Утром 23 декабря мы увидели в 50 милях от нас высокие зубчатые горные вершины зловещей Земли Штатов [остров Эстадос], покрытые снегами. Благодаря свежему ветру мы вскоре оказались так близко от этого негостеприимного и совершенно заброшенного острова, что смогли его подробно рассмотреть без подзорной трубы. Какой разительный контраст с прекрасной Бразилией! Там природа, казалось, исчерпала все многообразие своей величественной красоты, здесь она сотворила лишь черные, уходящие к облакам скалы, едва поросшие мхом. Солнце так же редко балует этот остров своими лучами, как и расположенную по соседству и не менее отверженную Огненную Землю. К холодам, которые стоят здесь круглый год, присоединяется еще губительная сырость, порождаемая вечным туманом. Поэтому лишь единичные скрюченные деревца произрастают у подножия местных гор, как у нас на Крайнем Севере. Только морские животные, обладающие холодной кровью, плавают у этих пустынных берегов, над которыми летают морские птицы. Даже насекомые презирают эти места. Но человек, которого можно встретить во всех климатических поясах, проник и сюда вместе со своим верным спутником — собакой.
Однако человек тоже нуждается в солнечном тепле для развития своего организма. Поэтому здесь он не более чем животное. Маленького роста, безобразного телосложения, он имеет грязную темно-красную кожу, черные жесткие всклокоченные волосы и безбородое лицо. Его единственное скудное одеяние составляют шкуры морских животных. Живет он в убогом шалаше, сооруженном из нескольких жердей, покрытых сухой травой, и утоляет свой голод сырым, а нередко и полусгнившим мясом убитых или издохших морских животных.
Огнеземелец
Портрет работы художника У. Ходжса
Вследствие своей умственной отсталости обитатели этого острова не сделали никаких других, даже простейших изобретений, которые могли бы защитить их от суровости местного климата или в какой-то мере скрасить их безрадостное существование. Таким образом, холод мешает здесь не только физическому, но и духовному развитию. А ведь на той же широте, только в Северном полушарии, лежит любезная моему сердцу Эстляндия [Эстония], где жизнь несравненно приятнее, где я увидел свет и обрел в очаровательном женском существе величайшее счастье своей жизни. Здесь, в гавани дружбы и любви, я надеюсь отдохнуть после перенесенных испытаний, пока не придет время отправиться в последнее плавание — в места, откуда нет возврата.
Горемычные обитатели Огненной Земли часто произносят слово «пешерэ», вследствие чего их так и прозвали.
Значение этого слова до сих пор не удалось установить. Полагают, что их предки бежали сюда, будучи вытеснены из другой, более удобной местности. Здесь они деградировали до животного состояния и ныне не имеют других потребностей, кроме поддержания самым отвратительным образом своего жалкого существования [198]. Из-за слабого ветра мы смогли только на следующее утро обогнуть восточную оконечность Земли Штатов, так называемый мыс Джон [Сан-Хуан]. Его географическая долгота, высчитанная при помощи наших хронометров, почти совпала с той, которая была установлена Куком [199]. Не отдаляясь от земли, я повернул на запад и пошел вдоль южного побережья Земли Штатов, чтобы таким путем как можно скорее достигнуть мыса Горн и обогнуть его, не теряя из виду берегов. Мореплаватели обычно избирают другой путь, направляясь от Земли Штатов к югу до параллели 60° южной широты. Они рассчитывают встретить там меньше противных ветров и благодаря этому скорее попасть в Южное море. Однако опыт научил меня иному. Я заметил, что плавание в обход мыса Горн обычно занимает меньше времени, если держаться поближе к земле, где в летние месяцы дуют восточные ветры, тогда как уже в 40 милях от берега господствует западный ветер.
Миновав Землю Штатов, мы увидели справа от нас Огненную Землю, имевшую столь же зловещий вид. Мы продолжали идти по намеченному курсу, используя умеренный северо-восточный ветер, причем заметили довольно сильное течение, идущее на север.
На следующий день, в полдень, мы увидели в 25 милях от нас высокую крутую гору. Это и был мыс Горн, которого так боятся моряки. Наступивший штиль замедлил наше продвижение. Мы воспользовались им для того, чтобы подстрелить несколько альбатросов. В день Рождества мы обогнули мыс Горн без всяких затруднений. В тот же вечер, пройдя рядом с маленькими скалистыми островками Диего-Рамирес, населенными бесчисленным множеством морских птиц, мы оказались наконец в Южном море.
Корабль, терпящий бедствие у мыса Горн
Рисунок начала XIX в.
Уже 28 декабря попутный восточный ветер наполнил наши паруса. Мы попытались воспользоваться им для того, чтобы как можно скорее продвинуться на запад, ибо надеялись встретить там ветер, дующий в противоположном направлении, и с его помощью спокойно завершить обход Огненной Земли. Но налетевший с запада шторм не только помешал нашему движению вперед, но еще и отбросил нас на 59,5° [широты]. Здесь мы получили новогодний подарок — свежий южный ветер, который позволил поставить все паруса и понес нас со скоростью 11 миль в час. С его помощью мы к 5 января благополучно обогнули всю Огненную Землю и с радостью взяли курс на север. У мыса Горн термометр Реомюра в полдень показывал только 4° тепла [5 °C]. Резкий переход от гнетущей жары к низким температурам был для нас весьма неприятен. Тем больше мы радовались тому, что отныне с каждым днем становилось все теплее и теплее.
Мои матросы много слышали об ужасных штормах, беспрестанно бушующих у мыса Горн, и о часто случавшихся там кораблекрушениях. Когда мы подходили к этому мысу, один из них даже прочитал товарищам историю злополучного плавания лорда Ансона [200]. Поэтому не без опасений приближались они к столь ужасному месту и были весьма удивлены, что нам удалось его спокойно обогнуть. В головах ликующих людей родилась горделивая и поэтичная мысль о том, что русский флаг внушает уважение даже стихии. Эта смелая мысль настолько их вдохновила, что они в конце концов решили отразить ее в пантомиме. Я охотно дал свое согласие, ибо мое собственное настроение в значительной мере зависело от настроения команды.
И вот на шпиле [201] был воздвигнут трон, украшенный множеством разноцветных вымпелов и флажков, который должен был изображать оконечность мыса Горн. На троне с достоинством восседал дотоле неизвестный, порожденный матросской фантазией бог Горн — грозный повелитель морей и ветров этого района. На нем было пурпурное греческое одеяние. Могучей правой рукой бог величественно держал трезубый ухват, а левой — подзорную трубу, при помощи которой высматривал себе жертву на горизонте. Ниспадавшая до колен седая борода, изготовленная из пакли, делала его еще более почтенным. Голову бога вместо короны увенчивало кожаное ведро, которое должно было, по-видимому, символизировать его морское владычество. Перед ним лежала большая раскрытая книга для записи названий проходящих мимо судов, а за ухо было засунуто длинное перо. Оставалось неясным, с какой целью производятся записи, но это нисколько не ослабляло впечатления.