— Ого, подход! — Крякнул отставной кавторанг и покачал головой, — но народу это, ясное дело, понравится. Сколько ж с царя-батюшки сдерём? Наличностью…
— Вот и посчитайте на досуге. Но просто не будет…, это пока планы… Ох и намаемся.
Нам именно поэтому держаться надо всем вместе. Иначе кинут, на куски порвут, "охранки" и прочие интуристские спецслужбы.
— Между прочим, — Шпаковский зыркнул на экран, — фильма по-моему заканчивается. Куда гостей девать будем? Без присмотра их же не оставишь. На собрании, как я понимаю, нужны буду все члены экипажа.
— Всех не получится — вахта… Спровадить на шхуну? Как-то не вежливо. Тем более, с ними ещё столько дел и работы…
— А какие сложности? — Немного удивился Волков, — пусть остаются?
— И как вы себе это представляете? Пригласить их в общий зал со всеми? Я уже чую, что без споров не обойдётся. А царские товарищи — они привыкли к другим взаимоотношением между капитаном корабля и подчинёнными. Подумают, что у нас вообще бардак. Да и ни к чему им многое знать о нашей внутрисудовой политической кухне.
— Конечно же, нет! — Лейтенант искренне возмутился, что ему могли приписать такую глупость, — я другое имел ввиду. Озадачу сержанта и пару моих бойцов — люди проверенные, все, что я ни решу, примут. Они и присмотрят.
— А и то верно, — поддержал начбезопасности, — а то выдумываем всякие сложности.
Матросов с шхуны разместили в простой четырёхместке. Покормили. Я как знал, что затянется надолго — журналы на скуку какие-то про зверушек-природу незатейливые подкинул. Нечего им про будущее знать. Даты маркером замазал.
И офицеров не мудрствуя занять фильмой часа на два с половиной…
Главное чтобы гости не совали свой нос куда не следует и не сломали чего по незнанию. То есть до гальюна и обратно.
— Фильмой, — сварливо повторил кэп, — им бы чего про войну, корабли, пушки, а у нас по этой теме практически всё советское, без "орлов", в звёздах, да краснознамённое. А я думаю и настаиваю, не надо им пока про СССР, про революцию и пьяных кронштадтских матросиков знать.
Престин этот из простых выбился, штурманяга. Но наверх он доклад составит однозначно. В общем, ставь фильму какую хочешь, но что-нибудь нейтральное, хоть "иронию судьбы с паром". Кстати вариант — про жизню нашу обычную. Мы ж тоже люди.
Экран телевизора замерцал — не титры, но понятно, что конец программы. Гости, закрутили головами, стали оглядываться.
— Всё, мужики. Сейчас мне будут задавать кучу вопросов, а вы…
Чертов встал из-за стола. Вслед за ним поднялись подчинённые. Вскочили и царские офицеры, но по другому поводу.
В обеденный зал выплыла Наташа! Медсестра. При этом не с входа, где дежурил матрос "никого не впускать, кроме…", а со стороны кухни. А значит…
"Ага! А вот и вторая"!
За стойкой маячила чуть полноватая фигура второго члена экипажа женского роду — буфетчица Зиночка.* (От автора. Прошу простить, но не мог удержаться от стереотипного 'буфетчица Зиночка'.)
"Вот мне ещё возможная потенциальная заморочка в старорежимной России, — посетовал капитан, — вышли они, мля, на мужиков ископаемых взглянуть"!
Эти две вполне симпатишные барыши, разменяв свою тридцаточку с рождения, были на флоте уже не мало. Умело лавируя среди доминирующего мужского контингента, особых проблем не создавали.
Сам Чертов к женщинам (в принципе) относился двояко: любил за то самое лучшее их проявление — женственность (и всё что с этим связанно). И ненавидел за стервозность, особенно когда они используют своё основное оружие — повышенную говорливость и истеричность.
— Так, а это что за…? Кому-то плохо, требуется валерьяна или внутримышечный кубик?
— Андрей Анатольевич, — тут же вступившись залепетала буфетчица, — у меня смена, время обеденное…
Хотел сказать "а ну, брысь отсель!", но пришлось корректировать начальственный гнев под учтивыми взглядами чужаков с иными понятиями на обращение с женщинами. Тем более что ни одна, ни другая на служанок не катили — успели подмазаться, подкраситься. Наташа напялила совсем не медицинский халатик, да и Зина далеко не в буфетческом переднике с кокошником.
"Вырядились, бля!"
— Так! — Чертов повернулся к своим силовикам, которые (что молодой, что отставник) неприкрыто лыбились на ситуацию, — задача поставлена. Выполнять. Через 30–40 минут жду доклада и собираю экипаж по трансляции в конференц-зале. А мне тут…
Глава 2
Чтоб не спугнуть тишину….
Не заснуть в эту ночь. Звёзды
Тонут в падающем снеге.Замер в ожидании и неге.Чистый - воздух.
Осыпаемый вялым снежным безветрием, в белом рассеянье полярного солнцестояния, "Лейтенант Скуратов" неторопливо втянулся в Екатерининскую гавань.
Узкая, растянутая на четыре километра в длину и всего полтора километра в ширину, бухта практически никогда не замерзала зимой и прекрасно была защищена от океанского волнения.
Никем не встречаемый, пароход прошёл вдоль обрывистых убелённых сугробами берегов, забирая левее к вырубленной в сплошной скале пристани Екатерининского острова.
Отработав машинами, судно мягко ткнулось левым бортом в деревянный причал.
Кинули сходни, матросы закрепили "концы" заведомо со слабиной, рассчитывая потравить при подъёме приливной воды.
Константин Иванович Престин бегло осмотрел домики научно-промысловой экспедиции, не заметив ни души.
"Хорошо, что пришвартовались сюда, нам пока лишние зеваки ни к чему".
Развернулся в сторону противоположного берега, отыскал взглядом смутно виднеющуюся выше по горе церковь. Привычно перекрестился.
Александровск ещё спал. На городской пристани кто-то уже возился, поморский карбас отошёл от берега, буксируя за собой пару каяков….
Но на прибывшее судно никто внимания не обращал.
"Почти двухнедельное отсутствие "Скуратова" как и не заметили. И то ладно. До прилива пройду "переймой", а назад шлюпкой…". **(В Екатерининской гавани близость океана способствует заметным перепадам приливов и отливов. Во время отлива в юго-восточной части гавани между Екатерининским островом и континентальной частью Кольского полуострова обнажается перешеек, длиною не больше 200 метров. Местные называют его переймой.)
За спиной послышались голоса — на палубу поднялись пассажиры.
Щёлкнули с характерным шипением их газовые зажигалки.
"Эти их зажигалки. Пьезо. Ему одну такую подарили. По секрету. Их на судне, говорили, целая коробка — на сувениры. Надо ж — они возят туристов на полюс!
На одной стороне у неё всё то же — "росатомфлот", на другой стилизованное изображение ледокола "Ямал". И…, "сделано в Китае". С одной стороны "подумать только — китайцы!", а с другой — видел он всякие китайские фарфоровые штучки…. Поэтому не удивился".
Потянуло мягким табачным дымком, послышалось довольное мычание, похожее на мелодию. И даже оглядываться не надо было, чтобы понять — улыбаются!
— Здравия желаем Константин Иванович! Прибыли? Утро? — И без перехода, — я утром снежно свеж. Я утром из надежд. Пью чай…, встречай…, день новый у порога — дорога!
"Непрошибаемые! — Непроизвольно покачал головой Престин, — если верить этим путешественникам во времени…, потомкам, (как только он их не называл, но так и не выбрал удобное и правильное) для них переброс на сто десять лет назад был неожиданным, нежеланным.
Видно было, что там позади в их столетии осталась весьма комфортная, пусть не без своих сложностей…, и такая непонятная жизнь. Там остались дома, семьи, друзья.
А они…, попав в прошлое, словно с одного континента на другой перелетели. (Показывали ему, как в будущем несколько часов на самолёте — и ты уже из Москвы в Австралии).
За те три дня что он был на борту того великолепного судна, много чего успел увидеть, мало что смог понять, и тем не менее даже этого ма #769; лого ему хватило с лихвой.
Подумать только — люди взлетели выше неба! И что особенно возгордило, что именно русский человек был первым. А американцы побывали на Луне".
И вспомнил полную желтоватую луну, и представил, как по ней ходит (вниз головой к Земле) человек.
"Невообразимо! Просто невероятно"!
— Ничего, теперь нашими усилиями и вашим стараниями русский человек везде будет первым, — хлопал его по плечу главный инженер судна, — для начала чутка подмогнём японцев победить….