второй раз и решила уйти от меня, чему я был только рад.
Жизнь со мной ее отрезвила, однозначно. Надеюсь, ее третья попытка будет удачной и обдуманной. Уходя от меня, заявила как она ошиблась в своем выборе и что она, в конце-то концов, за все свои страдания достойна лучшего и что лучшее у нее впереди. Еще одна ошибка в сознании таких женщин – думать, что за страдания воздастся.
На работе мы пересекались, но она усердно делала вид, что не замечает меня, мне же было все равно. Пару месяцев после расставания я жил со смешанными чувствами: не хотел менять свой уклад жизни, сожалел, что вообще впустил Ольгу в свою жизнь, но с другой стороны хотел найти интересную женщину, которая дарила бы мне такой же уют и комфорт.
Было стыдно признаться себе самому в этом, считал, что в очередной раз стремлюсь предать себя, но все-таки понял, что человеку свойственно менять свое представление о быте.
После таких умозаключений начал присматривать себе женщину для серьезных отношений и нашел такую. Мы с Митей часто зависали в местном небольшом баре, где крепких напитков всегда было больше, чем людей. Пить в нашем городке считалось делом зазорным, в противовес стереотипу о том, что провинциалы пьют жестко и много. Мы с Митей посещали этот бар несколько раз в месяц, не сказать, что он пустовал, но людей интересных там было достаточно.
В этой глуши, в этом баре, я встретил женщину, ставшей моей одержимостью. Высокая, статная, ее животный магнетизм увлек меня с первой минуты нашего знакомства. В ней было прекрасно все – от внешности до остроты ума. Редкий тип женщин. Такой не была моя бывшая жена ханжа, такой огонь во мне не разжигала покойная Рита и уж тем более глупо ее сравнивать с Ольгой. Мария была женщиной иного уровня.
Точки соприкосновения с ней я нашел сразу же. Ее пьяная откровенность позволила мне узнать о ней много интересного и важного. Ей было 29 лет, недавно ушла от мужа с трехлетним сыном. Было одно удовольствие слушать ее, смотря на красные губы и белоснежные, острые зубы. Они обещали впиться в тебя и вместо боли принести одно наслаждение.
– Не скучно одной в таком месте отдыхать?
– Неа, привыкла.
– А почему от мужа ушла, если не секрет?
– Не секрет. Ревновал меня, от этого пил и скандалы устраивал. Когда поняла, что больше не люблю его, забрала ребенка и помахала ручкой
В отличие от женщин, которые были в моей жизни включая мою мать, Мария не цеплялась за мужчину. Себя она любила и ценила куда больше, чем отношения с мужчиной. Это не могло не привлечь.
Она продолжала говорить, а я смотрел на ее острые зубы и думал, скольким же мужчинам эта стерва крови попортила? И, забыв обо всем, я тоже захотел стать жертвой.
Без угрызения совести принял свою влюбленность. В ней сошлось все, что я неосознанно искал во всех своих партнершах.
Наши отношения развивались стремительно. Она познакомила меня с сыном, а после с отцом. Мария была единственным ребенком своего отца, главного в городе по рыбнадзору. Уважаемый человек. Я и раньше встречался с ним, но и представить не мог, что его дочь станет моей одержимостью.
Геннадий принял меня, на удивление, как родного. Я же ожидал, что после развода дочери он будет с недоверием относиться к ее последующим ухажерам. Мы поженились очень скоро, мальчуган начал звать меня отцом. Жил я на два дома. В своем, куда не захотела переезжать Мария с сыном, и в их семейном коттедже.
Мне нравилось проводить одинаково хорошо проводить время как с отцом Марии, так и с ее сыном. Мы часто вместе выезжали на охоту или рыбалку, где я учил малого мужским хитростям. Ребенок и сам очень сильно привязался ко мне, любил больше, чем своего дедушку. Не сумел стать отцом для своих детей, но стал таким для чужого ребенка. Иронию этой ситуации я понял позже.
Три года совместной жизни с Марией и ее семьей открыли мне себя нового – любящего, ценящего отношения и совершенно не нуждающегося во внутренней свободе. Я ослеп надолго и по собственному желанию. На меня нашло чувство, от которого я долгие годы убегал, оставляя неугодных людей, как обузу.
Моя жизнь за эти годы влилась в общепринятую систему и действовала по ее законам. Работа в больнице с помощью тестя пошла в гору: стал заместителем главного врача. Медперсонал эти кадровые перестановки не обрадовали. В этой больнице меня невзлюбили с самого первого дня. Считали меня столичным выскочкой, который мнит себя лучшим врачом, чем другие.
Утро каждого дня было таким же, как и у дня предыдущего. Я ездил на работу, по дороге отвозил ребенка в детский сад, возвращаясь с работы, забирал его обратно. А дома к тому моменту нас ждал вкусный обед или ужин, ну и глава семейства – Геннадий.
Забытая жажда свободы ко мне вернулось после встречи с одной пациенткой в больнице. Старая женщина, ей было 87 лет, у нее были проблемы с ногами, они уже отказывались ходить. Для нее выходки собственного тела стали предательством. Старая, худая и сухая. Глядя на нее понимаешь, что человек прожил тяжелую жизнь.
История старушки была ужасной: пережила голод войны, похоронила почти всех своих детей, а тем, кто выжил она была не нужна. Она плакала от жалости к себе, тому, что впустую прожила свою жизнь.
– Время тяжелое было, там не жить, а выживать надо было, понимаешь? Какие только ужасы ни видела, что только ни пережила, думала все снесу. Но за что, сказывается, мне такие мучения?
Она не понимала, где упустила своих детей, что было не так в ее воспитании, что дети стали такими жестокими к ней.
Я мог ей рассказать, что каждый живет по своему выбору, но стоит ли говорить это человеку, который уже одной ногой в могиле? Подумал, что ей куда легче умереть, обвиняя во всем людей и бога, чем понять, что она когда-то упустила момент. Ее сожаления ситуацию не изменят. Но как будто услышав мои мысли, старушка неожиданно выдала:
– Каждый находит свою нишу, а я свою нишу не нашла.
– А вы ее разве искали, вам же выживать надо было?
– Надо было, но я могла не рожать стольких детей, одни погибли, другие бросили. Думала, они оправдают мое существование. Но они разочаровали меня в жизни еще больше. Даже мать из меня ужасная.
Я не