Зула видела, к чему идет: они собираются выехать на оживленное шоссе и не хотят, чтобы она знаками позвала на помощь. Или ногой выбила окно. Что она вполне могла бы сделать, несмотря на полиэтилен.
Они сняли с ее ноги цепь и заставили Зулу влезть в спальный мешок. Затем плотно обмотали мешок скотчем, связав ее от щиколоток до колен.
– Я так понимаю, за кустик меня не выпустят? – спросила она.
– Можешь ходить под себя, – ответил Джонс. – Неприятно, но никто еще от этого не умер.
Ей велели вытянуть руки и замотали скотчем запястья, потом намотали еще несколько слоев ленты от плеч до локтей, прижимая их к туловищу. Шариф где-то нашел лыжную шапочку (возможно, снятую с убитого охотника). Ее надвинули Зуле на глаза, а сверху тоже замотали скотчем.
Затем тронулись и ехали целую вечность.
Зула пыталась найти хоть какой-нибудь способ отмерять время, но единственными вехами для нее были заправки. На них останавливались трижды. Всякий раз Ершут предварительно заталкивал Зуле в рот кляп из носка и обматывал поверх скотчем. Зула ощущала его дыхание в нескольких дюймах от своей головы все время, покуда кто-то – наверное, Джонс, который мог сойти за канадца или американца африканского происхождения, – вставлял в бак заправочный пистолет и заливал очередные тридцать галлонов топлива. Электронного пиканья Зула не слышала – видимо, Джонс подходил к кассе и расплачивался наличными, а не карточкой в автомате.
Где они взяли канадские деньги?
Вероятно, все у тех же убитых охотников.
Почти сразу после второй заправки внедорожник съехал с шоссе на какую-то площадку и остановился. С переднего сиденья донесся стук клавиш. Видимо, Джонс отыскал кафе с Wi-Fi и вышел в Интернет. Может быть, проверял, нет ли сообщений о пропавших людях.
Веб-серфинг продолжался минут пятнадцать. Потом машина вновь выехала на шоссе, и Ершут вытащил у Зулы изо рта кляп. Примерно через четверть часа она все-таки решилась и надула в штаны. Удовольствие ниже среднего, но ей стало чуть легче – или хотя бы не так плохо, – когда она вспомнила Сямынь и своих друзей: Юйсю головой в баке, Чонгора с разбитым пистолетной рукоятью лицом, застреленного Питера.
Странным образом это помогло Зуле не так мучиться из-за того, что в полудреме-полувоспоминаниях перед закрытыми глазами вновь и вновь возникал окровавленный Халид. Хочешь не хочешь, в такой лиге она теперь играет. И ее друзья – если они живы – тоже. У нее по крайней мере преимущество: она и раньше играла в этой лиге, пусть даже в юношеской сборной, – у себя в Эритрее.
Ехали, наверное, часов шестнадцать. Зула иногда задремывала, может, на полчаса, может на три, узнать было не у кого. Почти все время гнали на большой скорости, так что должны были покрыть заметное расстояние – порядка тысячи миль. Долгая поездка, впрочем, не многим хуже межконтинентального перелета в кресле эконом-класса. И, как в таком перелете, время для Зулы тянулось нескончаемо – пока ехали. А когда приехали, осталось чувство, будто целого дня и не было, – ведь ничего на самом деле не произошло.
Машина резко замедлила ход, свернула с шоссе на гравий и начала медленно спускаться по довольно крутому скату. Ершут перелез на заднее сиденье и торопливо заткнул Зуле рот носком; видимо, отклонение от маршрута было экспромтом. Машина выехала на ровное место, развернулась в несколько приемов и встала. Вжикнул ручник, мотор заглох. Открылась дверь, и кто-то – видимо, Джонс – вышел. Зула слышала, как хрустит у него под ногами гравий. Через минуту Джонс с кем-то поздоровался.
Ему весело ответили два голоса – мужской и женский.
Начался разговор. Слов Зула не разбирала; по тону это походило на доброжелательный треп между случайными встречными на дороге. Больше она ничего не слышала – ни других машин, ни шума автомагистрали. Только едва различимый плеск – видимо, где-то довольно близко текла горная речка.
Минут через десять разговор умолк, потом возобновился, уже тише. Меньше чем через минуту Зула услышала звук открываемой двери и шаги на металлической лесенке, после чего дверь захлопнулась.
Еще два моджахеда вылезли из машины и пошли по гравию. Звуки повторились в той же последовательности: дверь открывается, шаги на ступеньках, дверь хлопает.
В следующие десять минут вроде бы ничего не происходило. Ершут и Махир – они оставались в машине – даже обменялись несколькими нервными репликами. Потом оба радостно вскрикнули. Дверь снова открылась. Кто-то подбежал к внедорожнику, за ноги выдернул Зулу с сиденья и взвалил себе на плечо. Джонс. Он пронес ее по гравию, затем, с явным усилием, по ступеням, в какое-то место, по ощущениям – замкнутое и пахнущее жильем. Джонс круто развернулся, протащил Зулу по коридору и в дверной проем, нагнулся и сбросил с плеча. Зула падала, представляя, как сейчас разобьет голову, но приземлилась на мягкий пружинящий матрас. Джонс сразу вышел, захлопнув дверь. Все сооружение ходило ходуном от его шагов.
Жилой автофургон, догадалась Зула. Припаркованный на гравийной площадке у горной речки.
Люди бегали между фургоном и внедорожником, перетаскивали груз. Кто-то завел внедорожник и подогнал ближе, чтобы ускорить дело.
Минут за пятнадцать со снаряжением разобрались, и Зула услышала, как в другом конце фургона завелся двигатель. Далеко. Видимо, фургон был очень большой, с автобус, целый дом на колесах. Он двинулся по гравию – сперва медленно, видимо, пока водитель привыкал управляться с такой махиной, потом быстрее. Зула услышала, как внедорожник пристроился сзади, и выбросила из головы всякую мысль вышибить окно.
Прошло не менее получаса – фургон к тому времени давно уже катил по шоссе, – прежде чем появился Ершут и вытащил кляп. Воздух хлынул Зуле в рот, сильно улучшив обоняние, и она различила запах, который ни с чем не спутаешь: отсек самолета, Халид в луже крови на полу.
– Не двигайся! – сказал Ершут по-арабски и перерезал скотч на ее запястьях и плечах. – Готово.
Он вышел, оставив дверь открытой.
Несколько минут Зула сдирала шапку с лица и скотч с ног, чтобы вылезти из обоссанного спального мешка. Глаза не сразу привыкли к свету, а когда привыкли, она увидела Махира и Шарифа на карачках: пшикая из большого флакона чистящее средство, они бумажными полотенцами оттирали от белого кухонного линолеума кровь.
* * *
Часа за два до всего этого произошел эпизод, над которым Зуле пришлось поломать голову. Внедорожник какое-то время катил по шоссе: двухрядному, потому что она слышала близко шум встречных машин и потому что дорога виляла гораздо чаще скоростной автострады. В какой-то момент они сбросили скорость, не съезжая с шоссе, и, продолжая замедляться, двинулись по длинному прямому спуску, в конце которого встали, по-прежнему на наклонном участке. С четверть часа ничего не происходило. Потом Зула услышала, как рядом заводятся моторы сразу нескольких легковушек и грузовиков. Внедорожник еще немного проехал вниз, прогрохотал по стальным плитам и снова встал. Тут же послышался низкий рокот, который продолжался следующие минут двадцать.