Он сложил записку и закурил, стоя на небольшом мостике. Недалеко, впереди, через реку был переброшен еще один мост, дальше еще один и так сплошь до поворота, где возвышалось солидное белое здание горсовета, и Волга катила свои воды под ними, словно сквозь бесконечную анфиладу. Мосты и парки были его любимыми местами в Волжанске, и Андрей не мог отказать себе в удовольствии побродить по ним, прежде чем покинет город, как он надеялся, навсегда. Он беспокоился, что уже больше недели не мог поговорить с Витой — то телефон был занят, то трубку снимал Лешко и злым голосом сообщал, что Вита «опять где-то шляется» и он ей не сторож. На вопрос о Славе Костя очень неохотно сообщил, что Новиков вернулся в родной город и пытается снова заниматься каким-то мелким бизнесом.
— Оставил бы ты нас в покое, а?! — сказал он под конец, прежде чем бросить трубку. — Жаль, что я тебя тогда насмерть не переехал — сколько проблем бы сразу отвалилось!
Андрей почувствовал, что за его спиной кто-то остановился, и быстро развернулся, но тут же расслабил мышцы. Обычная пожилая нищенка с тряпочной сумкой, в которой позвякивали бутылки, — таких нищенок полным-полно во всех городах. Старушка была до глаз замотана в замызганный шерстяной платок, дальше выступали очки с толстенными линзами, делавшие глаза неимоверно огромными, и ветерок щедро доносил до Андрея сильную и скверную смесь запахов лекарств и тухлятины. Нищенка затрясла головой, что-то просительно бормоча сквозь платок, и протянула дрожащую руку в дырявой шерстяной перчатке. Андрей пожал плечами, порылся в карманах и бросил на протянутую ладонь несколько купюр, но старушка все так же продолжала протягивать трясущуюся руку.
— Иди, иди, бабанька, хватит с тебя! — раздраженно сказал он. Старушка уронила на землю деньги и стянула с руки перчатку, обнажив совершенно не старушечьи, молодые крепкие тонкие пальцы с аккуратными подточенными ногтями. В следующую секунду эта рука взлетела и крепко припечатала его по щеке.
— За вранье! — сказала «старушка» звенящим от злости, знакомым голосом и тут же влепила ему вторую пощечину. Прежде, чем последовала третья, Андрей схватил ее за руку, притянул к себе, сорвал очки, стянул с головы «старушки» платок и крепко обнял, несмотря на запах и жуткие грязные лохмотья.
— Пусти!!! — зло прошипела Вита, не делая, впрочем, ни малейшей попытки освободиться. — Пусти! Как ты мог?! Как вы оба могли?!
— Зачем ты здесь, ну зачем?! — он встряхнул ее с не меньшей злостью. — Какого черта ты приехала?!.. ах ты, дурочка…
— Не груби бабушке! Пусти, а то нас увидят, — Вита все-таки вырвалась, закутала голову и лицо платком и надела очки, снова превратившись в сгорбленную старую нищенку. — Пошли к твоей машине. Иди впереди и не оборачивайся! Елки, — она потерла ладонь, — ну и крепкая же у тебя, все-таки, физиономия! Надо было прихватить какое-нибудь дубьё! Ну, иди же! Или ты уже здесь корни пустил?!
Андрей усмехнулся и пошел вперед, Вита засеменила следом, прижимая к груди сумку с бутылками. Когда они перешли на другой берег, она чуть обогнала Андрея и пошла вдоль скамеек, где обосновались несколько молодежных компаний, попивавших пиво. Из одной компании ее шуганули, но возле других она задержалась, и Андрей краем глаза видел, как ей ссыпают в ладонь мелочь и протягивают пустые бутылки, а кто-то даже щедро предложил, качнув полупустой бутылкой.
— Бабулька, может тебе пивка?
Вита мотнула головой и торопливо отошла — с противоположного конца скамеечного ряда резво неслась нищенка, раз в шесть больше нее, явно курировавшая эти скамейки. Нищенка внятно ругалась, и даже с такого расстояния был виден поблескивавший в ее рту золотой зуб. Андрей поспешно пропустил свою «старушку» вперед, загородил дорогу конкурентке и негромко сказал:
— Пошла вон!
Конкурентка ответила отборным матом, в общем и целом сложившимся в традиционный риторический вопрос «А ты кто такой?!»
— Сутенер ейный, — Андрей улыбнулся и показал кулак. — Вали, пока рыло не начистил!
Он улыбнулся и ушел, глядя в согнутую спину Виты и едва сдерживая хохот. Вслед ему понеслась удивленная ругань.
В машине Вита проворно шмыгнула на заднее сиденье, бросила на пол звякнувшую сумку, стащила с себя платок и очки и глубоко вздохнула.
— Ф-фу, вот так получше! Поехали к тебе.
— Есть! — отозвался Андрей и тронул машину с места, наблюдая в зеркало, как Вита, склонив гладко зачесанную голову, пересчитывает на ладони мелочь.
— На пиво и сигареты вполне хватает, — подытожила она и ссыпала монеты в карман. — Утешительно, во всяком случае, без работы я не останусь.
— И давно ты приехала?
— Да уж неделька будет. Очень было любопытно наблюдать за твоими передвижениями. Кстати, борода тебе совершенно не идет! А Натаха-то, а?! Высоконько взлетела!
— Как я мог тебя не заметить?! — с досадой сказал Андрей. Вита усмехнулась, и он, не удержавшись, фыркнул — некоторые ее зубы были залеплены черной, похожей на смолу массой, создавая иллюзию полубеззубого старушечьего рта.
— Ну, во-первых, ты меня не ждал. А во-вторых, может статься, она забрала у тебя не только то, что ты думал.
— Ну, уж это-то забрать никак нельзя, — произнес он, глядя на дорогу. — Откуда ты знаешь?
— Я ведь не полная идиотка, Андрей, — заметила Вита, стягивая с себя грязное пальто. — Лишь частичная. Когда сообразила, что к чему, исправить было уже ничего нельзя. Кстати, зря ты мне про погоду в Твери рассказал — помнишь? Ночь, созданная для прогулок… В Твери в ту ночь был страшный ливень. Ты бы никак не смог там гулять, а ведь звонил точно с улицы… Да даже и без этого можно было понять, куда вас обоих понесло и зачем. Кстати, чуть больше недели назад она звонила Славке и сказала, что больше не вернется. Я так понимаю, дело совсем плохо… впрочем, обсудим этого, когда приедем. Мне не терпится снять с себя все это рванье и как следует искупаться.
— Только не говори мне, что и Славка тоже здесь!
— Ладно, — покладисто ответила Вита, — не скажу.
Андрей зло ударил кулаком по рулю.
— Ну вы и дураки!
— А вы кто? — насмешливо спросила Вита, откидываясь на спинку дивана. — Большие умники?! Может, еще скажешь, ангелы с крылышками?! Брось, Андрюха! Все хороши! И самое смешное заключается в том, что каждого из нас, в принципе, можно оправдать.
— Ты сегодня же уедешь!
— Нет, не уеду, — лениво произнесла она. — И ты меня не заставишь. Даже если силой запихнешь в самолет или поезд, все равно вернусь. Только больше не буду показываться тебе на глаза. И так не собиралась, да вот — не удержалась.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});