Читать интересную книгу Декалог - Кшиштоф Кесьлевский

Анка. Да. Зачем вы их так расположили?..

Врачиха. Заодно проверяю общий уровень.

Анка. Мой отец вчера улетал на том самолете, которого я не видела.

Врачиха показывает на букву в нижнем ряду.

Анка. Не знаю.

Врачиха. Нехорошо, вы правы.

7

Вначале нечетко, а потом — по мере приближения желтого конверта к глазам — все отчетливее Анка видит надпись, сделанную чертежным почерком: «Вскрыть после моей смерти». Она стоит в комнате отца над выдвинутым ящиком тумбочки, потом идет с письмом к себе. Внимательно его разглядывает — вероятно, не в первый раз. Конверт толстый: в нем, по-видимому, много листков. Сняв с лампы абажур, Анка разглядывает письмо на свет — ничего не видно. Конверт тщательно заклеен; Анка пытается отогнуть уголок — безуспешно, нюхает — запах не вызывает у нее никаких ассоциаций. Тем не менее она снова подносит конверт к носу; теперь (если актрисе удастся это сыграть) запах ей что-то напоминает. Звонок в дверь. Анка смотрит в глазок. Видит за дверью деформированную фигуру Ярека с огромной головой и короткими ногами. Он смотрит Анке прямо в глаза, чувствуя её взгляд, просительно наклоняет голову, словно умоляя о благосклонности, Анка улыбается: простой актерский этюд сыгран хорошо и забавно. Ярек прикладывает палец к губам, а затем приближает его к нижней части глазка: палец вырастает до гигантских размеров.

Ярек. Здесь у тебя рот?

Анка. Здесь.

Ярек. Поцелуй. Поцеловала?

Анка. Нет.

Ярек. Ты не была на занятиях. Пришлось пропустить твои сцены.

Анка. Мне нездоровилось.

Ярек. А завтра?

Анка. Завтра приду. И долго ты собираешься тут стоять?

Ярек. Я замерз. С удовольствием выпил бы чего-нибудь горяченького.

Анка. У нас нет газа.

Ярек. Я на тебя посмотрю.

Анка. Меня нет.

Ярек. Ты есть.

Ярек прекращает игру. Грустно улыбается; на искаженном линзой лице улыбка кажется еще печальнее. Анка открывает дверь, Ярек нежно ее обнимает, Анка не отстраняется: скорее из жалости, а не потому, что ей это приятно.

Ярек. Чем я провинился?

Анка. Ничем. Не думай, что все вертится вокруг тебя.

Ярек. Мы можем побыть вместе.

Анка. Я предпочитаю этим заниматься, когда он недалеко. Ему назло. А когда он уезжает и я полностью свободна и могу этой свободой пользоваться… мне становится тошно.

Фактически она говорит это себе. Да Ярек и не слушает, он целует Анкину шею и мочку уха, касается груди.

Ярек. Если тебе грустно или страшно, я могу остаться с тобой…

Медленно опускается на колени, прижимается лицом к животу. Анка сверху спокойно на него смотрит: его ласки ее не трогают.

8

Анка идет через лесок, знакомый нам по первой новелле, там был каток. Лесочек тянется почти до самой Вислы. Анка соскакивает с невысокой ограды, отделяющей лес от пляжа, присаживается на нее, достает из кармана желтый конверт, затем длинные ножницы. Еще раз перечитывает надпись «Вскрыть после моей смерти» — и примеривается ножницами, откуда лучше начать. Она не замечает, что по реке в маленькой белой лодочке плывет молодой человек. Все ее внимание сосредоточено на письме, и она не видит, как молодой человек подплывает к берегу, высаживается и взваливает лодку на спину. Проткнув концами ножниц уголок конверта, Анка медленно, аккуратно его взрезает. Внутри — к Анкиному удивлению — еще один конверт, белый. Вынуть его Анке удается с трудом: конверты почти одинакового размера. Белый тоже плотно заклеен, и надпись на нем есть: «Моей дочери Анне», — но почерк явно другой: буквы закругленные, ровные, выведенные женской рукой. Белый конверт тоже старый, да и белым его трудно назвать: края уже пожелтели от старости. Молодой человек, словно не ощущая тяжести своей ноши, приближается к Анке.

Анка подносит ножницы к пожелтевшему белому конверту. Чувствует на себе чей-то взгляд. Поднимает глаза. Молодой человек с лодкой смотрит на нее пристально, не моргая, не изменяя выражения лица. Потом уходит. Анка выпускает из рук конверт и после недолгого колебания начинает негой рыть в песке ямку. Кидает туда длинные ножницы. Потом засовывает белый конверт в разрезанный желтый и засыпает ямку с ножницами песком.

9

Репетиция в театральном училище. Юноши, девушки, преподаватель; Анка с Яреком разыгрывают любовную сцену. Анка, допустим, Лаура, а Ярек — Джим из «Стеклянного зверинца» Уильямса. Лаура наивна, Джим более опытен и уверен в себе. Мы смотрим, как они играют, потом преподаватель подходит к ним и показывает, как это можно сыграть. Оказывается, гораздо, гораздо лучше.

Преподаватель. Это очень просто… Помни, Анка: ты в него влюблена. Как только забываешь, напряжение сразу спадает.

Анка. Действительно… а почему?

Преподаватель. Что — почему?

Анка. Почему я в него влюблена?

Преподаватель морщится: они это уже сто раз обсуждали.

Преподаватель. Он молод, красив. Хорошо играет в регби. Все девчонки от него без ума. Ты тоже, но когда наконец… Не понимаешь? Ярек тебе не нравится?

Улыбки. Все знают, какие у Анки с Яреком отношения.

Анка. Так, средне.

Преподаватель. Ты на сцене. Влюблена в Джима. Сможешь?

Анка. Если нужно…

Преподаватель. Перерыв.

Все разбредаются. Сигареты, треп.

Ярек. Анка, что с тобой?

Анка. Ничего. А что?

10

Анка в кухне задумчиво жует бутерброд. Смотрит на прислоненный к бутылке молока белый, пожелтевшими краями конверт. Вглядывается в надпись: «Моей дочери Анне».

11

Анка роется в секретере Михала. Находит пачку писем. Почерки разные, но ни один не похож на тот, что на белом конверте. Возможно, Анка сама не знает, что ищет. Так мы можем подумать, когда увидим, как она, сидя на полу среди изрядного уже беспорядка, откидывает назад голову и замирает.

12

В подвальном коридоре сумрачно. Сквозь маленькие оконца просачивается слабый свет. Анка идет по коридору осторожно, с опаской. Открывает дверь в принадлежащую им кладовку: видно, что она нечасто сюда заглядывает. Старый детский велосипед, старые деревянные лыжи, картонные коробки, разваливающиеся чемоданы, лошадка-качалка, какой-то халат. Анка вытаскивает большой черный чемодан, некогда элегантный. С трудом открывает заржавевший замок. В чемодане старые книги, папки с книгами, запыленная старомодная косметичка. Ее-то Анка и искала. Она вынимает из косметички расческуу, помаду, зеркальце, измятый носовой платок с цветной каемкой. Судя по виду, всем этим вещам не меньше двадцати лет. В боковом кармашке косметички лежит фотография и набор конвертов и почтовой бумаги. Анка сначала достает фотографию.

На ней две молодые женщины, а за ними двое мужчин на фоне ограды и какого-то деревца. Банальное фото, сделанное на курорте? В санатории? На экскурсии? Люди на снимке одеты так, как одевались в Польше в шестидесятые годы. Анка долго рассматривает снимок. Она, вероятно, не раз его видела, но почему-то ей только сейчас захотелось узнать, кто на нем изображен. На обороте ничего не написано. Анка раскрывает папочку с конвертами — такими же, как тот, белый, который одновременно притягивает ее и пугает. Еще там лежат листки бумаги. Анка вынимает один конверт и один листочек.

13

Анка расчистила свой стол. Положила на него оба белых конверта. Отыскала где-то старое вечное перо и пузырёк с чернилами. Низко склонившись над столом и старательно подражая почерку на заклеенном конверте, выводит на чистом конверте, который нашла в подвале: «Моей дочери Анне». Отодвигает: теперь оба конверта выглядят почти одинаково. Затем разворачивает листок бумаги и, немного подумав, пишет: «Дорогая доченька». От этого увлекательного занятия ее отрывает звонок в дверь. Анка впускает симпатичного толстяка лет сорока пяти в клетчатой рубашке-куртке.

Адам. Привет. Извини, что я без звонка. Михал просил, чтобы я забрал чертежи. Он тебе говорил? Анка приносит из отцовской комнаты рулон; Адам хочет уйти.

Анка. Адам…

Адам. Да?

Анка. Вы с папой давно дружите?

Адам. С института.

Анка. Адам… Какая была моя мама?