в другой чайник воды, поставил на плиту и задумался.
Не нравилась мне вся эта кутерьма вокруг студента Лесакова. Понять бы — я уже что-то натворил или молодого Лехи грехи? Ни с того, ни с сего резко захотелось курить. Вот ведь… Походу, дух или душу, или остатки памяти бывшего жильца покинули тело окончательно. И теперь, дорогой товарищ Лесовой, крутись, как хочешь, выбирай слова и выражения, чтобы не спалить свое нездешнее происхождение.
Чайник зашумел. Я погасил конфорку, подхватил посудину в одну руку, в другую взял первую попавшуюся кружку и отправился в свою комнату.
Женька по-прежнему дрых без задних ног. Я поморщился, судя по перегару, погулял сосед хорошо. М-да, давно ли, Леха, ты стал таким снобом? Сам-то что творил в прошлой жизни?
Я налил себе кофе, поморщился. Эх, мне сюда бы кофемашину и «Лаваццу»! а не вот эту баночку с индианочками! Но за неимением лучшего будем пользовать то что есть.
Пару ложек в кружку, кипятка, сахар в прикуску. Привычка макать сладкие кубики в чай или кофе у меня осталась с детства. Бабушки в тумбочке всегда стояла плошка с кусковым сахаром. Это было лучшее лакомство для меня, хотя шоколадные конфеты я тоже уважал. Но пить с бабулей за столом, покрытым цветастой скатертью, густой чай вприкуску с сахаром — лучше не придумаешь!
Вот и сейчас я подхватил несколько кусочков, взял кружку с кофе и уселся на подоконник встречать рассвет, заодно и мысли в порядок привести. Под бодрящий напиток мыслительный процесс у меня всегда шел хорошо.
На горизонте серело. Ночь отступала, постепенно возвращая небесам краски жизни. Негромко начали перекликиваться первые птицы. Где-то дурниной заорал петух. На него со смаком огрызнулись дворовые псы и снова все стихло. Последние мгновения тишины перед очередным бурным днем. Эх, хорошо-то как! Еще бы понять, что происходит и при чем тут я?
Глава 7
Утро стремительно ворвалось в южный город. Только что предрассветные сумерки голубовато-розовым пятном разливались по небу, и вот уже солнце высоко над линией горизонта поливает горячими лучами улочки провинциального городка, едва успевшие остыть от жары.
Наш городок в эту эпоху утопает в зелени. Тенистые аллеи, клены, ясени, тополя, море роз и самшитовые живые изгороди на клумбах. В мое время бездарные городские хозяева практически превратили Энск в пустыню. Шикарные деревья по Ростовской и Гоголя, которые создавали не просто арочную аллею по обе стороны от дороги, но и давали густую тень, в одночасье вырубили под надуманным поводом: «Старые, вот-вот упадут».
Чистые спилы плакали смолой вместе с горожанами. Парад дровосеков длился несколько лет. От равнодушных чужаков, заседающих на административных постах, жители получали пустые бумажки-отписки. Вскоре лесорубы пришли в парк, и началась вырубка паркового массива под новые кафешки, павильоны, лотки… Хиленькие саженцы, посаженные взамен добротных деревьев, гибли в течение года. В нашей жаре за ними нуден хороший полив, которого городские власти не могли (читай, не хотели) организовать…
Одним глотком я допил кофе и спрыгнул с подоконника. Женька по-прежнему дрых без задних ног, время от времени вскрикивая и что-то бормоча себе под нос. Я накинул на него простыню, сползшую во время сна, налил в кружку воды и поставил на тумбочку. Хорошо бы холодного квасу, но чего нет, того нет!
До начала рабочего дня оставалось несколько часов, и я решил прогуляться по военному городку, освежить в памяти те места, где в детстве с пацанами находили входы в подземелье.
Быстренько закинув чайник на кухню, сполоснул кружку, привел себя в порядок, и покинул общагу под бдительным взглядом бабы Гриппы. Увидев меня в такую рань, она удивилась, но спрашивать ничего не стала, чем, в свою очередь очень озадачила меня. Как так-то? Или потом разведка донесет, где, когда, зачем и почему? С подробностями.
Город потихоньку оживал. Дворники шкрябали метлами. Одинокие граждане возвращались с ночных смен. Наш населенный пункт и по сей день никак не может четко определить свой статус: то ли мы курорт, то ли порт.
А при советской власти выбирали между курортом, портом и индустрией. В Энске на многочисленных промышленных предприятиях жила, трудилась и процветала рабочая элита. На благо державы работали «Полиграфмаш», «Аттракцион», «Станкозавод», швейная и обувные фабрики, молочный, хлебный, бондарный, судоремонтный, металлоизделий, рыбный, консервный и пивной заводы, мясокомбинат.
И все это в одном маленьком стотысячном морском городишке. Все прос… потеряли и разрушили. Несколько лет назад по кирпичикам разобрали останки станкозавода. Горожане пытались спасти старинное административное здание, требовали признать его исторической ценностью. Но все упиралось в знаменитую фразу «денег нет, но вы держитесь» и в абсолютное нежелание администрации города шевелиться.
Здания консервного завода приходят в упадок, зарастая травой и деревьями, впору постапокалипсис снимать. Собственно местные фотографы в развалинах цехов этим и занимаются.
На консервном заводе в одну осень мы проходили практику. Уж и не припомню, что мы там делали, но томатным вкуснейшим соком просто упивались! Помидоры, кстати, на консервы шли наши энские, с колхозно-совхозных полей, как и фрукты-ягоды из местных садов. Каждый год в сентябре всей старшей школой мы отправлялись по району собирать помидоры, помогать колхозам в битве за урожай.
Бескрайние поля, огромные контейнеры, и мы с ведрами. Тут же собирали урожай, здесь же устраивали помидорные баталии, за что получали чертей от учителей, тут же ели эти самые красные вкусные овощи, срывая прямо с куста, немытыми. А потом, уработанные, рассаживались по автобусам с полными ведрами красной вкуснятины, и ехали в город с песнями. Хорошее было времечко.
Современные дети только и знают, что права к месту и не к месту. Попробуй их на субботник выгони, или полы в классе заставь помыть. К пятому классу многие девочки веник в руках ни разу не держали. Что уж за пацанов говорить. Мы вот мыли, дежурство шло по классам, и коридоры в нашей четвертой школе широченные были, и лестницы чугунная, и полы деревянные. А ничего, не померли. Дрались за право быть дежурным по этажу, чтобы на уроках не сидеть.
Я неторопливо шел, разглядывая знакомые места, и воспоминания сами собой всплывали в памяти. Много чего ушло с молотка в лихих девяностых, было приватизировано, продано перепродано.
Наверное, из всего городского имущества повезло только гостинце «Ейск». Последние лет десять местные предприимчивые бизнесмены пытаются убедить мэрию выставить её на торги, с пеной у рта и жадностью в глазах доказывая не рентабельность предприятия. Оно может и так. Да только уйдет с