он одновременно возглавил координационную работу местного отдела Коминтерна. В 1929 г. в результате именно его усилий СССР подписал торговые соглашения с Йеменом (с имамом Яхъей[852]). Любопытно, что не распадается и «аравийская пятёрка». Один из её членов, Наум Павлович Белкин, становится коммерсантом и заключает соглашение о поставке товаров в Йемен из Советской России. Создаётся сеть компаний под разными флагами, но торгующих советскими товарами.
В записке на имя Л. М. Карахана от 10 марта 1930 г. Н. Тюрякулов вновь подчёркивает, что в отношениях с Саудовской Аравией «торговый вопрос для нас является одной из основных задач, удовлетворению которой придаётся прежде всего большое политическое значение»[853]. Примечательно, что он при этом нс забывал о своём предшественнике. В совершенно секретной записке на имя того же Л. М. Карахана от 25 марта 1930 г. он требует от Москвы прислать ему на какое–то время Хакимова, чтобы тот мог «совершить хадж» (!) и «проработать с нами как вопросы торгового договора, если это окажется возможным, так и вопросы торговли»[854].
В 1932 г. Хакимов уже находится в Москве, где учится на курсах красной профессуры, но параллельно готовит визит сына Абдельазиза, принца Фсйсала, лично участвует в его встрече на Белорусском вокзале.
Поездка Фейсала в Москву во многом была сформирована под впечатлением от трудов незаурядного дипломата К. Хакимова. Советская Россия во многом воспринималась в Саудовской Аравии через его призму как весьма дружественное государство. В Эр–Рияде решили, что надо поискать, кто мог бы помочь молодой стране, и в список перспективных союзников и партнёров, наряду с США и Великобританией, внесли СССР.
Когда 29 мая 1932 г. принц Фейсал прибыл на Белорусский вокзал, то его там пышно встречал весь второй эшелон тогдашнего политического, военного и дипломатического руководства СССР, но знакомых лиц было всего два — Н. Тюрякулов и К. Хакимов. Эта поездка была последним пунктом в турне Фейсала по странам Европы. Главной целью визита наряду с решением ряда торговых вопросов было получение займа в СССР для испытывавшего тогда серьёзные финансовые затруднения Саудовского Королевства.
Фейсал посетил в Москве заводы и воинские части, музеи, парки и театры, провёл переговоры почти со всеми руководителями СССР, кроме лично И. Сталина. 31 мая 1932 г. в его честь был проведён приём в Кремле от имени председателя СНК СССР В. М. Молотова[855].
Однако, несмотря на пышность приёма, разочарование от визита было обоюдным. Большевики увидели в принце не главу национально–освободительного движения, как они ожидали по рассказам Карима Хакимова, а набожного сына абсолютного монарха, стремившегося к получению денег из любых источников. Москва отказала Фейсалу в кредите, а сам Фейсал был крайне обижен не только этим, но и тем, что ему не дали встретиться с Фахретдиновым по непонятным ему причинам. Однако можно догадаться, что ему было отказано в этой встрече потому, что с конца 1920‑х гг. в России была развёрнута широкая антиисламская пропаганда, а с декабря 1929 г. из 12 000 мечетей 10 000 закрылись. В начале 1931 г. прекращается богослужение в главной мечети Ленинграда. Иными словами, власти опасались, что Фейсал от Фахретдинова узнает о притеснениях мусульман в Советской России. В результате же Фейсал убедился, что СССР — атеистическая страна, к тому же не столь развитая, как Великобритания или США.
Вскоре после завершения визита на Аравийском полуострове объявляется о создании Саудовской Аравии (23 сентября 1926 г.) и королём на основании доклада от любимого сына, которому он полностью доверял, делается выбор в пользу сотрудничества с западными партнёрами, а не с СССР.
Совершенно очевидно, что это становится крупнейшим поражением лично Карима Хакимова, который страстно ратовал за развитие отношений с Саудовской Аравией. Но в изменившейся атмосфере Москвы, где уже не до мировой революции, а ислам превращается на глазах в преследуемого идейного конкурента коммунизма, ему уже ничто не может помочь, ничто не может спасти его карьеру, а как потом оказалось, и жизнь. Из прагматических соображений Хакимова для развития торговых отношений с Саудовской Аравией в 1936 г. вновь посылают туда на замену Назиру Тюрякулову, который чрезвычайно устал от малопродуктивных торговых переговоров с неуступчивыми Саудами и попросился домой. В июле 1937 г. Н. Тюрякулова арестуют, а 3 ноября расстреляют.
О том, что тучи над ним сгущаются, К. Хакимов, видимо, знал. Косвенным признаком этого служит письмо Н. Тюрякулова из Берлина неизвестному т. Цукерману от 26 января 1936 г., в котором без всякой связи с основным текстом (Н. Тюрякулов жалуется на трудности работы в Саудовской Аравии) в конце приписана странная фраза: «Тов. Хакимов уехал из Парижа в очень удручённом состоянии»[856]. Зачем Хакимов находился в Париже, остается загадкой.
Известно лишь, что «красный паша» не избежит участи Н. Тюрякулова. Его 6 сентября 1937 г. отзывают в Москву. Он отважно возвращается, уже предчувствуя свою судьбу, но ещё надеясь доказать свою невиновность. В ноябре его арестовывают и 10 января 1938 г. расстреливают.
1937-1938 гг. практически вся «аравийская пятёрка» подвергается репрессиям.
В живых почему–то (об этом оставляем догадываться читателей) остаётся Н. П. Белкин, которого уволили, но с началом войны он вернулся в строй. Он умирает в Иране в 1942 г. естественной смертью во время очередной командировки.
Ставший известным востоковедом М. М. Аксельрод расстрелян 27 февраля в Москве. И. Амирханов — расстрелян в Казани 3 ноября 1938 г. Ю. Г. Гульметов — 19 февраля 1938 г. на полигоне «Коммунарка» — там же, где Хакимов. Жена Хакимова Хадича получила 8 лет колонии в Казахстане.
Любопытный штрих: король узнал о смерти своего друга от Джона Филби. «Джек», как утверждают некоторые историки, даже специально ездил в Москву, чтобы прояснить судьбу выдающегося дипломата (по другим данным, он под псевдонимом «советник Абдулла» приезжал в 1943 г. в Каир, где в только что открывшемся посольстве СССР интересовался судьбой Хакимова). Известие о его гибели произвело на монарха эффект разорвавшейся бомбы, и он принял решение заморозить отношения с Советским Союзом. Эта ситуация продлится 60 лет…
А что же Джон Филби? Вот уж кто не прогадал, так это он. Он увидел то, что талантливый, но сосредоточенный на вопросах мировой революции Карим Хакимов не увидел: нефть. Англичане были первыми на Ближнем Востоке, кто вплотную занялся нефтью. Однако их интересы были сфокусированы в основном на Иране и Ираке и в меньшей степени — на Персидском заливе. В Саудовской Аравии они решили действовать через Д. Филби, который стал представителем «Ирак петролеум».
Но независимый англичанин смотрел на вещи широко: он принял также в 1933 г. предложение работать на американскую «Стандарт ойл оф Калифорния» — одну из ведущих нефтяных компаний семьи Рокфеллеров.