— Самое главное — я люблю осень. И… тебя.
Она вздохнула — по детски, как вздыхает ребенок, наконец успокоившийся после долгого и безутешного плача. Вздохнула и прижалась к нему, крепко обхватив руками за шею.
Саша медленно поднималась по лестнице. Со стороны она напоминала сомнамбулу. Один шаг — остановка. Улыбка, тихое, едва различимое слово, слетающее с губ, шаг, и снова — улыбка. Один шаг — одно воспоминание, как сверкающая жемчужина в нити бус, одна ярче другой. Взгляд, шепот, прикосновение…
Лестница закончилась. Саша подняла глаза, увидела перед собой дверь собственной квартиры. Улыбка медленно сползла с губ — возле двери, у самого пола, на корточках сидела Кристина.
— Кристина?…
— О, боже, — облегченно выдохнула Кристина, — наконец-то. Да где тебя черти носят? Ты неужели не понимаешь…
Саша не совсем отчетливо понимала значения каждого отдельного слова, но общий смысл их был ясен: Кристина ругалась. Ругалась самыми отборными словами, наличие которых весьма трудно было заподозрить в лексиконе образованной женщины, к тому же филолога, к тому же такой красивой и с виду утонченной…
— Да что это за улыбка идиотская, Сашка? Ты с ума сошла, я с ног сбилась, звоню без конца, всю ночь звонила… Я же беспокоилась, я думала, с тобой случилось что-то, а ты стоишь тут и улыбаешься, как будто…
— Перестань брызгать слюной, Кристина, и поднимись с бетонного пола. Он холодный… С чего ты взяла, что со мной что-то случилось?
— С чего я взяла? — Кристина и не подумала последовать Сашиным советам, не оставляя своего гневного тона и не поднимаясь с холодного бетонного пола. — Как это с чего? Ты же дома не ночевала! Я уже в милицию звонила!
— Зачем — в милицию? — Сашино недоумение было искренним.
— А затем! Эти твои недоумки, уроды, по ним тюрьма плачет! Всякое ведь могло случиться!
— Да ты что, Кристина… Что это ты надумала! Опять начинаешь… Ну, вставай, слышишь. Замерзла, пойдем, я тебя хоть чаем горячим напою…
Кристина наконец поднялась, с видимым усилием распрямив затекшие плечи, и замолчала. Теперь она, видимо, решила объявить Саше бойкот и вообще перестала разговаривать. Она надеялась, что хоть таким образом сумеет разбудить ее уснувшую совесть, но, взглянув мимолетом на Сашу, не выдержала и снова разразилась самой отборной бранью. Саша улыбалась. Улыбалась беззаботной и счастливой улыбкой и, казалось, уже совсем забыла о ее присутствии… Эта улыбка совсем доконала Кристину. Она снова замолчала.
— Садись, я сейчас чайник поставлю. Подожди, я тебе теплую кофту принесу, накинешь. Замерзла ведь.
Саша скрылась в дверном проеме. В этот момент зазвонил телефон.
— Сними, Кристина! — раздалось из комнаты. Кристина сняла трубку и почти прорычала «алло».
— Саша? — раздался на том конце сомневающийся голос, показавшийся Кристине знакомым.
— Нет, не Саша.
— Это… Это ты, кажется, Кристина?
— Денис… — она наконец поняла, откуда этот голос ей знаком, и замолчала, совершенно не в силах найти объяснение происходящему. В этот момент из кухни снова возникла Саша и, подлетев, вырвала трубку из рук.
— Я… я здесь.
— Я просто хотел сказать тебе, что ты — прекрасная. Самая замечательная женщина на Земле. Я люблю тебя.
— И я… Я тоже тебя люблю.
— И еще… — пауза была недолгой, Саша ее почти не заметила: — Я хочу жениться на тебе, Саша. Я хочу, чтобы ты стала моей женой!
— Сумасшедший…
— Не говори ничего, — он торопливо перебил ее, опасаясь продолжения фразы. — Пожалуйста, не говори ничего сейчас. Я знаю, это может показаться тебе странным, только… Я понял это еще вчера. Даже не вчера — сразу, как только тебя увидел, понял, что хочу быть рядом с тобой всегда.
— Денис…
— Пожалуйста, не надо, не отказывайся так сразу, подумай! Глупо, наверное, делать предложение по телефону, но дождаться вечера слишком трудно, Саша. Не отказывайся…
— Да с чего ты взял, что я собираюсь отказываться!
— Саша… Сашенька!
Она опустила трубку и долго стояла без движения, глядя прямо перед собой широко открытыми глазами. И только спустя несколько минут вспомнила про Кристину…
Поведав Кристине о том, что случилось с ней за прошедшие два дня с момента их первой встречи с Денисом, Саша, опустив глаза, замолчала.
— Вот ведь, как бывает! — Кристина присвистнула.
— Не знала, что ты умеешь свистеть, — тихо произнесла Саша, не поднимая глаза. Она не посмотрела на Кристину — ни разу, с той минуты, как начала свой рассказ. Это было слишком страшно — посмотреть на Кристину и увидеть в ее глазах ревность, досаду, злость. Или, того хуже, боль и страдание. Этого бы Саша точно не выдержала — она бы сдалась в ту же секунду. Повисшее молчание тянулось долго — слишком долго, чтобы можно было его выдержать. И Саша не выдержала:
— Знаешь, может быть, я его и не люблю вовсе… И вообще…
— Сашка! — Кристина вскочила со своего места и, схватив ее за плечи, заставила наконец поднять лицо.
— Что ты такое говоришь? Что ты несешь-то?
— Я…
— Дура ты, вот ты кто! Дура набитая, несмотря на все твое образование. Одной только дурью мозги и забиты! Я же знаю, что у тебя на уме! Ну, повтори еще раз, что ты его не любишь! Повтори!
Саша опустила глаза еще ниже:
— Люблю.
— Вот так-то лучше, — Кристина наконец разжала пальцы, больно сжимавшие Сашины плечи. — Ты, значит, решила…
Она не договорила, намеренно ожидая продолжения от Саши.
— А что — нет? Ты… — запинаясь на каждом слове, Саша пыталась объяснить ей ход своих мыслей. — Ведь вас же специально познакомили, и он тебя провожал. И вообще, знаешь, у тебя такие глаза были. Прости, Кристина, я, кажется, ерунду какую-то говорю…
— Это не ерунда. Не ерунда, Сашка. Это просто чушь несусветная! Какие у меня глаза были? С чего ты вообще все это взяла?
— Ты так смотрела на него…
— Ну конечно! — Кристина картинно вознесла руки к небу. — Аполлон Дельфийский! Бог, спустившийся с небес! Великий и прекрасный, достойный быть воспетым… Эх, Сашка, Сашка… Как я за тебя рада, Сашка! — Кристина снова схватила ее за плечи и прижала к себе. — Как я рада!
Некоторое время они молчали, а потом Саша подняла на Кристину глаза, полные слез, вот-вот готовых покатиться вниз по щекам.
— Не понимаю… Поверить не могу — чем я заслужила такое счастье.
— Глупая, — Кристина вытерла ее щеку тыльной стороной ладони, — ну что ты плачешь! Если уж не ты, то я даже не знаю, кто еще может быть достоин в жизни счастья.
— Скажешь тоже, — вздохнула Саша и наконец все-таки улыбнулась сквозь слезы.
Утро было пасмурным и хмурым. Денис, спрятавшись под козырьком подъезда от сильного и мокрого ветра, напряженно всматривался вдаль. Длинный зеленый троллейбус, вильнув, примостился к обочине, двери раскрылись, и он наконец увидел Сашу. Она легко выпорхнула на дорогу, остановилась, замерла на мгновение и сразу улыбнулась, увидев его. Он махнул рукой, и она побежала, разбрызгивая лужи.