кирписьнюю!»
135. Наливали цюмаки мерную,
Подавали на пецьку да на кирписьнюю.
Принимал же Василей да единой рукой,
Выпивал-де Васильюшко да к едину духу
И закрылса рогозонкой кулевою.
140. Подходил ему Владимёр да в третей након,
Говорыл да Владимёр — да слёзно плацытсе:
«Поднимаицьсе собака Кудреванко-царь,
Он и хоцёт-де взять да стольне Киеф-град,
Ище хочот розорить да церквы Божия,
145. Ище хочот он у князя голову сказнить;
Уш ты ой еси, Василей сын Ивановиць!
Пособи-тко ты мне-ка думу думати!»
Отвецял ему Василей да сын Ивановиць:
«Не могу я тобе ноньце думу думати:
150. Не болит, не болит да буйна голова,
Не шипит, не шипит да ретиво серьцё, —
Ишша нецим мне-ка молотьцю оправицьсе,
Ишша нецим удалому да опохмелицьсе!»
Говорыл-де тут Владимёр да цоловалникам:
155. «Выставляйте вы веть боцьку да зелена вина
Да на ту жа стойку да на кабацькую, —
Ишша пусь он пьёт, да доброй молодець!»
На то же слово Василей, да как соко́л, слетел;
Ишша ставал он круг боцьки похаживать,
160. Ишша цяроцька за цяроцькой померывать.
Ишша сам говорыл да таковы реци:
«Уш ты ой еси, Владимёр да красно солнышко,
Ишше красно соньцё да ласково дитятко!
Не могу я тобе ноньце думы думати:
165. У мня пропит-промотан у мня да доброй конь
И не много, не мало — да в сорок тысицей;
Ишше пропита вся збруя богатырская
И не мало, не много — да сорок тысицей;
Ишше пропита у мня палоцька буёвая,
170. И не мала, не велика — да сорока пудоф,
А не мало, не много ей — сорок тысицей;
Ишше пропита шуба да соболиная:
И у шубы были пугофки все золоты
И того всё золота литофского;
175. И у шубы были петёльки шолковы
И того жа где шолку шомахинского*,
И не мало где не много — да сорок тысицей!..»
Говорыл где им цюмакам да цёловальникам
Ище тот Владимер да стольнекиефьской:
180. «Вы ведите-ко ему да добра коня,
Вы несите вы збрую да лошадиную,
Вы несите ему шубу да соболиную,
Вы несите ему шляпоцьку сорока пудоф,
Ташшите ему палицю буёвую,
185. Да не мала, не велика — да сорока пудоф!»
Привели где Васильюшку добра коня.
Надевал он уздицьку всё тасмянскую;
Надевал-де седёлышко церка́льское
И застегивал-де пряжицек-де двенатцеть всех,
190. А-й тринатцату пряжецьку — продольную:
Да не ради красы — да ради крепости,
Ище да ради опору да богатырского.
«Вы несите ему шубу да соболиную,
Вы несите ему шляпоцьку сорока пудоф!»
195. И надел ету шубу да соболиную,
И надел на сибя шляпу да сорока пудоф.
Повелись они со князём да со Владимёром
Ис тех жа ис царевых да кабака (так)
И во свой же они да в стольней Киёф-грат.
200. Привели коня да ко красну крыльцю,
Прывязали-де его да к золоту кольцю
И пошли-де с Влади́мером по красну крыльцю:
Да ступешка до ступешки догибаитьсе;
И пошли они с Владимером по новым сеням,
205. Заходили они да в нову светлицю.
Он крест-де кладёт да по-писаному,
Он поклон-де ведёт да по-уценому,
Он князю Владимеру целом и бьёт,
Ей же кнегины да всё Опра́ксеи,
210. Ишше той же он всей же постороньшины.
Говорыл ему Владимёр да таково слово:
«Ишше перво тибе место — всё веть на́ угол,
Ишше второ тибе место — да супротиф миня,
Ишше третиё место — да, куды хош, садись».
215. И садилса Василей он веть на угол.
Говорыл-де Владимёр своим пристольникам:
«Наливайте вы ему да цяру мерную,
Да не малу, не велику — да полтора ведра!»
Принимал-де Васильюшко единой рукой,
220. Выпивал-де Василей да к едину духу.
«Вы несите, вы пристольники, белу сахару
А-й закусить-де ему-ле да добру молотцу!»
Тому времени да продолжалосе.
А приехал же к им да Кудреванко-царь
225. Да идёт же во грыдню да княженецкую;
Он князю Владимеру целом не бьёт,
Он кнегины Опраксеи не кланеицьсе,
И крицит он ему да громким голосом:
«Уш ты дай нам всё, Владимёр, всё поединшика!»
230. Ишше етому Василью за беду пошло;
И ставал-де Васильюшка на резвы ноги,
Закрыцал на его да громким голосом:
«Ишше што же ты, Литва да кособрюхая,
Ты идёш во грыдню да княженецкую,
235. Уш ты князю Владимеру целом не бьёш,
Ты кнегины Опраксеи не кланеиссе,
И не то што-ли нам постороньшины?..»
У того же Василья руки росходилисе,
Ишше оци ясные да помутилисе,
240. Закрыцял он на его да громким голосом.
Убиралса Кудреванко да во своё место.
Говорят ети богатыри маластырския:
«Уш ты как же загрезил, да так отгрежывай;
Не надейсе ты на силу на маластырскую,
245. Не надейсе ты на золоту казну маластырскую!..»
Ишше то жа Василью да за беду пошло,
Ишше оценно ему да за великую.
И пошол же-де Василей вон из светлицы;
Отпирал-де Василей да с пяты на пяту,
250. Прыжымал те двери да крепко-накрепко, —
Ободверынки все тут вышибалисе,
Пецьки камянны да росыпалисе,
В стамика́х[56]-де окольници все поломалисе:
Тут богатыри за столом испугалисе.
255. И пошол-де Васильюшко ко добру коню,
Вынимал он свой тугой лук да розрывцятой
Он складывал всё стрелоцьку всё калёную,
Ишше сам ко стрелы прыговарывал:
«Полетай-де, стрела, да во цисто полё;
260. Ты не падай не на воду, не на землю, —
Ты повыше всё лесу да всё стоецего
И пониже где облака ходецего —
Прилети Кудреванку в ретиво серьцё!»
И садилса он сам-ли да на добра коня,
265. Да поехал-де Василей да во цисто полё.
Приежджал-де Василей да к рать великоей: