Сканер тоскливо вздохнул, выбрал ту из скульптур, возле которой сейчас никого не было, подошел к ней и стал рассматривать, пытаясь понять, что в ней такого особенного. Он не понимал и не любил подобных бесполезных вещей, а кабинет Баскакова, в котором была собрана его драгоценная коллекция, ненавидел лютой ненавистью.
Кто-то подошел к скульптуре с другой стороны, и Сканер недовольно повернул голову, чтобы посмотреть — вдруг что интересное. Его взгляд начал путешествие снизу — вначале он увидел черные туфли на высоком каблуке, затем длинное ярко-красное платье, тонкую цепочку с каким-то камешком в вырезе. Его взгляд скользнул выше, и тут женщина повернула голову, и зал раскололся в его глазах. Шум десятков голосов ссыпался в никуда.
Повернувшееся к нему лицо было незнакомым, да и его собственное лицо давно утратило прежние черты, но мужчина и женщина узнали друг друга мгновенно, впившись взглядами друг другу в зрачки, проникая далеко за них, на мгновение став единым организмом, и один из них видел, как все захлестывает холодный ужас, тогда как другой видел ненависть, растекающуюся, как горячая лава. Потом пальцы Сканера разжались, и бокал упал на ковер.
— Ну, здравствуйте, Илья Павлович, — тихо сказала женщина сквозь зубы, придвигаясь к нему вплотную. — Вот вы, значит, какой теперь стали! Вот, значит, что я из вас сделала! Ты смотри, правильно Витка вычислила!.. Ну, здравствуй, сука!
— Не надо, — прошептал Сканер и попятился, пока не уперся спиной в стену. — Пожалуйста, не надо.
— Боишься? — Наташа насмешливо улыбнулась. — Правильно делаешь, Шестаков. Картина-то все еще у меня. И она может испортиться в любой момент. Ты представляешь, что тогда с тобой будет?! Ты ведь наводил справки? Ты ведь все до конца выяснил? Ты ведь знаешь о тех троих, чьи картины испортились?!
— Нет! — Сканер в страхе замотал головой. — Наташенька, я тебя прошу… Я никому не скажу! Виктор здесь, но я ему не скажу! Никогда никому не скажу!..
Он сделал неуклюжую попытку бухнуться на колени, но Наташа успела схватить его за локоть. Она быстро огляделась, потом прошипела.
— Стой спокойно, кретин! Здесь народу полно! Ты ведь не хочешь, чтобы на нас обратили внимание?!
Голова Сканера поспешно прыгнула вверх-вниз в знак согласия, не решаясь больше смотреть Чистовой в глаза, не решаясь даже поднять взгляд на ее лицо. Она внушала ему ужас. И не только из-за того, что могла с ним сделать. За карими глазами он увидел нечто такое, чего не смог ни понять, ни узнать, ни проникнуть внутрь него, чтобы, как обычно, разглядеть слои, уровни… Там было нечто целостное, сильное, пугающее. Он помнил девушку из крымского курортного поселка — мягкую, растерянную, добрую, в чем-то глубоко несчастную. Теперь все это исчезло бесследно. Перед ним стоял хищник — опасный и бесконечно уверенный в себе.
Наташа снова огляделась, убедилась, что никто не смотрит в их сторону, а Баскаков далеко и видеть их не может, повернула к Сканеру улыбающееся лицо и коротко ударила его кулаком под ребра. Удар получился не очень сильным, и он охнул скорее от страха, чем от боли.
— Доволен своими подвигами, тварь?!
— К-какими подвигами? — выдавил он, прижав к боку ладонь. — Я… я н-ни-чего…
— Измайловы, — холодно сказала «Анна». — Ковальчуки. Огаровы. Больше десятка моих клиентов! Контора… Кудрявцевой — помнишь такую?! — перед каждой фамилией она запиналась, словно они давались ей с большим трудом, погребенные под слоем более важных воспоминаний. — А Светочку… Матейко помнишь?! Сметанчика?! Ей восемнадцать лет было! А Борьке Ковальчуку — семнадцать! Ты детей поубивал, Шестаков! Как оно — в кайф быть детоубийцей?!
Ее кулак снова врезался ему под ребра, и на этот раз Сканер не охнул, а только с шумом выпустил воздух сквозь сжатые зубы. Чистова наклонилась, подняла неразбившийся бокал и подала ему, и Сканер вцепился в него, чуть не раздавив хрупкое стекло.
— Я не виноват. Меня заставили… он заставил! — Сканер закашлялся и начал говорить вразрез с уже сказанным. — Это не я! Это все Литератор! Это он! Он все письма написал!
— Что еще за Литератор?
— Инвалид! Сумасшедший урод! Он живет в доме Виктора. Я могу сказать, где! Я могу нарисовать тебе план дома! — его ладони запрыгали, охлопывая пустые карманы. — Ты ведь за ним приехала?! За Виктором и за ним?! Ведь не за мной?! Я ничего не сделал?! Это все они! Литератор не хотел, чтобы тебя нашли! Потому он убил всех в «Пандоре»! И часть твоих клиентов тоже!
— А ты ему помог.
— Нет! Я ничего… меня заставили! Ты не знаешь, что они за люди!
— Ладно, — с усмешкой сказала Наташа, — отложим пока эту болтовню! Постыдился бы, Шестаков, — взрослый мужик, а сопли распустил! План ты мне предоставишь, только не сейчас — еще свидимся, и не раз. Кому-нибудь проговоришься — сдохнешь, понял?!
— Нет, ты что?!.. да я ни за что!.. — Сканер попытался схватить ее за руку, но Наташа, брезгливо скривив губы, отшатнулась. — Наоборот… если ты хочешь их… хочешь от них… — нужные глаголы не давались ему, и Сканер глотал их, давясь рваными фразами, — чтобы они… я только за… я помогу!.. сделаю все, что скажешь! Он моего брата убил! И Яну!.. Я у него, как в тюрьме, он меня никуда не пускает, никуда!..
— Хватит! — Наташа чуть повысила голос. — Заткнись уже! От тебя дохлого мне проку мало, так что живи пока.
— Спасибо! — он-таки поймал ее за руку и начал поспешно целовать и ладонь, и запястье, и рукав. — Я все сделаю! Все, что ты скажешь! Я больше тебя не предам! — его глаза широко раскрылись, и он выпустил ее руку. — Виктор идет. Он идет к нам. Вдруг он тебя узнает?!
— Меня можешь узнать только ты, — Наташа вытерла ладонь о бедро, обтянутое тканью, и в изгибе ее губ появилось нечто хищно-сладостное, в чем-то даже мечтательное. — Жаль, что Схимник тебя тогда в «Пандоре» не придавил. Но никто не помешает ему сделать это сейчас. Мы ведь теперь с ним вместе, жрец. Имей это в виду.
Сканер побелел, а «Анна» отвернулась и, помахивая блокнотом, неторопливо пошла навстречу Баскакову.
— Вижу, вы уже познакомились с моим помощником? — Виктор Валентинович протянул ей бокал с шампанским. Она приняла его и отпила глоток.
— Не то, чтобы познакомились… Своего имени он не назвал. Он немного странный.
— Он просто устал, — Баскаков чуть нахмурился. — А зовут его Кирилл Васильевич.
«Анна» подняла руку с бокалом, потом весело кивнула на богатый шведский стол и официантов с уставленными бокалами подносами.
— Я смотрю, здесь не просто выставка, а прямо великосветский прием.
— Да нет, это вполне нормально, — он усмехнулся и подмигнул ей. — Выпендриваемся, как можем. А где вы остановились?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});