— Она это сделала только для того, чтобы привлечь к себе внимание, — бросила мне вслед Андерс.
— Остается надеяться, что ей это не удалось! — ответил я. Я осмотрел дирижабль, оценивая возможность ускользнуть от этой троицы и устроиться на ночь в гондоле. Гигантское голубое солнце уже спустилось к краю планеты, и сегодня нам уже ничего больше не удастся предпринять.
— Ты должен ее извинить. Она старается избавиться от воспоминаний об отце, который не обращал внимания на дочь первые два десятка лет ее жизни.
Андерс с самого начала принялась со мной заигрывать, а я пытался определить, что за игру затеяла эта богачка, хотя, выяснив, я мог ослабить оборону, а этого определенно делать не следовало. Она во всем была «слишком»: слишком красива, слишком умна, и одно ее присутствие заставляло судорожно сжиматься мои внутренности.
— Я не должен ее извинять, — сказал я. — Я только должен ее терпеть.
С этими словами я шагнул к металлическому трапу, свисавшему из кабины дирижабля.
— Почему их называют дерьмоедами? — не унималась не отстававшая от меня Андерс.
Она определенно знала, откуда происходит их название.
— Кроме моллюсков и спрутоножек, они жрут дерьмо друг друга и пускают его по второму пищеварительному тракту.
Она поморщилась.
— Но это еще не повод, чтобы их убивать, — добавил я.
— Ты не собираешься докладывать о происшествии? — спросила Андерс.
— И как бы я это сделал? Он не позволил мне взять ни одного компьютера с выходом в сеть.
Я старался не показывать свое беспокойство. Толан не хотел, чтобы какой-то ИИ наблюдатель Мюрала был в курсе его занятий, а потому сам следил за комплектацией компьютерного оборудования, и все устройства были закодированы. Я начинал опасаться, что все это закончится для меня не слишком благополучно.
— Ты говорил, что там у тебя есть передатчик, — настаивала она, показывая на дирижабль.
— Я не стану ни о чем докладывать.
Я забрался по трапу, жалея, что не могу захлопнуть за собой дверцу и убраться подальше и о том, что так строго соблюдаю условия контракта.
Серединой тьмы на Мюрале называется промежуток времени, когда солнце находится на противоположной от тебя стороне планеты. Он наступает после пяти часов сини, длится около трех часов, а потом сменяется следующими пятью часами сини, чем-то средним между днем и ночью, когда скудное освещение обеспечивается солнечными лучами, отраженными от гигантского пылевого облака, висящего на орбите. Так вот, крики и стрельба разбудили меня именно в середине тьмы. К тому времени, когда я подсоединил кислородный баллон и спустился по трапу, площадка была залита светом нескольких прожекторов, но все было кончено.
— Да, ты меня предупреждал, — бросил Толан.
Я обошел вокруг разорванной и опустевшей палатки Тамиры. Я нигде не заметил следов крови, но пэкчи и не должны были убивать замену. Взглянув на Андерс, я понял, что она уставилась в свой КПК.
— Она жива. — Андерс подняла голову. — Наверное, она предпочла личный источник кислорода, вместо того чтобы заполнять палатку. Мы должны сейчас же идти за ней.
— Когтерамы в середине тьмы? — спросил я.
— У нас есть приборы ночного видения.
В ее взгляде мелькнуло удивление, относящееся к моей несообразительности.
— Даже если вы вживили себе гены кошки или совы, это все равно самоубийство.
— Объясни, — неприязненно скомандовал Толан.
— Вы наняли меня в качестве проводника. Планировалось устроить лагерь и из него исследовать прилегающую местность на предмет поимки уткотрёпа — при помощи когтерам.
— Да…
— Так вот, когтерамы безопасны только при использовании днем.
— Я просил объяснить.
— Я и объясняю.
Протянув руку, я снял со штатива один из прожекторов и прошел к краю площадки. Направленный вниз луч осветил шевелящуюся от беспорядочного копошения листву.
— Спрутоножки, — догадалась Андерс. — А в чем проблема? Я повернулся к ней и Толану:
— По ночам они перебираются в новые водоемы. Поскольку эти существа движутся очень медленно, они выработали собственный метод защиты. Едва к ним приближается что-нибудь большое, они начинают метать отравленные шипы. Яд вряд ли вас убьет, но каждое попадание не замедлит сказаться на самочувствии. Так что, если вы не прихватили бронированных доспехов…
— А как же Тамира? — спросила Андерс.
— О, некоторое время деречи о ней позаботятся.
— Некоторое время? — переспросил Толан.
— Сначала они будут относиться к ней как к детенышу, заменившему убитого сородича, — пояснил я. — Так что помогут идти, и подхватят, если она оступится. Спустя некоторое время это занятие им наскучит, поскольку детеныши деречей учатся очень быстро. Если мы не подоспеем к ней до первой завтрашней сини, вполне возможно, что она сломает себе шею.
— Когда это прекратится? — спросил он, кивая на заросли.
— С наступлением сини.
— Значит, тогда и отправимся.
Когтерама — это спортивное оборудование, прообразом которому послужили армейские экзоскелеты. Спинная ось прилегает к позвоночнику, словно плоский червяк. Отходящие от нее металлические «кости» проходят вдоль рук и ног. У лодыжек и запястий они заканчиваются цепкими когтями, в четыре раза крупнее человеческой кисти. Каждый палец действует автономно, и все они запрограммированы на то, чтобы отыскивать выбоины и трещины на скалах, по которым вы поднимаетесь или спускаетесь. Это устройство сильнее, быстрее и чувствительнее человеческого организма. При желании оно может выполнить за вас всю работу, В нейтральном режиме когти откидываются назад, и вы путешествуете самостоятельно — когтерама включится только в тот момент, когда возникнет опасность для жизни. Я заметил, что Андерс и Толан поставили переключатели в положение одной трети мощности, точно так же, как я. Собрав надувные палатки и оборудование в рюкзаки, они подвесили к поясам кислородные баллоны и катализаторы и первыми вышли на край площадки. За ними карабкалась когтерама Тамиры — блестящий остов, запрограммированный на преследование. Я оглянулся на свой дирижабль, гадая, удастся ли снова к нему вернуться, а затем тоже шагнул с каменного уступа.
С рассветом спрутоножки попритихли и убрались в свои лужи, так что поначалу мы двигались довольно резво, но по мере того, как спускались ниже, идти становилось все тяжелее. Несмотря на использование режима в одну треть мощности, через несколько часов мы уже запыхались, поскольку нам все чаще приходилось продираться сквозь спутанные заросли. Я заметил, что мой катализатор с трудом справляется и не успевает расщеплять углекислый газ атмосферы, чтобы наполнить два плоских баллона, висящих на поясе.
— Она в восьми километрах от нас, — неожиданно сказала Андерс. — При такой скорости мы не успеем до нее добраться.
— Переходим на режим двух третей мощности, — предложил Толан.
Мы все последовали его совету, и вскоре наши когтерамы увеличили скорость, неся нас по сплошь увитым зарослями склонам. Я почувствовал себя почти бездельником — словно мешок костей, который тащит усердная когтерама. Но мы быстро преодолели эти восемь километров и, когда солнце повисло над горизонтом, увидели, как деречи лезут вверх по склону, поднимаясь из уже потемневшей долины. Теперь их снова было семь — Тамире, как я заметил, помогало существо, похитившее убийцу и по ошибке принявшее ее за одного из своих сородичей.
— Почему они это делают? — спросила Андерс, пока мы пробирались вдоль отвесной скалы.
— Что делают?
— Похищают людей, чтобы их снова стало семеро?
— Мне известны три возможные причины: или всемером легче выжить, или семеро участвуют в процессе размножения, или это зачатки какой-то примитивной религии.
— И в какую из них ты веришь?
— Наверное, в каждую из трех понемногу.
Мы подошли ближе, и я услышал, как всхлипывает перепуганная, явно уставшая и жалеющая себя Тамира. Все шестеро деречей собрались вокруг нее и легонько подталкивали, придерживали скользящие ноги, направляли руки к наиболее подходящим выступам в скале. А еще я заметил, что ее блестящий темно-зеленый костюм покрыт пятнами желтого клейкого вещества. При мысли о том, что еще ей пришлось пережить, меня чуть не стошнило. Они пытались ее покормить.
Мы остановились на склоне метрах в двадцати от деречей, уходящем вверх под углом около семидесяти градусов, наблюдая за тем, как Тамиру увлекают еще дальше вверх, к отвесной скале:
— Что будем делать? — спросил Толан.
— Надо добраться до нее прежде, чем они перейдут туда. — Я махнул рукой на смертельно опасный участок пути. — Там любая ошибка может стоить жизни. — Я глянул на торчащие из зарослей обломки скал, полускрытые туманом, поднимающимся от ближайшего водопада. Не стоило добавлять, что, несмотря на сигнальный маячок Тамиры, мы вряд ли сможем отыскать ее тело. — Надо протянуть к ней веревку. Андерс сыграет роль якоря. Ей придется подняться повыше, и хорошо бы взять с собой когтераму Тамиры. Ты спустишься вниз, чтобы подхватить Тамиру, если что-то пойдет не так и она упадет. Я двину туда с веревкой и обвязкой.