Девушка положила на мое плечо голову и, кажется, улыбалась.
В эту ночь я отвез ее к дому в дорогом квартирном комплексе и проводил до ворот.
— Благодарю за вечер, Павел Филиппович.
— Вам спасибо, — я обозначил вежливый поклон.
Регина тихо рассмеялась, словно рассыпая в воздухе хрустальные искры, и мазнула по моей щеке губами.
— Увидимся? — она не дождалась ответа и пошла прочь.
Я же вернулся в такси, которое поджидало меня на площадке перед воротами. Дорога домой должна была занять немного времени, но небо уже было светлое, и горизонт на востоке раскрасился розоватыми бликами.
— Эти белые ночи совсем сбивают график, — проворчал водитель, и я удивленно уставился на него через зеркало заднего вида.
Обычно извозчики дорогих машин не болтали с пассажирами. Это показалось подозрительным, и я уже собирался призвать тотем, как парень криво усмехнулся и сказал:
— Мастер Морозов велел передать вам поклон.
— Он прислал за мной машину? — поразился я.
— Приказал мне покрутить баранку и доставить вас домой в целости и сохранности, — подтвердил кустодий, которого я, наконец, узнал.
— И к чему такие сложности, мастер Вальдоров?
— В городе нынче немного неспокойно, — пространно заметил парень. — Но вам не о чем волноваться.
— Настолько «немного», что меня решил довезти до дома один из приближенных самого Морозова?
— Александр Васильевич и впрямь чрезмерно заботится о вас, мастер Чехов. И я не знаю, что является причиной этому. Конечно, для нас важен аристократ с таким уникальным даром. Но как по мне…
Мужчина замолк и недовольно поджал губы, словно был раздосадован тем, что сказал лишнее.
— Договаривайте, — я усмехнулся. — Поверьте, обижаться на вас я точно не стану.
— Не возражаете, Павел Филиппович?
— Более чем. Не вы первый, кто считает меня недостаточно достойным аристократом. Лишь родственные связи не позволяли выступать многим дворянам против меня открыто. Некромант для большинства остается проклятым.
— А вы считаете ваш дар чем-то иным? — в неожиданным весельем уточнил собеседник. Мне вдруг показалось, что в его голосе скользнула боль настолько явная, что даже с виду спокойный кустодий не смог ее утаить.
Я вспомнил слова Попова и осознал, что вряд ли Константин поймет, о чем говорил монах. Отчего-то был уверен, что передо мной человек из другого теста.
— Неважно во что верю я. Я не смогу вас ни в чем убедить. Да и не стану, если уж откровенно. Каждый носит свой крест и помогать вам тащить ваш груз я не буду.
— Груз? О чем вы говорите, мастер Чехов?
— Хотите уверить меня, что у вас нет скелетов в шкафу?
Машина неожиданно резко затормозила, и я заметил, что светофор на пустом перекрестке горит красным светом. Водитель стиснул руль так, что пластик жалобно скрипнул.
— Странная формулировка в устах некроманта, — бросил Константин и усмехнулся. — Простите мою резкость. Вероятно, я немного утомился. Мне стоило поблагодарить вас за помощь в деле перевертышей.
— Не за что. Я служу Империи, — сухо ответил я.
— Императору и Империи, — автоматически поправил меня кустодий и добавил, — Но кто-то явно решил поблагодарить вас иначе, мастер Чехов. Хочу чтобы вы знали — мы за вами приглядываем. Но все же будьте осмотрительны. Сегодня вы…
— Достаточно, — немного резче чем хотелось оборвал я Константина. — В воспитательных беседах я не нуждаюсь. Поверьте, что с ними вы опоздали как минимум лет на десять.
— Я лишь хотел предупредить, что на вас могли напасть, — он тронул машину с места.
— Благодарю за заботу. Но я о ней не просил.
— Вы слишком молоды…
Обычно я умел владеть собой и спокойно реагировал на снисходительное отношение некоторых старших. Но сейчас ощутил, что смертельно устал. Наверное, мне и впрямь надо выспаться и взять целый выходной. Иначе я рискую стать похожим на старшего Чехова. Эта мысль остудила меня и заставила дышать глубже.
— У вас глаза светятся, — ровным голосом сообщил кустодий. — Это нормально?
— Не стоит проверять меня на прочность, господин Вальдоров. Может так оказаться, что ваш попытка станет последней каплей.
Все же не удержался и взглянул в зеркало. В отражении я заметил затухающие искры в своих зрачках.
— Остановитесь.
— Мы на мосту… — растерянно ответил мой сопровождающий.
— Прямо сейчас, — прорычал я.
Едва автомобиль затормозил, как я распахнул дверь и вышел из салона. Подошел к перилам и ухватился за холодный металл. Смежил веки и принялся мерно втягивать в легкие воздух, чтобы потом также неспешно выдыхать его. Голова немного закружилась, и я открыл глаза. Мир казался потускневшим, звуки стали глуше, воздух подернулся маревом и передо мной развернулся мираж. Словно через огромное окно я видел другой город, другой Петроград, судя по далекому мосту, который в точности повторял мост в моем мире. Вот только в мираже по Неве шла баржа. Однако она дрогнула и развеялась с порывом ветра. В последнюю секунду с той стороны реальности вылетела большая белая чайка и с громким криком понеслась над водой.
— Мастер Чехов, — позвал меня обеспокоенный кустодий.
Он вышел из машины и стоял поодаль, настороженно глядя на меня. Мне захотелось спросить, видел ли он то же, что и я. Но судя по его виду, окно в другой мир заметил только я. И было ли оно? Я слышал сказки об иных реальностях. Но уже вырос из того возраста, когда в них верят. Потому я тряхнул головой и сказал:
— Все в порядке. Мне не помешает отдохнуть.
До дома мы доехали в тишине. За что я был благодарен водителю. Увиденное уже не казалось мне чем-то важным и настоящим. Спать надо больше.
Когда я вошел в приемную, то замер в нерешительности. И даже колокольчик над дверью звякнул едва слышно, будто стесняясь. На столике стоял граммофон с большим натертым до блеска рупором. Из него лилась приятная мелодия. А посреди комнаты танцевали двое. Это был Фома и Любовь Федоровна, которая обернулась в отрез шелковой ткани. Сделано это было наверно для того, чтобы парень мог видеть ее. Эти двое двигались на редкость плавно и красиво. И в зеркалах отражался здоровяк и почти прозрачная женская фигура, порхающая над полом. Я даже замер, чтобы не спугнуть пару и не помешать им. Питерский старательно шептал что-то, слегка покачивая головой и я понял, что он считает такт мелодии. Виноградова учила его танцам. И делала это, бережно держа руки над его плечами, чтобы не касаться холодными пальцами. Женщина казалась счастливой, и глаза ее сияли гордостью, которую я порой замечал у своей бабушки, когда она смотрела на меня.
Мне удалось отделиться от стены и тенью метнуться по лестнице наверх. Если меня и заметили, то не придали значения моему возвращению. Я вошел к себе, разделся, принял душ и лег в постель. И все это время я продолжал улыбаться.
Засада
Утро началось