— Никто меня не раздевал. Я сама. Ой, то есть, тьфу ты! Вадик! Я за Сашкой побежала, некогда было зачехляться. — Вадик рассмеялся моему возмущению.
— И что? Твои бледные тонкие ножки смогли привлечь кого-нибудь? — он поправил мой шарфик, пряча выглянувшую бахраму в складках.
— Ну…. - я внезапно замолчала.
— Что за многозначительное мычание? Кто-то купился, да? И кто это был? — говорят, любопытство сгубило кошку, так вот, этого кота сгубит только чрезмерное употребление сахара, и то, надо заметить, не факт.
— Ну…. - снова промычала я, раздражая друга сильнее, — он, бесспорно, красив.
— И? — не выдержал Вадик долгой паузы.
— И молчалив.
— И?
— И он просто довез меня до дома и уехал. Конец рассказа.
— Да ладно? И ты даже не узнала его имени? — расстроился друг.
— Ты хуже девчонки, Вадя! Какой номер? Как бы я его узнала? И зачем он мне? Все равно ведь не позвоню.
— И то правда. И совсем не хуже! Просто мне интересна твоя личная жизнь. Я же не виноват, что она есть только у одного из нас.
— Что с Ксюшей? — в ответ поинтересовалась я.
— Ничего. Мы разбежались, как я и предлагал. Она подцепила себе кого-то тогда в клубе. А я только рад.
— И все? Это конец вашим бурным отношениям? И она больше не будет тебя ревновать?
— Три да, синичка.
— Не называя меня так.
— Почему же? — парень отвлекся на кого-то сзади, а затем снова повернулся ко мне.
— Потому что. — Я начала сопеть и до конца пары не разговаривала с ним.
***
— Эй, мать, ты чего это? Простыла что ли? — встретила меня подруга возле кафешки. Ее дутая серая курточка облепила со всех сторон, когда Ванька полезла обниматься.
— Апчхи, — ответила я и улыбнулась, — да, нос с утра течет.
— Ну вот, ты всегда так. Ладно, пошли вовнутрь, нечего на морозе стоять. — И мы зашли в кафе. В нос тут же ударил аромат кофе и сдобы. Он проникал в ноздри, доходя до самого желудка, встряхивая его и заставляя недовольно урчать.
— Как здесь чудесно пахнет, — восхитилась я, занимая дальний столик. Подруга уселась напротив и так же, как я, с любопытством огляделась. Интерьер помещения радовал пастельными тонами — нежно-розовые, как зефир, стойки и ножки столов, белые, словно рахат-лукум, столешницы и полы и шоколадный потолок, на который умелыми мазками нанесены белые звездочки — украшения на этом сладком безобразии. Уют здесь в мелочах — милая сахарница в красный кружочек, розоватые хрустящие салфетки, вазочка с белыми живыми тюльпанами.
Я наклонилась к цветам поближе и с удовольствием вдохнула запах весны. Он сладкой нугой разлился по внутренностям, даже несмотря на заложенность. А потому, выдохнув, вновь улыбнулась.
— Чудесное место, — откликнулась с другой стороны стола подруга. Тут же рядом со столиком появилась милая официантка в шоколадно-коричневом передничке. В ее руках был светленький блокнот. Тут-то я и вспомнила о заказе.
— Можно мне горячий шоколад с сахаром и тирамису? — стоило пробежаться по меню, как глаза тут же выхватили все то, чего хотелось желудку и раздраженному простудой горлу.
Ванесса заказала салатик и зеленый чай. Эта "вегетарианка на диете" всегда ела и пила только зелень. Наверное, потому и была, как тростиночка. И единственное, что видели люди, встречая ее впервые, — это очки в тонкой серебристой или черной оправе (по настроению). Однако мне в ее внешности нравились еще скулы и пухлые губки, которые всегда казались надутыми, как две пуховые подушки. Я вновь улыбнулась и посмотрела в замерзшее окно.
Там хлопьями в молочные сугробы падали снежинки снега. Они переворачивались в воздухе и плыли, подхваченные непоседливым ветерком.
— Как ты? — вдруг спросила подруга. Я удивленно повернула к ней голову.
— Что ты имеешь ввиду? — Ванька пожала плечами.
— Вы попали в клуб, в котором потом две бандитских группировки устроили разборки.
— С чего ты взяла, что они были бандитами?
— Они пили, курили, а еще стреляли друг в друга.
— Если они пьют, курят и стреляют, значит, они — бандиты? По твоей логике большинство полицейских — преступники.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Ванесса нервно выдохнула и перевернула в руках телефон.
— Не драматизируй, ты поняла, что я имею ввиду.
— Да, поняла.
— И что ты думаешь? — Я отвернулась к окну и заметила знакомую фигурку в черном пальто. Это Катя неслась по скользкой дороге к кафешке. Ее пушистые кудрявые волосы растрепались на ветру и смешно подпрыгивали, когда девушка оббегала наиболее скользкие участки. На раскрасневшемся от холода лице я не заметила ни грамма косметики. Да и одета девушка была очень официально по сравнению с тем, что мы видели в прошлую встречу.
— Я думаю, что твоя подруга уже приехала. — Ванесса удивленно выглянула на улицу и покачала головой. Катя, подскользнувшись, чуть не упала, однако ей помог проходящий мимо молодой человек. Он услужливо подставил девушке свой локоть и повел ее в нашу сторону. На входе они распрощались, и Катя присела рядом со мной, распуская вокруг себя веер запахов: от мороза до фиалки.
— Привет, девочки. — Она вымученно улыбнулась и опустила глаза к сумке, что-то выискивая в ней. Шмыгнула носом, затем еще раз, достала бумажные платочки и негромко высморкалась.
— Привет, — мы с Ванессой поздоровались почти одновременно.
— Как ты? — Ваня потянулась к подруге через стол, устремляя все свое внимание на нее.
— Я… я, — девушка откашлялась, словно что-то в горле мешало ей говорить, — я такая дура!
— Да ладно тебе! Что случилось?
— Я сказала ему, что люблю.
— А он?
— А он…он… — и вдруг тишина. Я даже наклонилась к Кате поближе, заглядывая ей в лицо. Однако та не плакала, нет, она сидела и победно улыбалась.
— Он? — продолжила я.
— А он поступил как настоящий джентельмен.
— То есть? — продолжали допытываться мы.
— Сказал, что мы можем быть только друзьями. — Грустно вздохнула девушка и снова высморкалась.
— И тебя простуда скосила, — после недолгого молчания заметила Ванесса. Катя кивнула.
— А почему друзьями? — в свою очередь решила поинтересоваться я.
— Не знаю, — Катя пожала плечами. — Скорее всего, потому что он ничего не чувствует ко мне.
— То есть? — ко мне пришло удивление. Она размышляла так логично, что непроизвольно хотелось уважать этого парня.
— Он не встречается с теми, к кому ничего не чувствует. Он вообще в этом очень серьезен. Никогда не будет делать ничего против своей воли. Все только по симпатии или по любви.
— Ого, так он морализатор, — заметила Ванька, допивая свой кофе.
— Да, в каком-то роде. — Согласилась Катя и выглянула за окно. А там набирала силу метель, все сильнее и сильнее закручивая хлопья снежинок в своем вихре. Огоньки проезжающих мимо автомобилей размазывались по стеклу крупными каплями и скатывались на дорогу.
В зале включили легкую ненавязчивую музыку, разбавляя тишину. Гости оживились, застучали вилками, потекли мирные разговоры.
— И что ты будешь делать?
Катя отмерла, провела рукой по волосам, собирая их в хвост и улыбнулась.
— Буду с ним. Все останется как и раньше. Вот увидите. А чувства сами как-нибудь уйдут.
Мы с Ванессой переглянулись, но рушить иллюзии подруги не стали. Мало ли, чудеса ведь случаются. Иногда.
Наша компания сидела недолго. Мы еще немного поболтали ни о чем и благополучно разошлись по своим домам.
Я вынула наушник из уха, когда нажала на кнопку домофона, вызывая домочадцев. На улице крепчал мороз, отчего рукам без варежек становилось все холоднее и холоднее. Внезапно чья-то рука в черной перчатке опустилась на кнопку "отмены", и низкий тихий голос прошептал на ухо:
— Скучала?
Подняв голову, я встретилась с лукавым взглядом синих глаз.
— Женя? — восклицание получилось чересчур удивленным. — Как ты тут оказался?
Мужчина пожал плечами, даже не отрываясь от стены, к которой привалился спиной. Его руки были убраны в карманы, а распахнутое серое пальто демонстрировало широкую грудную клетку, облаченную в мягкий кашемировый свитер. "Господи, какой мужчина!" — пронеслось в голове.