— Я не уверена, милая. Не думаю, что nonno грустит о дяде Ти. Думаю, он расстроен тем, что не знал о нем все эти годы. В этом нет их вины, — говорит Анжелика.
— Я думаю, что люблю дядю Ти. Я хочу выйти замуж за такого же, как он, когда вырасту, — серьезно заявляет девочка.
Ее мать смеется.
— Удачи тебе, Иззи. Ты должна выйти замуж за того, в кого влюбишься. Не позволяй никому убеждать тебя в обратном. Никогда, bella.
— Хорошо. Мама?
— Да?
— Как ты думаешь, ты когда-нибудь влюбишься? — Невинный вопрос Иззи отзывается острой болью в моей груди. Одинока ли Анжелика? Нужен ли ей кто-то в качестве спутника жизни? До встречи с Холли я никогда бы не задумался об этом.
— Думаю, может быть… когда-нибудь. Но у меня есть ты, Иззи, и ты — вся любовь, которая мне нужна. — Анжелика может убедить свою дочь, но меня она не убедит.
Я ухожу. Когда я возвращаюсь в спальню, Холли уже крепко спит. Я ставлю миску на тумбочку и раздеваюсь, а затем ложусь рядом с ней. Обхватив ее за талию, я лежу в тишине и благодарю Бога за то, что он послал мне одного из своих ангелов. Снова. Я никогда не перестану быть благодарным за свою жену.
— Ммм… — Я просыпаюсь от самого приятного ощущения. Я смотрю вниз на море рыжих локонов, голова Холли покачивается вверх-вниз, ее рот — райский шелк, когда она втягивает мой член. — Бл*дь, Dolcezza, вот так я хочу просыпаться каждый день, — стону я, сжимая в кулаке ее волосы и поднимая голову, чтобы видеть ее лицо.
— Ммм, — бормочет она в ответ.
Ее рука обхватывает мои яйца и начинает их массировать.
— Черт, я сейчас кончу, Холли, — предупреждаю я, но она только сосет сильнее, заставляя мой позвоночник покалывать. Я кончаю ей в горло, заполняя ее рот. Чувствую, как она сглатывает, и через несколько секунд спрыгивает с кровати и бежит в ванную. Что, бл*дь, только что произошло? Я остаюсь в замешательстве, пока не слышу ее рвотные позывы. Я вбегаю вслед за ней и застаю ее склонившейся над унитазом. — Черт, черт, прости. Ты в порядке? Что мне делать? Скажи мне, что делать, Dolcezza?
Она поднимает на меня глаза и смеется.
— Я уже в порядке. Может, подашь мне стакан воды?
— Может, мне вызвать врача? — спрашиваю я, наполняя стакан и передавая его. Я кладу ладонь ей на лоб. Жара нет.
— И что ты скажешь? Я делала тебе минет и меня вырвало?
— Ну, черт. Не знаю. Не могу сказать, что я раньше сталкивался с такой реакцией… — бормочу я, немного растерявшись и не зная, что мне делать.
— Все в порядке. Это не из-за тебя. Серьезно. Я чувствовала небольшое недомогание, когда проснулась. Наверное, мне стоит больше прислушиваться к себе.
— Я звоню врачу. — Я возвращаюсь в спальню, чтобы взять свой телефон.
— Нет, не звонишь. Сегодня похороны Сонни. Мы не пропустим их, Ти. Со мной все будет в порядке. Наверное, я просто съела что-то несвежее, вот и все.
Я настороженно смотрю на нее. Она выглядит нормально. Немного бледная, но в остальном все в порядке. Даже чертовски хорошо.
— Ладно, но если тебе снова будет нехорошо, скажи мне, и мы уедем. Мне плевать, что подумают другие, Холли. Если ты заболела, мы обратимся к врачу.
— Со мной все будет в порядке. Мне просто нужен душ. — Холли поворачивается и идет обратно в ванную. Она закрывает дверь, и я тут же слышу звук льющейся воды.
Странно. Она никогда не закрывает дверь. Что-то явно не так. Я тянусь к ручке, но она заперта. Она, бл*дь, заперлась от меня. Я стучу кулаком по белой двери.
— Холли, открой дверь.
— Я в порядке, Ти. Я принимаю душ. Можешь принести мне кофе? Мне нужен кофеин.
Принести ей гребаный кофе? Она серьезно?
— Холли, открой эту чертову дверь, или я ее выбью, — кричу я. Ответа я не получаю. Я уже собираюсь выполнить угрозу, как вдруг вспоминаю, что на дверной коробке надо мной лежит гребаный ключ. Я положил его туда некоторое время назад, еще когда жил здесь в детстве. Отперев замок, я открываю дверь и делаю шаг внутрь. Пар настолько густой, что я не вижу перед собой больше двух футов. Моя жена сидит на полу в душе, и вода каскадом льется по ее телу, пока она тихо всхлипывает. — Черт, Dolcezza, что случилось? — Я захожу внутрь и подхватываю ее на руки. Переместив ее на скамейку, я сажусь рядом с ней.
— Н-н-ничего не случилось, — заикается она.
Я убираю мокрые волосы с ее лица.
— Если бы ничего не было, ты бы не сидела здесь и не плакала. Что бы это ни было, просто скажи мне, и я все исправлю.
— Ты не можешь ничего исправить, Ти. Сонни мертв, и это моя вина. Как я смогу сегодня встретиться с его семьей?
— Это не твоя вина, Холли. Сонни выполнял свою работу. Он знал, чем это опасно. Это не твоя вина. Ты не сделала ничего плохого.
— Если бы я не заставила тебя отвезти меня в Италию, он был бы с нами. Мне бы не пришлось кого-то убивать. Я убила человека, Ти, и из-за меня убили Сонни. Кто я теперь?
— Dolcezza, ты самый лучший человек, которого я когда-либо встречал. Ты не виновата в том, что произошло. Если кто и виноват, так это я. Я взял тебя с собой, прекрасно понимая, в какую тяжелую ситуацию мы попали. Я должен был быть рядом, чтобы защитить тебя, чтобы убедиться, что с тобой не случится ничего подобного.
— Что… что теперь произойдет? Безопасно ли вообще идти сегодня на эту службу? Стоит ли нам появляться на людях?
В голове всплывает вчерашнее предупреждение Ланы. Я игнорирую его.
— Ничего не случится. Мы будем окружены моими людьми, Dolcezza. Я позабочусь о твоей безопасности.
— А ты? Мне нужно знать, что ты будешь в безопасности, Ти.
— Я обещаю тебе, что всегда буду делать все, что нужно, чтобы оставаться в безопасности. Чтобы вернуться к тебе. Ты — мой сияющий свет, всегда указывающий мне путь домой. Ты вывела меня из темноты, Холли.
— А что, если это мне нужен свет? Что, если я тону в собственной тьме, Ти? Я убила человека и сделаю это снова, если понадобится.
— Хорошо. Ты должна всегда выбирать сама. Ты не должна колебаться, Холли.
— Я чувствую себя лицемеркой, — бормочет она.
— Почему? — Мои руки гладят ее по спине, пытаясь утешить.
— Я винила отца в том, что он убил того человека. Я ненавидела его. Я говорила ему, что он чудовище. Он никогда не раскаивался в содеянном. И посмотрите на меня… Я такая же, как он. Я не чувствую угрызений совести. Я испытала чертово облегчение.
— Ты была молода, Холли. Твой отец не винит тебя за то, что ты так думала. — Я вздохнул. — Позволь мне спросить тебя вот о чем. Ты считаешь меня чудовищем? Ты думаешь обо мне плохо из-за того, что я делаю? Потому что я могу гарантировать тебе, что я делал вещи гораздо хуже, чем ты можешь себе представить, Dolcezza.
Она обдумывает мой вопрос, некоторое время молчит, и я задаюсь вопросом, не задумывалась ли она о том, на что я способен.
— Я думаю, что для некоторых людей ты — монстр. Бугимен, который не дает им спать по ночам. Но для меня ты — единственный человек, который помогает мне заснуть. Ты единственный человек, которому я могу всецело доверять и который всегда прикроет меня. Ты — часть меня, как будто мы больше не два отдельных человека.
— Мы едины, Холли. Мы будем править этим городом вместе. Мы создадим свое собственное наследие для наших детей и детей наших детей.
— Совместное правление. Мне это нравится. — Она улыбается.
— Мне тоже.
Глава четырнадцатая
Холли
Ти спустился вниз, чтобы сделать несколько звонков и дать мне время собраться. Я выбрала черное кружевное платье. Оно кажется подходящим для похорон, хотя и облегает мои изгибы, а вырез на груди создает впечатление, что у меня декольте больше, чем на самом деле. Но мне нравится. Я нанесла легкий макияж, стараясь выглядеть как можно естественнее, и оставила волосы распущенными локонами.
Я подхожу к шкафу, чтобы найти туфли. До сих пор не понимаю, как Ти удается наполнить шкафы одеждой и аксессуарами для меня, где бы мы ни находились. Надо будет не забыть спросить его об этом. Я выбираю пару черных туфель на каблуках Jimmy Choo и фотографирую свои ноги, чтобы позже отправить Райли. Она обожает хорошие дизайнерские туфли — да что там, вообще все дизайнерское.