«Анна» подняла руку с бокалом, потом весело кивнула на богатый шведский стол и официантов с уставленными бокалами подносами.
— Я смотрю, здесь не просто выставка, а прямо великосветский прием.
— Да нет, это вполне нормально, — он усмехнулся и подмигнул ей. — Выпендриваемся, как можем. А где вы остановились?
— В «Волжанской», пока квартиру не нашла.
— Так-так.
— Отнюдь не «так-так», — заметила она с внезапным холодком. — Это не намек.
Уголок рта Баскакова дернулся.
— Простите. Просто я…
Его слова прервал мелодичный звонок сотового, донесшийся из его пиджака.
— Простите еще раз, — Баскаков вытащил телефон и прозаично добавил: — Дела.
— Непросто быть такой крупной фигурой, — сказала Анна, легко коснулась его руки, на мгновение обдав терпким запахом духов, и отошла в сторону, снова почти сразу же затерявшись среди людей. Он отвернулся и сердито буркнул в трубку:
— Ну, что у вас?!
— Виктор Валентинович, — раздался растерянный голос, — тут это… Инна Павловна.
— Что Инна Павловна?! Что случилось?!
— Она ехать не хочет. Она… это… ну, в общем, она совсем пьяная. Такое тут творит… На стол залезла. Чего нам делать?!
— Ты серьезно?! — свистящим шепотом изумился Баскаков. Инна и дома-то пила редко и немного, а уж на людях и подавно никогда не позволяла себе лишнего, дорожа своей, а, соответственно, и его репутацией. — Ты, может, сам перепил?!
— Бляха! — голос охранника стал еще растерянней, а то, что он ругнулся, разговаривая с ним, удостоверяло полную серьезность происходящего. — Она Серегу бутылкой стукнула, а теперь типа хочет платье с себя снять.
— Так какого хрена вы смотрите?! — он едва сдержался, чтобы не заорать на весь зал. — Волоките ее в машину и везите домой! Я сейчас подъеду! Что значит вырывается?! Четверо здоровых мужиков не можете с бабой управиться?! Смотрите только ничего ей не сломайте!
Сжав зубы, он спрятал телефон и быстрыми шагами направился к выходу, коротко бросая встречным возгласам: «Потом! Потом!» Сука чертова! Отколола номерок! Ну, сейчас он ей устроит, аристократке хреновой! Так его опозорить! Ужин, конечно, придется отменить…
Виктор Валентинович вдруг резко остановился. А почему, собственно говоря, он должен отменять ужин, имеющий немаловажное значение? Только потому, что на нем не будет его распрекрасной женушки?!
Он вернулся и, отыскав взглядом Анну, быстро подошел к ней, и когда она повернулась и вопросительно посмотрела на него, его снова окатило теплом, и вся злость на мгновение куда-то улетучилась.
— Анечка, хотите со мной поужинать?
— Только с вами? — лукаво спросила она.
— Нет… Там будут серьезные люди — возможно, такие знакомства вам бы пригодились. А потом я отвезу вас в вашу гостиницу. Ну, так как?
— Чтобы отказаться от такого заманчивого предложения, нужно быть или сумасшедшей, или без сознания, — она усмехнулась и перекинула плащ с одной руки на другую. Баскаков кивнул.
— Вот и отлично. Дождетесь меня здесь? Я съезжу кое-что уладить и вернусь за вами.
— Договорились.
Он удовлетворенно кивнул, махнул рукой Сканеру, который стоял неподалеку, глядя на них, и они вместе вышли из зала.
В машине злость вернулась, и Баскаков обрушился вначале на неповинных охранников, которые якобы вели себя как-то не так, потом на водителя, который ехал слишком медленно. Сканер молча сидел рядом, как обычно сложив руки на коленях. Его пальцы дрожали, а по лицу бродило уже давно не свойственное для него выражение — Сканер улыбался, и в улыбке были причудливо перемешаны безумие и страх. Но Баскаков заметил только дрожащие пальцы.
— Ты чего?
— Голова болит, — глухо ответил Сканер. — Не страшно — приеду и лягу.
Виктор Валентинович равнодушно пожал плечами и отвернулся, старясь успокоиться и подготовить себя к встрече с женой. Но вместо этого в голову лезла Анна, улыбаясь своей загадочной многогранной улыбкой. Теплые затягивающие глаза. Черный завиток над маленьким ухом. Длинные тонкие пальцы пианистки. Вздымающаяся грудь под шелком платья. Мягкий обнимающий голос. Черт! Одной рукой ее хочется бить, а другой — ласкать и осыпать драгоценностями!
Где же он ее все-таки видел?
Во дворе дома его встретили растерянные, нервничающие охранники. У одного из них было расцарапано лицо, другой прижимал к голове пропитанный кровью платок — Инна и впрямь разбушевалась.
— Виктор Валентинович, — начал поцарапанный, торопливо шагнув навстречу, — я не знаю, когда она успела…
Баскаков, не дослушав, прошел мимо него и еще в прихожей услышал доносящийся сверху развязный пьяный хохот. Громко играла музыка. Виктор Валентинович зло дернул головой и быстро поднялся наверх.
Инна была в гостиной. Она уже успела налить себе большой бокал коньяка и, высоко подняв его, танцевала по комнате, задирая подол длинного мятого платья, испещренного мокрыми пятнами, натыкаясь на мебель и беспрестанно хохоча. Тушь и помада размазались, превратив красивое лицо в глупую клоунскую маску, роскошные волосы спутались и болтались, как хвост неухоженного коня. Увидев вошедшего Баскакова, Инна засмеялась еще громче и плюхнулась на диван, пролив половину коньяка себе на платье.
— О, грозный муж пришел!
— Совсем спятила сегодня?! — зло спросил он. — Ты что себе позволяешь?! Ты хоть понимаешь, что ты сделала?! Ты меня перед кучей народу опозорила!
— Да плевать мне… на твою кучу! — Инна отхлебнула из бокала и попыталась встать, но тут же снова повалилась обратно на диван. — Что, не нравлюсь?! Твоя кукла взбесилась?! Да что… Всю мою жизнь… на поводке… в клетке… Что мне носить, что говорить, что делать, что думать — все ты решаешь! Чего ты так смотришь?! Репутация твоя тебя волнует, да?! Что о тебе люди подумают?! Да нас…ть! Ты им деньги даешь и этого довольно! На остальное им наплевать! И на тебя им наплевать! Деньги кончатся, и ты свою репутацию знаешь куда… — она все же встала, кренясь из стороны в сторону. — А я еще молодая! Я жить хочу нормально! Не как Барби! Я хочу сама все решать…
Он одним прыжком оказался возле нее и схватил за плечи, крепко сжав пальцы, встряхнул так, что Инна звонко клацнула зубами. Бокал с остатками коньяка полетел на ковер.
— А ты не нормально живешь?! Да тысячи баб все бы отдали за такую жизнь, как у тебя! А уж как жить — не тебе решать, потому что ты ни хера в этом не понимаешь! За все платить надо, забыла?! За цацки вот эти! — он больно дернул за бриллиантовую сережку, чуть не выдрав ее из уха Инны. — За тряпки твои! За все твои долбанные салоны и спортзалы! За жратву! За дом! Сама хочешь все решать?! Так сама и зарабатывай! Иди улицы подметать, хотя ты и с этим не справишься!
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});