– Грандиозно! – Стив покачал головой. – Саша, но как же так получается, что ты забываешь? Я думал, твоя память безупречна.
Саша не отвечала. Склонившись над блокнотом она рисовала. Спустя несколько минут закрыла его и посмотрела на Стива.
Стив с изумлением на лице смотрел на девушку. – Зачем ты рисуешь если Поль здесь?
Саша засмеялась. – Сейчас я общалась не с материальным Полем.
– Вот как? И он услышит тебя? И даже сможет ответить подобным же образом?
– Конечно. Ведь этого хочу я сама.
– О! – Стив смутился.
– Ты меня спрашивал про мою память. Так вот. Как таковой у меня её нет. Память возводит стены, ставит границы. Память строит миры прошлого и запирает тебя в них, а я хочу идти вперёд. Если я стану помнить финалы своих миров, тогда и новые миры начну создавать скорбными. Я этого не хочу. Понимаешь?
– Начинаю понимать, – кивнул Стив.
Снеговой фронт прошёл. Выглянуло солнце. Две вершины горы Асгард врезались в небесный купол обрубленными пиками. До подножия оставалось с десяток километров.
– А что дальше? – Стив показал рукой на горы. – Когда мы подъедем к горам? Что нас там ждёт?
– Мы оставим трактор и найдём путь, желательно что-то похожее на тропинку.
– А дальше?
Саша задумалась. – Пойдём по ней до тех пор, пока это будет безопасно для вас, а дальше я пойду одна. Мне не нужно его искать, – девушка говорила о драконе. – Мне достаточно идти. Это как смерть находящая желающего умереть. Они всегда находят друг друга.
Стив покачал головой. – Вот так сравнение. Ни отнять, ни прибавить.
Уже в темноте ребята подъехали к расщелине далеко уходящей как вправо, так и влево. А за расщелиной дыбом вставали многочисленные каменные пики, будто стражи последнего рубежа. Было решено остановиться на ночлег, утром хорошо позавтракать, а как расцветёт, осмотреться и решить что делать дальше. Стив с Полем спустили сходни, и Саша выгуляла медведя. После чего молодые люди расположились на передних сиденьях, а Саше оставили оба задних, чтобы она могла лечь используя сиденья как диван.
Странный сон, будто воспоминание, одной большой волной накрыл девушку. А может и не воспоминание вовсе. Снилась осень. Это точно была осень. Это ощущалось даже в коридоре, по которому, она, незримой, сейчас шла.
Деревянные, крашенные в блекло-зелёный цвет стены, деревянный пол красного цвета, местами истёртый до ложбинок и разбитых стыков половой доски, деревянный потолок, закопчённый, но когда-то крашенный белой краской, двери со стеклянными окошками. Пахло протопленной печью. В одном из помещений топили, и идя по коридору можно было выяснить где именно топят трогая задники высоких, круглых как театральные тумбы, выступающих из стен печей. Помещения большей частью являлись школьными классами, где стояли парты со скрипучими скамьями перед кафедрой со столом и доской на стене. Таких, одинаковых помещений здесь располагалось несколько. Длинный коридор заканчивался лестницей на второй этаж. Старые ступеньки скрипели, каждая на свой лад. На втором этаже имелись комнаты с рядами коек и тумбочками. За окном одной из таких комнат шумела детвора. Одетые в старые телогрейки зелёного цвета, не по размеру, явно с отцовских плеч, бегали мальчишки и с ними пёс, сопровождая беготню весёлым лаем и визгом. Поздняя осень окрасила деревенский пейзаж в серые цвета. Телеграфные столбы, забор, стволы деревьев, кусты, пожухлая, грязная трава, глинистая жижа во дворе, и небо. Это место затаилось в ожидании зимы, и освежающей чистоты белого снега.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Один из мальчишек побежал за брошенной палкой и остановился не добегая до неё. Закричав, он показывал друзьям на небо вытянув руку в сторону чёрной точки, которая стремительно разрасталась, и уже стало понятно, что это крупнее любой птицы. Мальчишка посмотрел на окно второго этажа, за которым стояла девочка, и замахал рукой.
– Спускайся! – закричал мальчуган. – Он прилетел!
Девочка, лет шести, в коротком вязаном пальтишке с поясом, в вязаной, с помпоном, шапочке, с выбившимися из под неё светло-русыми волосами, в резиновых сапогах, школьной юбке и переднике коричневого цвета, и тёплых шерстяных колготках вытянутых на коленях, бегом спустилась вниз.
Значит это не сон. Дракон существует. Она верила. Она знала. Огорчало её лишь одно, она не могла вспомнить своего имени. Но дракон знал, точно знал какое из трёх имён сейчас её. Он скажет и она будет знать, что делать дальше. А память об этой маленькой, уютной, пропахшей дымом печей школе, затерянной на просторах необъятного мира, она сохранит возле своего сердца, там где живёт душа дракона.
Утро началось с возни в грузовом отсеке, и вскорости оттуда показалась медвежья голова. Зверь зубами подцепил Сашину кухлянку, которой та была накрыта, и заволок к себе. После непродолжительной возни, вновь заглянул в салон и громко заурчал. Саша открыла глаза и села. Сообразив, что медведю надо на свежий воздух, она, стараясь не шуметь, открыла дверь со стороны Поля, крепко спящего в своём кресле, и спустилась по лестнице. Тяжёлые сходни спускать не пришлось. Едва она открыла кузов, как медведь был уже готов спрыгнуть на снег, и держал в зубах уворованную у неё одёжку.
– Мерси, – Саша приятно удивилась джентльменскому поведению четвероногого друга и накинула её себе на плечи.
Медведь же, не думая долго, начал задом слезать с машины. В конце концов, съехав всем телом он плюхнулся попой в снег проломив толстую корку наста и замотал головой. Повозившись, он перевернулся на пузо, встал на все четыре лапы, поднял голову и заревел. Не прошло и нескольких секунд как пространство огласилось волчьим воем. Довольный медведь опустил голову и лизнул свои лапы, после сел и стал смотреть на девушку как кошка смотрит на хозяина в ожидании еды. Саша вздохнула и скинула кухлянку на снег.
– Попрошайка голодная. – Вздохнув ещё, она полезла в кузов, но дотянуться ногой даже до нижней ступеньки лестницы оказалось не лёгкой задачей. Остатки наста оставшиеся после падения медведя провалились в толщу рыхлого снега.