Андрей посмотрел на меня, чуть прищурившись. И я снова зарделась – от его пристального взгляда, в котором искрилась потаённая улыбка, от его неприкрытого интереса, от того, что мы с ним рядом, наедине. Ну, почти. Пока Ярик не вернулся.
Заметил ли мое смятение Андрей или нет, но стал разглядывать меня ещё откровеннее, перекатывая соломинку между губами. Затем выпустил её и едва заметно улыбнулся. Не мне, чему-то своему…
Губы у него были яркие и припухшие. На ум ни к селу ни к городу пришла Нелька, бывшая моя подруга — вспомнилось вдруг, как она подучивала меня и девчонок, кажется, классе в седьмом, а то и в шестом, как сделать губы сексуальными. Ну, то есть такими, чтобы всем хотелось их поцеловать.
«Надо их немного искусать. Не погрызть до крови, а слегка пошоркать зубами», — объясняла Нелька свой секрет красоты и показывала, как надо делать. Полминуты – и ее губы, бледные и узкие от природы, действительно темнели и чуть-чуть опухали. Но тогда мне это казалось неприятным.
А вот на губы Андрея смотреть было немного стыдно и волнующе. Потому что в голову сразу непрошено лезли мысли… тоже стыдные и волнующие.
Господи, совсем с ума сошла, одернула я сама себя. Что я, никогда раньше симпатичных парней не встречала? Не замечала разве на себе чужого внимания? Встречала и замечала.
И тут же подумалось, как назло: таких вот — нет. Не встречала. Чтобы и классный, ну, в смысле, притягательный по всем фронтам, красавчик, короче; и крутой — типа всё ему нипочём; и благородный. Помогать, защищать и всё такое — это же благородно!
Я мечтательно улыбнулась, но тут же опомнилась. Мда, знал бы он, как я в мыслях тут его расписываю, в герои уже зачислила…
Андрей, не сводя взгляда, отодвинул свой сок, наклонился через столик ко мне поближе и спросил:
– Ну так что?
Чёрт, мне показалось, или его голос и в самом деле прозвучал как-то по-особенному? Чуть ниже, чуть тише, чуть глубже. Интимнее… Так, что кожу на шее слегка подернуло мурашками.
– Что с тобой, Даша Стоянова?
Имя мое он произнёс как бы с ударением и при этом чуть растягивая, словно пробовал его на звучание. Я растерялась и не нашлась, что ему ответить.
Мне Андрей нравился, врать себе я не стала бы. Да что уж, понравился он мне ещё в школе, практически сразу. Но он так сильно отличался от всех парней, кого я знала. Его повадки, его внимательный полунасмешливый взгляд, его манеры – всё это меня слегка обескураживало.
Да, он держался доброжелательно, просто и естественно, но при этом так, будто насквозь меня знает. Причём давно. Никакой неловкости, ну или хотя бы сдержанности, которая бывает в первое время между чужими людьми, он явно не испытывал.
И, по ходу, такой он не только со мной, а вообще. Есть люди, которые всегда и везде чувствуют себя как дома. И вот он, очевидно, из их числа. А я не такая. Мне нужно немного времени. Мне нужно узнать человека поближе, чтобы общаться вот так запросто.
К нам вернулся Ярик. Вот уж кто полная противоположность Андрею. Он со мной почти не разговаривал. Лишь изредка, когда Андрей к нему обращался: «Яр, скажи», он или кивал в знак подтверждения, или отвечал односложно. Но самое забавное, что я его стеснялась гораздо меньше, чем Андрея.
– Или тебе из-за Катрин взгрустнулось? — продолжал допрос Андрей. — Если так – забей. От неё много шума, но вреда особого нет, да, Яр?
Ярик кивнул. Бросил на меня быстрый взгляд и снова уставился на свои пальцы, длинные, изящные, с аккуратным маникюром, про такие говорят – музыкальные.
– Ты случайно не занимаешься музыкой? – обратилась я к Ярику, чтобы наконец сменить тему.
Не глядя на меня, Ярик покачал головой – нет, не занимается. Андрей хмыкнул, вроде как слегка удивился моему вопросу.
– Просто руки как у пианиста, – пояснила я.
– Как у шахматиста, – улыбнулся Андрей. – Ярик у нас почти гроссмейстер. Все городские турниры взял, ну и не только.
– Круто! – искренне восхитилась я. Для меня подобные таланты просто за гранью.
Ярик снова порозовел, как тогда за школой, но и улыбнулся. Мне очень хотелось спросить, чем занимается сам Андрей, но тут уж я не осмелилась. Он и так, по-моему, просёк, что мне нравится. Пришлось снова терзать Ярика.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
– У тебя, наверное, и с математикой отлично?
Ярик не то кивнул, не то повел плечом.
– И не только, – снова за него ответил Андрей. – Ярик у нас вообще круглый отличник. Мегамозг.
Почему-то мне не очень понравился его тон. Как будто он говорил с издевкой, а, может, просто показалось. Или это какой-то им двоим понятный прикол. Ярик взглянул на него и качнул головой с усталостью и легким снисхождением.
– Респект, – пробормотала я, и чтобы разрядить внезапно возникшее напряжение, вспомнила про Эльзу Георгиевну: – Кстати, а почему вы директрису зовете безобразной Эльзой? Только из-за имени или ещё почему-то?
Я взглянула сначала на Андрея – он ведь за всех сегодня говорил. Но он смотрел на Ярика с таким видом, будто ему вдруг стало весело.
– Яр, ты не знаешь, почему? – спросил с усмешкой.
– Не знаю, – ответил тот бесстрастно. Потом поднялся: – Я пойду возьму мороженое.
– О, давай, – продолжал ухмыляться Андрей. – Мне – шоколадное.
Запнувшись на моем имени, Ярик все же спросил:
– Даша, тебе какое?
– Что?
– Какое будешь мороженое? Ну, там клубничное или…
– А-а, да любое, – обронила я, забыв о своем правиле не угощаться за чужой счёт. Просто у меня возникло невнятное ощущение, будто сейчас что-то произошло. Или же будто за их внешним диалогом скрывалось что-то большее. Впрочем, ничего ведь удивительного – они друг друга знают сто лет, конечно, у них есть свои тайны и, конечно, они понимают друг друга без слов.
Тем не менее, когда Ярик отошел, я поинтересовалась:
– Мне показалось, или вы сейчас что-то своё имели в виду?
– Показалось.
– Но ты смеялся, а он весь как-то натянулся…
– Как тут не натянешься? Безобразная Эльза – его мать, – беззаботно сообщил Андрей.
– Мать? – охнула я. – Серьезно? Ярик – сын директрисы?
– Получается, что так, – улыбнулся Андрей. – Да не парься. Яр давно знает про ее кликуху. Он не обижается.
Я сидела ошарашенная. Как же неудобно вышло! Зачем я только ляпнула про неё! Ярик принес мороженое в рожках и, на удивление, он и правда совсем не выглядел огорченным или сердитым. Но я все же промямлила:
– Прости, пожалуйста… так глупо получилось… мне ужасно неловко…
– Ничего, – улыбнулся он. – Всё нормально. Всё хорошо.
Я сделала вид, что поверила, но в душе все же осело какое-то смутное беспокойство.
После торгового центра мы пошли домой. От натянутости и недосказанности не осталось больше ни следа. И тревога тоже улеглась. Мы всю дорогу болтали, вспоминали оторванную руку манекена, побег от разъяренного охранника, смеялись. Даже Ярик немного разговорился. Заявил в шутку:
– Оказывается, опасно пожимать тебе руку, Андрюха. Ещё без руки останешься.
– А то! По тонкому льду ходишь, – подыграл ему Андрей, смеясь.
Возле детской площадки мы остановились.
– Мне туда, – показала я влево. – А вы где живете?
– Вон там, – Андрей кивнул на высотку в противоположной стороне. – Ну ладно, Яр, давай.
Ярик на миг растерялся:
– А ты…?
Но потом, видимо, сообразил и снова немного смутился.
– А-а, ну да… Пока, Даша, – расщедрился он на улыбку, теперь уже полноценную.
Я тоже улыбнулась ему от души. Хорошо ведь время провели, ну и неловкость из-за его матери лишний раз хотелось загладить.
Андрей проводил меня не только до подъезда – мы поднялись с ним на наш этаж.
За день я раз десять смущалась из-за него – то его нескромный взгляд вгонял меня в краску, то слова… Но всё это даже не сравнится с тем волнением, что я пережила, пока несколько секунд ехала наедине с ним в лифте. А ведь ровным счетом ничего не происходило. Он просто стоял за моей спиной, не касаясь, ни слова не говоря. Стоял, дышал, гипнотизировал мой затылок – это я украдкой засекла в отражении. А я разнервничалась так, что потом достала ключи и тут же их выронила.