В тот момент она была почти уверена, что победила. И даже была близка к мысли о том, что поступила правильно. Что иначе было нельзя. Он наконец опустил глаза и медленно направился к выходу, обойдя ее стороной, больше не коснувшись — ни рукой, ни взглядом. Только на пороге, не обернувшись, выплюнул слово «сука». А потом наступила тишина.
Гробовая тишина, какой, наверное, не бывает даже в храме. Саша смотрела перед собой и видела одни только опущенные вниз глаза. Никто не смотрел на нее — все прятали взгляд, как будто боялись обжечься. В тот момент она никак не могла объяснить себе этой реакции. Она поняла, в чем дело, спустя некоторый промежуток времени, после того, как поймала наконец один-единственный взгляд, робко вынырнувший на поверхность.
Это был взгляд Миши Андреева. Ее лучшего, любимого ученика, который мечтал когда-нибудь встретить и полюбить женщину, похожую на осень. Уж лучше бы это был кто-нибудь другой. Кто-нибудь другой, только не Мишка, думала Саша уже после того, как…
Он смотрел на нее, как будто она была прожектором. Мощнейшим прожектором, направленным прямо на него. Слепящим, причиняющим глазам живого человека невыносимую боль. Саша даже заметила влажный отсвет в его глазах, наполненных этой болью. Ей захотелось броситься к нему, защитить его от этого странного и жуткого света, который причиняет ему такие страдания. Но он бросился к ней первым.
Он вскочил со своего места и в три прыжка приблизился к ней. Остановившись, изо всех сил дернул вниз подол юбки… А потом так же стремительно выбежал из класса, шумно хлопнув дверью. И только после этого хлопка Саша наконец поняла, в чем дело.
Джинсовая ткань слишком плотная. Именно поэтому она не опустилась вниз после того, как ее подняли наверх. Она бы опустила ее сама, если бы у нее сохранилась в тот момент хоть какая-то способность к здравому размышлению.
«Уж лучше бы это был кто-нибудь другой», — отстраненно подумала Саша, чувствуя, как лицо заливается краской. Голова закружилась. Саша опустилась на стул и сразу поняла, что потеряла последние остатки сил. Уронив голову на сложенные руки, она разрыдалась.
В классе продолжала стоять напряженная тишина, нарушаемая лишь громкими всхлипы, совсем не напоминавшими плач взрослой женщины. Скорее, казалось, плакала девочка. Маленькая беспомощная девочка, впервые в жизни столкнувшаяся с жестокостью окружающего ее мира.
Когда Саша очнулась и подняла глаза, в классе уже никого не было. Она даже не заметила, как они ушли. Так и не услышала ни одного звука. «Я больше не буду работать, — подумала она. — Никогда больше. Сегодняшний урок был последним. Хватит с меня».
Она долго сидела, глядя прямо перед собой глазами, потемневшими от горя. Прозвучавший звонок вывел ее из оцепенения. Быстро достав из сумочки маленькое зеркало, она припудрила лицо, расчесала волосы. Потом снова застыла, глядя перед собой. Минуты шли, но она совсем не чувствовала хода времени. Что-то было не так. Саша очень долго пыталась понять, что же изменилось. И наконец, в десятый раз остановив взгляд на участке пола возле последней парты, она поняла, в чем дело.
Пол был чистым. Шелухи от семечек не было. Кто-то из ребят подмел мусор, оставленный Измайловым. Кто-то сжалился над ней… Но в классе было пусто, и Саше некому было сказать «спасибо».
Поднявшись, она медленно подошла к окну и принялась разглядывать вечер. На улице начинало темнеть, солнце казалось почти беспомощным на фоне надвигающихся сумерек. Листья все продолжали сыпаться с деревьев разноцветным дождем. Она, не отрываясь, смотрела в окно, постепенно чувствуя, что успокаивается. Волна жгучего стыда постепенно отступала. Саша и сама в это не верила…
— Саша! — услышала она словно издалека и обернулась на голос.
Владимир приблизился к ней быстрыми шагами и уверенно взял за руку.
— Что с тобой? Что-то случилось?
— Ничего, — она освободила ладонь, словно опасаясь, что он сможет ощутить ее ложь своей кожей. — Ничего особенного… Так, обычные учительские будни.
— Так уж и обычные? Ты совсем бледная, смотришь как-то странно…
— Почти обычные. Знаешь, я не хочу сейчас об этом, — под напором его взгляда она больше не смогла выдержать собственную ложь, поэтому решилась на полуправду. — У тебя уже закончились занятия?
— Закончились.
— Везет. А у меня сейчас окно, а потом еще первый курс.
— Устала?
— Устала, — вздохнув, честно призналась она.
— Хотелось бы предложить тебе отдохнуть, но ты ведь, наверняка, снова откажешься.
— Ты опять хочешь пригласить меня в театр? — улыбнулась Саша. За последние несколько недель он уже три или четыре раза звал ее на балет, но каждый раз у Саши находились какие-то причины, мешавшие принять это приглашение.
— Сегодня гастрольный спектакль. Кремлевский балет. Такое не часто бывает у нас в провинции…
— Кремлевский балет?
Саша на минуту закрыла глаза. Ей всегда нужно было закрывать глаза, чтобы представить что-то. Видя перед собой действительность, она не могла заставить свое воображение работать в полную силу. Закрывая глаза, она полностью отключалась от реального мира. Саша закрыла глаза…
Сначала она увидела кошку. Но кошка быстро исчезла, уступив место девушке в белоснежном платье, плывущей по сцене, едва касаясь пола. Саша любила балет, тем более — хороший балет.
— Лебединое озеро?
Владимир кивнул.
— Послушай…
Саша сразу почувствовала — это как раз то, что ей нужно. Эта девушка в белом платье, призрачная, почти нереальная, спасет ее. Поможет прожить этот страшный вечер. Поможет преодолеть то, что сейчас кажется почти непреодолимым. Поможет!
Она замолчала, не договорив. Ее немного смущало то обстоятельство, что она пойдет в театр вдвоем с Владимиром. Возможно, это было глупо, и все же эта затея показалась ей не слишком честной по отношению к Денису. Да и к Владимиру — тоже. Саша чувствовала, что Владимир относится к ней по-особенному. Пойти вдвоем — это значило дать ему надежду. Надежду на то, чего нет и быть не может. Саша не хотела причинять боль этому человеку, который был так по-детски влюблен в нее.
И тут она вспомнила про Кристину.
— Послушай, — снова начала Саша, — а у тебя уже есть билеты?
— У меня же сестра в кассе работает. Разве я не говорил?
— Говорил, — вспомнила, обрадовавшись, Саша. — А она сможет сделать не два, а три билета?
— Три? — он не смог скрыть своего разочарования.
— Три, — подтвердила Саша, — если ты, конечно, не против, я хотела бы взять с собой подругу.
— Подругу, — повторил он без эмоций. — Что ж. Подругу — так подругу. Можно и три билета.