берегу оленя, носорога, антилопы привлекали внимание женщин…
Внезапно Глаава вздрогнула: в поле зрения появились вертикальные силуэты! Поначалу неясные, они становились четче по мере продвижения, и беглянки узнавали людей из своего племени, среди которых Глаава первым разглядела Кзахма с его огромной, как у быка, головой.
– С ними женщины! – воскликнула Амхао.
Женщины следовали за первой группой воинов. Они принадлежали другому роду, их лица были не такими смуглыми, как у тзохов, а светлыми или рыжими волосами цвета осенних листьев они были похожи на Глааву.
– Они пришли с Зеленых Озер или Синей Реки, – сказала дочь Воокры, – и займут место тех, кого убила гора.
Темная ревность зашевелилась в Амхао, а Глаава, побывав в похожем положении, жалела пленниц, особенно тех, кто попадет в подчинение воняющему шакалом вождю.
Амхао побледнела как мел: среди мужчин, идущих впереди, она опять увидела Уаро, Тохра, других воинов и содрогнулась.
Вождь что-то сказал, и все остановились. Время от времени они смотрели на реку, задерживая взгляд на острове. В конце концов Кзахм, сын Черного Вепря, отдал приказ, и вперед вышли воины, несущие пироги. Две лодки были спущены на воду и направились к острову.
– Тзохи идут по нашим следам!
– Нет!.. Они хотят осмотреть остров и, возможно, разбить лагерь…
– Нужно бежать!
В Амхао проснулась душа рабыни, и, вздрогнув, она вспомнила законы Большой Скалы и месть Сокрытых жизней. Глаава заколебалась. Остров был достаточно большим, чтобы найти много глубоких укрытий, но тзохи обладали устрашающе острым нюхом, а беглянки могли легко выдать себя. И еще прежде это сделает каноэ в бухте.
– Амхао и Глаава убегут! – сказала она.
Бухта на оконечности острова была пока что скрыта от взора воинов. Глаава, а вслед за ней старшая сестра поползли к каноэ, быстро отчалили и поплыли вдоль берега, под раскидистыми белыми ивами. Если бы тзохи высадились в южной части острова, они бы увидели, как беглянки садятся в лодку. Но те остановились ближе к середине, где остров значительно расширялся, а дорогу вглубь преграждала густая, враждебная растительность.
Женщины достигли северной оконечности, тут река опять расширялась – необъятная водная гладь, кишащая алчными жизнями. Здесь лодка уже попадала в поле зрения тзохов, и, перестав грести, женщины думали о своих безжалостных соплеменниках, о страшных, неизведанных муках, о пламени, в котором будут биться в конвульсиях их тела.
Глаава скользила между трепещущих растений, где обитали холоднокровные чудища, – чешуя, надкрылья, всепожирающие пасти, коварные присоски и ядовитые зубы, черепахи, змеи, земноводные, многоножки-мириаподы, гигантские пауки, изумрудные жужелицы, склизкие черви, стаи москитов. Молодой, почти розовый бегемот разбегается и погружается в тину, крокодил высовывает из воды чешуйчатую пасть, тяжело переваливается жаба, а на верхушках деревьев блестят лазурно-рубиновые птицы. Она слушает, наблюдает сквозь лианы за каноэ, которые еще приближаются к острову, слышит голоса тех, кто уже высадился на берег. Но в саванне арьергард тзохов так и не появился. Если женщины повернут к другому берегу, то еще какое-то время будут невидимы.
– Амхао и Глаава должны бежать дальше! – говорит Глаава спутнице.
Они снова плывут по огромной реке, налево, где в десяти тысячах локтей от них русло делает поворот: если доберутся незамеченными, будут спасены. Они гребут изо всех сил, с каждым взмахом весел продвигаясь по просторам реки, и остров пока не обнаруживает присутствия человека в самой опасной точке, откуда открывается обзор. Поворот! Каноэ коснулось левого берега: еще тысяча локтей, пятьсот локтей, и вот их уже скрывает листва склонившихся ветвей. Потом, обессиленные, они вздыхают и глядят друг на друга с нежностью, рожденной из общего прошлого в страшные часы бегства…
Камр, сын Гиены, достигнув противоположной стороны острова, внимательно оглядывал водную гладь. Его тренированный глаз распознал страшную морду бегемота под плывучими ветвями, а вдали – продолговатый предмет, дрейфующий вдоль левого берега. Вскоре он разглядел пирогу и в ней две плохо различимые фигуры: еще не подозревая, что это женщины, он поднял тревогу.
Подбежало несколько человек, в том числе Кзахм Черный Вепрь, и они увидели, как лодка исчезла за поворотом реки. Как всегда, опасаясь западни, Кзахм приказал пуститься в погоню, запретив, однако, продолжать ее более четверти дня, и сразу же повернуть назад, если появятся другие каноэ или люди на берегу. Дюжина искусных воинов и умелых гребцов заполнила две пироги: Кзахм не сомневался, что они догонят таинственную лодку и если удастся, доставят неизвестных живыми.
Лодки уплыли, а вождь пребывал в беспокойстве: кто это – воины с Синей Реки или Зеленых Озер или просто случайные странники? В нем поднялась смутная тревога, но он постарался подавить ее: разве не он командовал сотней воинов, в то время как у племени Синей Реки было от силы шесть десятков мужчин?
Люди Зеленых Озер охотились небольшими группами на очень далеких территориях: собрать войско они могли бы только на случай войны. Но вот уже на протяжении двух поколений между людьми Большой Скалы и людьми Зеленых Озер не случалось ни одной войны. Поскольку вождь должен быть и очень храбрым, и очень осторожным, Черный Вепрь послал разведчиков обследовать оба берега реки.
Лодка Глаавы и Амхао продолжала спускаться по реке. Женщины очень устали и перестали грести, а течение здесь было медленным. Все выглядело спокойно. Ни на водных просторах, ни по берегам не видно было следов двуногих чудовищ. Но беглянки не чувствовали себя в безопасности: образ тзохов – неодолимая реальность – преследовал их. Ни Черный Вепрь, ни его воины не пощадят их, милости нельзя даже ждать от человека, с которым Амхао обессмертила их род, – если ее не предадут огню, дабы умилостивить гнев Сокрытых жизней, мужчина забьет ее дубиной или заколет копьем.
И все-таки, чем больше проходило времени, тем сильнее становилась надежда, несмотря на тревогу: они снова взялись за весла, и расстояние от острова начало увеличиваться.
Глаава испустила приглушенный крик, Амхао жалобно застонала; надежда угасла, отчаяние накрыло их, как тень черных тополей: у излучины реки показалась пирога.
Женщины поняли, что они столь же ничтожны, как жужжащие на берегу букашки, – и потрясенная Амхао выпустила из рук весла. Она сдалась и была готова уступить злосчастной судьбе, признав силу тзохов и Сокрытых жизней.
– Мы не сможем от них убежать! – застонала она. – Амхао должна умереть.
На мгновение Глаава склонила голову, чувствуя, как отказывают силы, но в ней еще не угасла энергия, в ней жили дерзость и упрямство бороться до конца, прежде чем уступить людям или обстоятельствам.
– Амхао и Глаава умрут, только если их поймают! – пробормотала она. – Но они не дадутся в руки…