— Думаю, да,— ответил Валенсо, рассматривая чертеж новой мачты для «Славы Зингары».— Стром все-таки очень рассчитывает получить свою долю. Он побоится выступить против наших объединенных сил на суше. Но конечно, следует выжцать не менее дня, прежде чем отправляться вслед за ним в море. Худо только, что у нас может не быть этого дня...
— А что будет со мной? — спросила Белеза.
— С тобой, дитя мое? О чем ты? Мое решение не изменилось,— Он взглянул на Белезу неожиданно лукаво,— А твое? Тебе по-прежнему не нравится Зароно дель Торрес?
— Ах, дядя, не дразните меня,— сказала Белеза тоном капризной девочки, и граф усмехнулся,— Скажите мне лучше, какое отношение вы имеете к Тот-Амону?
Валенсо вздрогнул. Встал из-за стола, подошел к племяннице.
— Ты что-то о нем знаешь. Что?
Взгляд и тон его были так настойчивы, что Белеза, не удержавшись, рассказала ему о страшной ночи, которую пережили они с Тиной. Вспоминая ледяной холод темной тени, прошедшей по коридору, Белеза всхлипнула и расплакалась. В конце концов, она была еще совсем девочка.
— Что ему от нас надо? — повторяла она.— Почему он не хочет оставить вас в покое?
Граф, обняв ее за плечи, ласково гладил затылок девушки.
— Какими только грехами не отмечена юность! Когда я был молод и глуп, меня снедали гордыня и жажда власти. Твой отец был старшим в семье, и майорат отходил ему, я же, как все младшие сыновья, мог рассчитывать только на свои силы. И я решил, что сам завоюю себе свое маленькое графство, пусть его подарит мне сам король за военные и иные подвиги. Я был молод и глуп, повторяю, и все средства казались мне тогда хороши, если хороша цель. Для того чтобы начать свое стремительное продвижение вверх, мне нужно было убрать с дороги одного-единственного человека. Но этот человек был влиятелен и известен, я не мог просто зарубить его мечом на темной улице. И я, глупец, обратился к Тот-Амону, который тогда был чем-то средним между магом и шутом при дворе зингарского короля. Он согласился помочь — за большие деньги, разумеется. Он вызвал демона, смердящее дыхание Нергала, и это чудовище истребило всю семью знатного гранда, истребило с бессмысленной жестокостью. Я, хотевший совершенно другого — скажем, хорошо подстроенного несчастного случая, ужаснулся, когда узнал, что по моей вине погибли женщины и дети. Может быть, именно за этот грех наказал меня Митра, не дав своей семьи... Разыскав Тот-Амона, я обрушил на него град упреков и заявил, что, если он немедленно не уберется из страны, я так или иначе с ним разделаюсь. Его золото я швырнул ему под ноги. Он зашипел, как тысяча змей, но ничего не сказал. А я все же добился, чтобы его выслали из страны,— со смертью соперника я быстро оказался в милости у короля. Тот-Амон уехал, но поклялся отомстить мне за дерзость и свое изгнание.
Граф вздохнул.
— Что же дальше? — спросила Белеза.
— Дальше? Дальше он начал мучать меня — не сразу, нет. Сперва он возвратился на родину — почему, ты уже и сама знаешь — и снова стал там могущественным колдуном, первым в Черном Круге. Лет семь назад я в первый раз увидел его призрак — в своем доме, в углу спальни. С тех пор не проходило и года, чтобы он не явился мне в самый неподходящий момент. Он виделся мне всюду: в горящем камине, в блеске алмазов, в полированной стали, в каплях росы. И меня перестали радовать веселые язычки огня, сияние драгоценностей, добрая сталь и утренняя роса... В конце концов я узнал, что призраки не в силах путешествовать по воде, и на водной глади ни один маг не прочтет оставленных следов. И тогда я решил уплыть куда-нибудь как можно дальше из Зингары. Но он все же выследил меня. Остальное ты знаешь.
— Он опасен? — испуганно прижимаясь к широкому плечу дяди, спросила Белеза.
— А ты забыла вчерашнюю бурю? Он опасен, как клубок ядовитых кобр, ночью забравшихся под твое одеяло.
Узкая звериная тропа, по которой вел их Конан, извивалась и петляла, так что вскоре матросы, непривычные к лесу, потеряли всякое понятие о направлении.
— Проклятый киммериец! — проворчал Стром, но так тихо, что его услышал только идущий рядом Форст, его старший помощник и лучший стрелок в отряде,— Нарочно петляет, чтобы нам потом было без него не выбраться!
Конан вдруг резко остановился и нагнулся к самой земле.
— Видишь этот след, Зароно? — спросил он, указывая на четкий отпечаток подкованного сапога на влажной земле,— Кто-то побывал здесь часа за два до нас! Может, твою карту. Рваная Губа, видел кто-нибудь еще, кроме кормчего? — Стром в ответ на это только что-то прорычал.
— Пойдемте быстрее,— сказал Зароно.— Выясним все на месте.
Тропа становилась все уже, кусты ежевики и лещины тесно смыкались по обеим ее сторонам. Ветви хлестали пиратов по лицу, колючки впивались в руки и цеплялись за одежду. Все были уже вконец вымотаны и злы, когда лес вдруг расступился и перед ними вырос гранитный утес, на первый взгляд совершенно неприступный.
— Вот тут начинается тропа, по которой я мчался, когда меня гнали пикты,— сказал Конан, указывая, по мнению пиратов, на сплошную стену леса с другой стороны прогалины,— Они не так уж далеко, поэтому ведите себя потише. А вот здесь,— он ткнул пальцем вверх,— подъем к пещере с сокровищами. Наверх пойдем только Стром и мы с Зароно. Нас троих вполне хватит, чтобы поосмотреться и выяснить, какие сундуки пройдут в лаз, а какие — нет.
— Еще чего! — крикнул Стром, немедленно ощетиниваясь,— Вас двое на меня одного! Клянусь кишками морского змея, неплохо придумано! Нет уж, я возьму Форста!
— Бери,—усмехнулся киммериец,—Веселее будет.
Один за другим они вскарабкались на гранитный карниз и вверх по ступеням. Конан пропустил вперед Зароно, проскользнул сам — а вслед за ним протиснулись в щель барахцы.
— Ну вот,— сказал Конан с хозяйским жестом, когда успокоились мыши.— Здесь стоят сундуки с одеждой, золотом и оружием, а главные ценности и камень — за той дверью.
Дверь в пещеру была приоткрыта, и Конан невольно нахмурился: он хорошо помнил, что плотно запер ее за собой. Стром и его помощник деловито направились к двери, а Зароно вдруг очень заинтересовался сундуком с оружием.
— Великий Митра и все демоны утробы Нергала! — ахнул Стром, увидев сияющий камень. Он огляделся, равнодушным взглядом скользнув по сидящей вокруг стола шайке Траникоса.— Мертвецы... Эй, а это что такое?
Зароно поднял голову от сундука, у Конана в глазах загорелся тревожный огонек.
— Гальборо, клянусь морскими сиренами! Еще теплый! Что здесь, Нергал побери, происходит?
Не теряя времени, Конан втолкнул в пещеру Форста, с порога глазевшего на камень, и захлопнул за ним дверь. Зароно подскочил к нему, и вдвоем они вцепились в медное кольцо, удерживая барахцев внутри. Какое-то время спустя по пещере прокатился могучий рев, словно вздохнул вулкан, и все стихло.