– И полно тех, кто любит, – ответила она. – Это место сказочное. Есть сад ледяных скульптур, рождественский цирк, ярмарка и рождественский базар. И каток, хотя раз мы уже катались на коньках, то можем это пропустить.
Жаль. Он не отказался бы от возможности снова держать ее за руку. И желательно при этом самому не упасть на лед.
Карисса улыбнулась:
– Но рождественские сладости вам наверняка понравятся.
Это его подбодрило.
– Мы должны все перепробовать, кроме коньков?
– Конечно. Это докажет магию Рождества.
– О’кей, – согласился Куин. – Что касается доказательств… Вот вам еще один способ вымогательства денег: киоски ломятся от уцененных, никому не нужных вещей, но люди тем не менее их покупают.
– Вам и ярмарка не подходит?
Ярмарка? Да он и не помнит, когда там был.
– Убедите меня, – заявил Куин.
Он просто невыносим!
Как можно не замечать волшебства? Все кругом радуются, улыбаются, парк разукрашен, сияют огни, звучит музыка. Карисса уже начала отчаиваться.
Они начали с ярмарки. На спиральной горке сели на дерюгу и понеслись вниз кругами, затем – карусель с белыми, усыпанными блестками лошадками в рождественских шапках. В центре карусели орган играл рождественские песни. Когда зазвучала отцовская песня про Санту, Карисса взглянула на Куина и засмеялась – он со страшной гримасой закатил глаза.
Потом они выстояли очередь на старомодные качели-лодки, где Куин начал раскачиваться, чтобы их лодка поднималась выше соседней. Карисса заливалась смехом и чувствовала, что Куин тоже получает удовольствие.
Он выиграл приз на аттракционе «Поймай утку», и Карисса потребовала, чтобы он взял пластмассовую уточку в шапке Санты.
Затем последовало гигантское чертово колесо, которое двигалось даже быстрее «Лондонского глаза»[10]
– Вы только взгляните, как красиво, – воскликнула Карисса, когда они оказались на самом верху и под ними раскинулся весь парк. – Похоже на сказку. От огней кажется, что на деревьях блестит снег. – А запах корицы, имбиря и ванили придает этой картинке еще больше очарования. Она так все это любит.
Куин ничего не ответил. Неужели он совсем не верит в волшебство?
Кто же нарушил его веру в чудеса? Он никогда не говорил о своей семье. Может, он тоже, как и она, потерял обоих родителей, но, в отличие от нее, у него не было поддержки остальной семьи? Карисса была уверена, что кто-то причинил ему сердечную боль, и теперь он держит всех на расстоянии. На катке он на минуту сократил это расстояние, когда поцеловал ее. Но он тут же спрятался в свою скорлупу.
Бессмысленно его спрашивать – он все равно ничего не скажет, сменит тему или чем-нибудь отвлечет ее внимание. Куин О’Нилл очень замкнутый человек.
Хотя Карисса поклялась никогда никем не увлекаться после Джастина, ее тянуло к Куину. Он не похож ни на кого из ее знакомых мужчин. Но ее не оставляло ощущение, что ему трудно доверять кому-либо. Впрочем, как и ей. Наверное, он тоже получил душевную травму, поэтому им обоим разумнее оставаться только соседями и коллегами по «Блестящему проекту».
Кариссе ужасно хотелось наклониться и прикоснуться губами к его рту. Но к тому моменту, когда чертово колесо остановилось и они выбрались из кабинки, она взяла себя в руки.
Они пошли дальше по аллее мимо киосков.
Еще на одном аттракционе Куин выиграл кокосовый орех и преподнес его Кариссе с поклоном. Настал черед американских горок, но тут Карисса заявила:
– А вот этого нам не нужно.
Он удивился:
– Почему? Вы боитесь высоты?
– Ну… просто когда летишь наверх, а потом падаешь вниз, то желудок подступает к горлу.
Он хмыкнул и покачал головой:
– А кто это назвал меня трусом и требовал, чтобы мы все попробовали?
Она поборола страх:
– Хорошо. Давайте прокатимся.
– Да я пошутил. – Куин с беспокойством посмотрел на нее. – Мы можем это пропустить.
– Нет. Я согласна. – Если она преодолеет свой страх, то, может, станет смелее и начнет доверять мужчинам?
Когда кабинка медленно, со скрипом поднялась на первую горку, у Кариссы выступил липкий пот. Куин взял ее за руку и сказал:
– На счет «три» мы поднимаем руки и кричим: «Рождество!»
Она настолько удивилась, что забыла о страхе. Выходит, Куин О’Нилл все-таки увидел магию Рождества?
Когда они оба подняли руки и закричали, Кариссу охватило возбуждение, ветер ерошил волосы, и страх совсем исчез. Они поднимались вверх и падали вниз, кричали «Рождество!», и она по-настоящему радовалась.
Куин не отпустил ее руки и когда они вылезли из кабинки. Кариссе не хотелось ничего говорить, чтобы не нарушать атмосферу сказки. Она была в безопасности рядом с Куином и счастлива.
Держа друг друга за руки, они бродили по саду ледяных фигур. Чего там только не было: смеющийся снеговик в шапке Санты, рождественские елки, стадо северных оленей – один даже с красным носом, – пингвины и белые медведи.
Но когда они увидели павлина, Куин спросил:
– А при чем здесь павлин? По-моему, павлины бродят в садах богатых имений в середине лета.
– Все равно впечатляет, – ответила Карисса, – пусть это и не строго рождественский образ. Посмотрите, как искусно выточено оперение – все перышки распушились.
– Да, – согласился Куин. – Скульпторы здорово потрудились.
Они встали в очередь за немецкими хот-догами и за рождественскими имбирными пряниками.
– У вас сахар в уголке рта, – сказал Куин и пальцем убрал сладкую капельку. Потом, не отведя глаз, облизал палец.
Это почти поцелуй. Кариссе очень хотелось, чтобы он ее поцеловал. Как тогда, на катке.
У Куина потеплели глаза, а щеки покраснели. Неужели он тоже вспомнил тот момент? И хочет повторить? Карисса вдруг поняла, что откинула голову и практически подставляет ему рот. Ей стало страшно. Как же жалко она выглядит! Слабая, глупая женщина, которую побил бойфренд.
Но она не успела начать себя презирать, как он поближе придвинулся к ней и тихо произнес:
– Карисса…
– Да?
Она знала, что он понял: она отвечает согласием на вопрос, который читался в его глазах.
Куин положил руки ей на талию, наклонил голову и слегка коснулся губами ее рта.
– Вы пахнете чем-то сладким и пряным, – сказал он.
– И вы тоже, – прошептала она.
С центра ярмарочной площади раздавались звуки песни: «Я хочу на Рождество только тебя». А она хочет только Куина О’Нилла.
Он поцеловал ее в тот самый момент, когда закончилась песня. Она едва устояла на ногах – колени превратились в студень.
Что будет дальше? Неужели она совершает очень большую ошибку? Такую же, как тогда, с Джастином? Может ли она на этот раз довериться себе?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});