яркими апельсиновыми нотками: «Я обошла все магазины косметики в районе, — сетовала она. — Но, увы, эти духи сняли с производства, их не достать днём с огнем».
Анжела покровительственно посмотрела на педагога и пообещала разузнать у девочек-парфюмеристок, как она называла сотрудниц из отдела духов.
— Я отняла у вас столько времени! — заискивающе смотрела снизу вверх экзаменатор.
— Да что вы! Это я на посторонние темы язык распустила, — произнесла Анжела.
— Я, я, это я виновата, что затянула беседу, давайте зачётку.
Анжела думала, что сгорит от стыда, когда выходила из аудитории под восторженные взгляды сокурсников. Это же надо так поднять настроение экзаменатору! Косяком пошли одни пятёрки, пока у педагога не кольнуло под ложечкой.
Хотя это был экзамен по-немецкому, но ни о чём, кроме как о парфюмерии, не говорили. Ребята же были мрачнее тучи. Но и им под общее настроение женских отличниц достались парфюмерные четвёрки.
— Вы чудная девушка, — сказала напоследок экзаменатор, проводив лично Анжелу до двери. — Не забудьте только навести справки про «Турбуленс»!
Анжела отчаянно закивала, понимая, что должна разбиться в лепёшку, но достать эти проклятые духи, снятые с производства. Дома она увидела на журнальном столике подарочный набор от неизвестного с припиской, где говорилось, что это «Турбуленс», который она заказывала.
Оказывается, теперь необязательно даже формулировать желание и достаточно подумать, чтобы всё осуществилось. И не нужно никого посылать, ни с кем вступать в философские споры. Анжела на радостях заскакала по комнате, как фигурка кобылки на карусели.
Надо очень захотеть, и всё будет в шоколаде. Сессия прошла на ура! Трудностей не возникло даже на экзамене по математике.
Когда девушка сказала преподавателю, что очень сложно разделить маленькую стипендию на все потребности, он понял, что жизнь не всегда подчиняется арифметическим законам, и поставил, не требуя дальнейшего ответа, «отлично». Вспомнил, что и его зарплата обладает тем же свойством, и даже в носу защипало. Всё-таки преподаватели в основном люди, а не звери, хотя и других хватает.
С экзаменом по философии тоже проблем не было. Она позвонила Олегу Олеговичу рано утром, лёжа в постели. Состоялся сказочный разговор.
— Олежка, я тебя не разбудила?
— Что ты, богиня!
— Мне когда зачётку занести?
— И не думай тратить свое драгоценное время!
— Университет мне по дороге к парикмахеру.
— Ну, тогда заскочи ко мне на минутку до экзамена, я распишусь в зачётке, хотя предпочёл бы с тобой, но у меня экземпляр дома есть. И, пожалуйста, побыстрей, а то нехорошо студентов заставлять ждать. Ещё разбегутся. Я эту публику хорошо знаю.
Жена, скрипнув пружинами матраца, настороженно спросила:
— Кто это был?
— Из деканата новенькая, она пока не всё знает. Нужно срочно подъехать и объяснить.
Олег Олегович торопливо натягивал брюки на кальсоны с начёсом, избегая взгляда супруги.
— Ну, конечно, нужно человеку помочь, — участливо произнесла жена, она же педагог по иностранному языку. Если бы только жена знала правду! Сразу развод и девичья фамилия. Хотя нет, фамилию бы себе оставила. Звучная. Счастливчикова. Нужно же ведь хоть какую-то память о прожитых под одной крышей испытаниях с извергом. Может, и до развода бы не дошло. Поколотила бы муженька, и все дела.
Потом женщина взяла себя в руки: хватит мечтать о несбыточном.
Глава 11 Анжела решила проверить: каково быть мужчиной. Сутки в образе парня
Ну какая девушка, задрав носик, не восклицает однажды: «И почему я не родилась мужчиной?»
Наша героиня, пусть и временно, ловит счастье на лету, а значит, желание стать мужчиной сбудется наверняка при любой погоде. Но вопрос нужно поставить основательно и по-мужски. Сколько Анжела ни твердила, стоя перед зеркалом: «Хочу мужчиной стать, мужчиной стать хочу!» — никакого результата. На лице не выросла щетина, на шее не выдался вперёд кадык, в брюках, а точнее трусах, не возникла приятная упругость, да и прочих, вполне предсказуемы физиологических изменений не произошло: грудь как торчала, закрывая обзор живота, так и торчит. Токореж куда-то запропастился. Вначале он стоял и кивал в знак согласия. Потом тихо слинял.
У Энжи появились дурные мысли.
«Где-то чё-то замкнуло в механизме исполнения желаний, видимо, плохо смазали перед употреблением (если сравнить с мотором). Может закончилась ’её Величество’ гарантия. А прибор возьми и сломайся в первый же день по закону злорадства».
Сев на пол, Анжела разревелась, как белуга, но вскоре её осенило: «А разве мужчины в таких случаях давят слезу?»
Отчаявшись, продавщица трикотажного отдела набрала Катькин телефон. Той самой, которая как-то заявила, словно прорубь ломом пробила: «Ух, подруга, если бы ты была мужиком, я б в тебя влюбилась!»
Но сейчас она ответила усталым голосом: пусть коллега проспится, а потом звонит со всякими дурацкими предложениями, и вообще, она в лесбийских ласках не была уличена и не планирует. Анжела, оправдываясь, объяснила: задумала стать мужчиной.
На том конце провода в ответ лишь шумное дыхание.
— Аллё! Ты уснула? — возмущённо взвизгнула Анжела.
— Дай обмозговать, — ответила Катя. — Значит, пол меняешь? Ух ты! Вообще-то идея интересная, но мне, дружа, некогда, иду на вечер, вся в процессе. Себя собираю из лоскутков. Кстати, твоя тушь просто супер. Ресницы получаются пушистые, как у верблюдицы. Ладно. Бывай. Бай-бай!
Монотонные гудки в телефоне насмешливо стучали по голове. Сосущие пиявками мысли остались наедине со своей жертвой.
— Токореж! — раздался крик души.
— Уж и отлучиться нельзя.
— Вот все вы, мужики, такие: свалите, и ищи ветра в поле. Может, я тоже хочу…
— Искать ветер? По мне, бессмысленно и сомнительно.
— Не про то я, а ещё волшебствуешь. Сделай меня на время мужиком, а?
Горбун втянул голову в перекошенные плечи, став похожим на черепаху — верный признак, что задумался.
— А в кого конкретно?
— Блин, не в алкаша же Коляна из трубы! Хочу… Что же я хочу? — Анжела судорожно завертела пуговицей халатика, пока та, не ожидая такого напора, не отлетела, вырванная с корнем.