плача, потребовала женщина, подхватила ребенка под ноги и потянула на себя. — Алик, ты цел? Алик?
— Ма-а-а-ма-а Аля-а-а! — раздался утробный бас. — А-а-а-а-а! Я не хо-о-оте-ик-ел! — пацаненок развернулся к Альбине, обхватил её шею руками и отлип от меня.
— Тяжело же! — я хотел поддержать, но Альбина Николаевна так вцепилась в парня, что проще у бульдога кость отнять, чем у женщины в таком состояние ребенка.
— Алик, солнышко! Где болит? Скорую! Вызовите скорую! — закричала теща, увидев пацанячьи коленки, счесанные в кровь. — Я на вас в суд подам!
Узнаю Альбину Николаевну, не успела в себя придти, уже угрожает контролерше, которую товарки отпаивали водой в будке. В толпе замелькали милицейские фуражки, и я решил, что пора сваливать в общагу. Пока суть да дело, проторчу тут со всеми протоколами в лучшем случае остаток вечера, в худшем — до глубокой ночи.
Тем более сквозь толпу к нам практически прорвался бледный мужик интеллигентного вида, по всему выходит — папаша горе-матроса и, значит, тот самый возлюбленный дорогой тёщеньки. Глядишь, помирятся.
— Спасибо! Спасибо! — трясущимися губами бормотал мужчина, не сводя глаз с мальчишки на руках у Альбины.
Я потихоньку, подталкивая Альбину к выходу, начал осуществлять свой побег с места происшествия. Вытолкав женщину с ребенком прямо в объятья отца и любовника, я нырнул в толпу и быстрым шагом пошел к выходу из парка.
По дороге остановился у каменной черепахи хлебнуть воды из фонтанчика и немного затереть одежду от крови. Прохладные тугие струи омыли мое разгоряченное лицо., и я с наслаждением припал к источнику. В детстве чего только мы не творили возле этих питьевых фигурок. И пили, что понятно, и устраивали водные баталии.
Зажимали большим пальцем пимпочку, из которой журчал фонтан, а потом убирали и смотрели, у кого выше выстреливала струя. Само собой, и брызгались всласть, когда рядом никого не было.
В современном мире в нашем парке всё и вся только за деньги… Чекушка воды без газа от семидесяти рублей и выше. И это я молчу про цены на мороженное. Через дорогу в семейной магазинной сети лакомство в два раза дешевле. Капитализм, чтоб его…
Да и сам парк превратили в непонятно что. Сплошные кабаки, соревнующиеся в том, кто громче включит музыку. И все аллеи забиты лотками с китайской барахолки. Товары на любой вкус: от мигающих свистулек до надувных музыкальных шаров и водных пистолетов, бусики-браслетики, однорукие детские бандиты.
Гомон за моей спиной усилился, добропорядочные граждане наперебой рассказывали подоспевшим милиционерам, кого и за что нужно посадить. Но едва им предложили стать свидетелями происшествия, как желающие вмиг рассосались. М-да, определенно, есть вещи, которые никогда не изменятся в нашем мире, в каком году не живи. Я вздохнул и двинулся в общагу.
Студенческий приют встретил меня тишиной и прохладой. Оно и понятно, практически все студенты разъехались по домам. Остались такие, как я, которым в принципе некуда было податься (у моего студента, тело которого я занимал, и родни-то не осталось). Те из ребят, кто устроился на работу и договорился с комендантом насчет пожить в общежитие, взамен помогая в ремонтных работах. Остальные разъехались по станицам и селам. Ну, а городские изначально жили у мамки под боком. К нам только в гости захаживали.
Глубоким летним вечером в студенческом доме и вовсе никого, кроме вахтерши, не было. Молодежь разбрелась кто куда: кто на танцы, кто на свиданки, кто на море. Я поздоровался с Агриппиной Тарасовной, по простому тетей Грапой, мельком подумал, надо бы у нее про чудо-доктора поспрошать, а еще лучше про подземелья. Тарасовна была в таком почтенном возрасте, не удивлюсь, если и царя-батюшку застала. Но при этом шуршала электровеником и за порядком блюла строго, без ярого фанатизма, но и спуску студентам не давала.
Тетя Грапа знала всё и обо всём, и обо всех само собой. Госбезопасность с своей шпионской сетью в подметки ей не годилась, настолько отлажено работала Агриппинина система сбора информации. Я притормозил было возле вахты, размышляя, спросить или не спросить. И если спросить, то в первую очередь о чем? Но лень-матушка одолела меня по всем фронтам, и я прямиком отправился в комнату. Прихватил полотенце, сбегал в душ и с чувством выполненного долга завалился спать.
— Лёша, Лёша, очнись, Лёшенька, — кто-то крепко держал меня за руку, окликая по имени.
Хотелось проснуться, но тяжесть в груди не позволяла вздохнуть, не давала пошевелиться. Где-то вдалеке послышались раскаты июльского грома. В наступившей тишине я вспомнил, как умирал там, в своем времени, и забился на кровати, пытаясь вырваться из душных объятий дурного сна. Но тело меня не слушалось.
В какой-то момент я увидел себя словно со стороны. Больничная палата явно на одного, чему я очень удивился. Петрович, что ли постарался, устроил со всеми удобствами лучшего своего спасателя?
Возле меня на стуле сидела… Галка! Моя Галка, живая и совершенно здоровая! «Сон… значит это просто сон!» — мелькнула зрелая мысль, гася не успевший разгореться огонек надежды. И я жадно принялся разглядывать любимые черты.
Все тот же наклон головы, изящный разлет бровей, сурово поджатые губы (Галчонок что-то выговаривал, обращаясь к моему неподвижному телу, опутанному какими-то трубочками). Но в уголках таилась улыбка. Галка не могла долго сердиться ни на меня, ни на кого бы то не было. Только… где же косы-то её длинные, черные? Которые там сладко перебирать в минуты нежности, пропуская пряди сквозь пальцы.
Откуда в мои воспоминаниях стрижка каре? С тех пор как мы встретили и все дальнейшие годы жениховства и семейной жизни ни разу на моей памяти Галка не стриглась, всегда ходила в волосами чуть ниже того самого мягкого округлого места! Что происходит? Я заметался, забился в коконе собственного тела. Датчики тут же запищали, заверещали, мигая красно-зелеными огоньками.
— Доктор! Он очнулся! — закричала Галка.
— Что? Сестра! — раздался зычный бас отца. — Альбина, звоните доктору! Алексей очнулся!
Отец? Живой? Альбина? Теща-то что делает возле моей койки? Приехала мозги Галке моей компостировать про живой труп и загубленную жизнь?
— Звоню! Алик, сынок! И ты здесь! Когда приехал? — защебетала Альбина Николаевна. — Выйдем в коридор! Все, все в коридор! Давайте не будем мешать доктору! Степан Иванович! За мной! Галя!
— Я останусь! — отрезала Галка.
Хотел бы посмотреть на того, кто сумел бы переубедить мою жену, когда она что-то решила!
Так, стоп! Это