Я облегченно выдохнула и только тут поняла, что до сих пор стою, к нему прижавшись, а его ладонь лежит у меня на талии. Тотчас зардевшись, я отстранилась и пролепетала:
– Спасибо.
– Не за что, – улыбнулся он многозначительно. – Мне было приятно.
Сказал он это таким тоном, что я раскраснелась ещё больше.
Господи, какое счастье, что нас не видела мама, подумала я, но на всякий случай огляделась по сторонам – нет, её не было. Да она и вряд ли пошла пешком. Скорее всего, как вчера – на маршрутке.
Зато нас узрел Ярик. Он как раз подошёл к нам. Поздоровался со мной вежливым кивком, с Андреем – за руку.
– Вы чего это тут…? – замялся он. Наверное, постеснялся сказать «обжимаетесь» или что-нибудь в этом духе.
– Да какой-то упырь чуть Дашу с ног не сбил.
Ярик обеспокоенно взглянул на меня. И даже учтиво поинтересовался:
– Ты цела? Всё нормально?
– Да, да, всё хорошо.
У школьных ворот толпились парни из нашего класса и не только. Мы ещё подойти не успели, а они уже принялись наперебой восклицать: О! Андрюха! Здорово!
Исаеву улыбались, кто – радостно, кто – заискивающе. Ярику же просто пожали руку, молча, мимоходом, не задерживая на нем взгляд. Впрочем, на меня если и посмотрели некоторые с любопытством, то тоже недолго.
Всеобщим вниманием безраздельно завладел Андрей, абсолютно ничего для этого не делая. Тут же посыпались вопросы: Андрюха, ты чё вчера делал? Где был? Завтра идём к Чепе? Может, сегодня тусанём в тепличке?
– Насчет завтра – не знаю, пацаны. А сегодня – я пас, дело важное есть.
Он с улыбкой посмотрел на меня и подмигнул. Потом подошёл к другой группке парней, чуть в сторонке – с ними поздороваться и переброситься парой слов. А мы с Яриком как бесплатное приложение молча двинулись за ним. И тут кто-то за спиной негромко бросил:
– Чё, Андрюха, новенькую уже окучивает?
Вспыхнув, я обернулась. Парни смеялись между собой, и кто именно это сказал – было не понять. А даже если бы и поняла, что мне им предъявить? Да ну их, идиотов, решила я.
И тут же Ярик, который, очевидно, тоже расслышал эти слова, склонился ко мне и ободряюще произнес:
– Не обращай внимания. Кривошеин – просто придурок. Тупое быдло. И что попало вечно мелет.
– Угу, – кисло улыбнулась я.
– Серьезно! – повторил Ярик с неожиданным пылом. – Андрей бы не стал так... Ты ему на самом деле понравилась. Я же знаю.
– Откуда? – Вот сейчас с моей стороны это было уже, конечно, чистой воды притворство. Как сказали бы у нас в Зареченске, я просто скосила под дурочку. И мне стыдно, но что поделать, если разговор вдруг принял такой волнующий поворот. Сразу захотелось знать, неужто Андрей с Яриком поделился? Что, интересно, он ему про меня сказал?
– Ну я не слепой, вижу. Я же знаю Андрея, как никто. Да и вообще он не такой. Никого он не окучивает в принципе. Ему это попросту не надо. А вот ты ему действительно понравилась, так что…
Ярик, не договорив, замолчал, потому что к нам вернулся Андрей.
– Ты прямо нарасхват, – пошутила я, воодушевившись словами Ярика.
– Да не говори! – коротко засмеялся он. – Шагу не ступить.
Та же история повторилась и в школе. Пока мы добрались до кабинета математички, сто раз остановились. Его то и дело окликали, звали, дергали.
– Тяжелая ноша – популярность, – снисходительно улыбнувшись, обронил Ярик, глядя на Андрея, который опять с кем-то застрял.
Мы уж ждать его не стали – там до кабинета пять шагов осталось дойти.
– О, а вот и наша доярка из Хацапетовки. Пардон, Зажопинска, – провозгласила Катрин, едва мы с Яриком переступили порог.
– Ты ведешь себя, как дура, – отчеканил Ярик холодно.
– Да где уж мне, – фыркнула она, но цеплять меня дальше не стала.
Её пирсингованная подруга восседала на столе, свесив ноги в проход. Сидела, ссутулившись, и опять что-то смачно нажевывала. Когда я направилась к своей парте, она закинула одну ногу на соседний стол, водрузив массивную грязную кроссовку на чей-то учебник, и преградила мне дорогу.
– Дай пройти, – сказала я.
Она сделала вид, что меня не слышит, продолжая чавкать.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
– Чё, Ксюха, – засмеялась Катрин, – ножки устали?
– Э, Дыбовская! – возмутилась одна из девчонок, худенькая, веснушчатая, в очках. – Ты совсем офигела?
– Заглохни, блоха, а то щас договоришься, – пригрозила Ксюха. Выпустила изо рта мутный пузырь, с щелчком лопнула, втянула его обратно и продолжила нажевывать. – Очки протри – на кого рот разинула.
Девчонка уставилась на неё с обидой и негодованием, но ругаться не осмелилась.
– Дыбовская, ноги убери со стола, – произнес Ярик, не скрывая отвращения.
– А то чё? Мамке нажалуешься? – ухмыльнулась она, потом скосила на меня пустой наглый взгляд. – А ты гуляй отсюда, Хацапетовка.
В классе прыснули и сразу затихли.
– Что за кипиш? – услышала я за спиной голос Андрея. Оглянулась – он уже стоял прямо за мной. – Ты чего, Дыба, копыта тут раскидала? Ты у нас теперь шлагбаум?
– Исаев, иди в жопу, – вяло огрызнулась эта ужасная Ксюха, но ногу убрала.
– Эй, Дыбовская, если не знаешь, куда еще ноги закинуть, иди сюда, – смеясь, бросил рыжеволосый парень, который зашел в кабинет вместе с Андреем.
– Да ты экстремал, Гарик, – хлопнул его по плечу Андрей, улыбаясь. Потом кивнул мне, мол, идем на место.
Парни, которые до прихода Андрея, молча наблюдали за выходкой Дыбовской, сейчас, с его появлением, принялись соревноваться в «остроумии». Предлагали ей пойти размять конечности в какой-то тепличке. Спрашивали, сможет ли она задрать ноги еще выше и всё в таком духе. Она в ответ то показывала кулаки, то посылала матом, то грозила расправой. И продолжалось это представление до самого звонка.
Вероника Владленовна впорхнула в класс, и сразу стало нечем дышать от ее парфюма. Домашку спрашивать она не стала. Даже не так. Она поинтересовалась у класса:
– Ну что, сделали домашнее задание? Спрашивать будем?
– Неее, – дружно прокатилось по кабинету.
Она кокетливо покачала головой.
– Что мне с вами делать, негодники? Ну ладно. Давайте вместе решать домашнее задание, и если что непонятно – спрашивайте.
Пока она выводила цифры и буквы на доске, объясняя, что к чему, остальные тупо перерисовывали всё себе в тетради. Кроме Ярика, который взирал на неё и остальных с выражением: «что за идиоты кругом?».
– Насчет Катьки Черемисиной и её подружек не парься, – прошептал мне на ухо Андрей. – Я с ними разберусь. Слова тебе больше никто не скажет.
– Я и не парюсь, – улыбнулась ему я.
– И правильно.
– Ярик чем-то недоволен? – кивнула я в его сторону.
– Ярик всех вокруг считает дураками, – усмехнулся Андрей.
– И всё же он твой лучший друг?
– Всё же, – пробормотал он опять с усмешкой, которую засекла Вероника Владленовна, обернувшись в неподходящий момент.
Отложив маркер, она встала к нам лицом, скрестила руки на груди. И уставилась прямо на меня.
– Стоянова, кажется? Я зря тут объясняю? Ты, как я вижу, уже всё знаешь, так? Ну, иди, вместо меня продолжай.
О, нет! Я запаниковала. Мало того, что я в принципе в алгебре дуб дубом, так еще и прослушала, о чем именно она сейчас рассказывала.
– Извините, – пробормотала я.
– Отсядь за другую парту!
– Вероника Владленовна, Даша ни при чем. Это я ее отвлек, – подал голос Андрей. – Больше не буду.
Она не стала давить, но все равно была недовольна. У нее даже голос изменился, когда продолжила объяснять дальше. Да черт с ним, с голосом. Я чувствовала её злость. Причем злость ко мне, несмотря на то, что до конца урока она в мою сторону больше и не взглянула. И от этого было не по себе...
13.
На остальных уроках обошлось без приключений, хотя Андрей то и дело мне что-то говорил, но другие учителя смотрели на наши перешептывания сквозь пальцы. На переменах он отлучался – наверное, ходил курить. Но ни Катрин, ни Дыбовская, никто вообще ко мне больше не лез. Может, Андрей уже «разобрался», а, может, потому что рядом со мной оставался Ярик.