слег?
Голоса в ареопаге