и часто сменяют друг друга, у других, напротив, длятся долго и широкие. Есть ещё и амплитуда волн, то есть, как далеко они поднимаются и опускаются. И что-то подсказывает мне, что у первых она меньше. А вот суммарная их длина (читай продолжительность жизни) наоборот больше. Возможно природой, или Всевышним как бы заложено определённое количество, помноженное на качество, счастливых моментов, которые человек должен пережить.
«Узкополосные» – это меланхолики. В их состоянии всё часто меняется, не успев толком развиться. Но жить они должны дольше. Они осторожнее, менее экстремальны, у них меньше половых гормонов, подавляющих иммунитет. Питаются чаще, малыми порциями, что полезно. Короче говоря, есть целый ряд фактов, свидетельствующих об этом.
Вторые – это сильные. У них, соответственно, всё наоборот.
Вопрос о том, как формируется это различие – человек сам меняет в соответствии со своим укладом окружающий мир, или попросту воспринимает его так, как в нём заложено – уже совершенно другой вопрос, и зависит в первую очередь от наших представлений о первичности сознания и материи».
– Ты чего там писанину развёл? – спросил Фёдор. – Опять книгу свою пишешь?
– Её самую.
– В службу порядка-то хоть ходил, писал «заяву»?
– Не, не ходил.
– А чего?
– Да всё равно не найдут.
– Напрасно. У нас вот у мужика на работе квартиру «обнесли», он обратился, так нашли, и почти всё вернули.
– Да ладно. Потерял-то всего пять долларов да телефон старый.
– Ну, дело твое.
16.10.
– О, Гена, здорово, – повстречал Станислав друга в коридоре университета.
– Привет.
– Слушай, можно тебя на пару минут.
– Конечно.
– Только не здесь. Давай в моём кабинете поговорим.
– Ну, пойдём. А что за конспирация?
– На всякий случай.
Они зашли внутрь, хозяин помещения закрыл дверь на ключ.
– Ну, чего хотел? – немного раздражённо спросил приведённый, который явно куда-то спешил.
– Я тут тебя не так давно на улице видел. Из банка «Гранд» выходил. Ты там что делал?
– Я? Да… Не помню уже… Вроде кредит хотел взять. Да. Кредит.
– Понятно. Слушай, а что ты думаешь об Ахмеде?
– Об Ахмеде. Ну не знаю даже. Здесь нам говорят, что он террорист. А ты сам-то что думаешь?
– А я вот что, – ответил Станислав и протянул собеседнику, бумаги с Нижнего этажа.
– Это что?
– Почитай.
Геннадий пробежал глазами первые два листа, затем сделал то же самое с последним.
– Так ты что, тоже несогласный?
– Да. Только я, правда, сам себя революционером называл, но можно и так.
– А из какой группы?
– В том-то и дело, что ни из какой. Одиночка. Но хотел бы к кому-нибудь примкнуть.
– Ну что, отлично. Тогда отменяй свой сегодняшний факультатив, дожидайся меня, и вместе пойдём, я отведу.
– Куда?
– На конспиративную квартиру. Мы там собираемся.
Два друга-революционера проехали три остановки на автобусе, затем пошли пешком. Попутно были посещены пара магазинов, с единственной реальной целью выявить возможную слежку, и, если она наличествовала, избавиться от неё. Философ поначалу периодически воровато оглядывался, но более опытный коллега быстро сделал по этому поводу замечание.
Во дворе показался высокий дом, номер двадцать один по Двенадцатой улице. С виду обычная многоэтажка, ничего особенного. Внизу – магазинчик продуктовый, выше – квартиры. Подпольщики зашли внутрь, поднялись на третий этаж. Геннадий четырежды нажал на кнопку слева от двери с табличкой «25»: три коротких звонка и один длинный.
– Кто? – донеслось оттуда.
– Это я, Буддист, открывай.
– А с тобой кто?
– Это свой.
Дверь отворилась. Из квартиры смотрел невысокий мужчина в возрасте с густой кудрявой шевелюрой, в халате и очках с внушительными диоптриями.
– Это свой.
– Ну, проходите.
– Станислав Евгеньевич, можно просто Стас, – представился новичок.
– Михаил Маркович. Можно просто Гельман. Или Моисей. Это кличка. Лучше по ней звать. Проходите на кухню.
Квартира, а точнее та её часть, которую довелось увидеть, была совершенно обычной. Разве что окна зашторены, несмотря на непозднее время, а в прихожей висел огромный, почти в полстены портрет Че Гевары. Хозяин организовал чай и поставил на стол какие-то не шибко вкусные сушки, печенье и конфеты.
– А мы кого-то ещё ждём? – поинтересовался Станислав.
– Да. Ещё Мохаммед с Лениным должны подойти, – ответил Моисей.
– Это тоже клички, как я понимаю?
– Да, клички.
– Но почему? Для конспирации?
– Да. Вам, кстати, тоже надобно придумать.
– Меня в гостинице Философом называют.
– Нет, надо другую. Чтобы никто посторонний её не знал. А то так легко вычислить будет. А вот, скажем, Фидель подойдёт. Вы не против?
– Да нет. Фидель так Фидель. Гена, а тебя как кличат?
– Буддист, – начал отвечать тот на вопросы Философа, которых, естественно, у новичка было много.
– Понятно. А в целом вы как-то называетесь, ваше общество?
– Называемся «На третьем».
– Это потому что на третьем этаже расположены, я так понимаю?
– Не только. Это словосочетание имеет ещё и иное значение. Ты ведь про Верхний и Нижний этажи знаешь?
– Конечно.
– Ну вот. А есть мнение, что этим мир не ограничивается. Есть ещё и Третий.
– А где же он находится?
– Не знаю. Мы не знаем. Скорее всего, высоко над нами. А может и глубоко ниже.
– А что там происходит? Там люди-то хоть есть?
– Люди там должны быть, обязательно. И они счастливы. Счастливы абсолютно, без всяких условностей и оговорок, понимаешь?
– Вроде да. И как же туда попасть?
– Этого мы тоже не знаем.
– Интересно. Но только не ясно совершенно: откуда взяли, что он вообще есть, если никто не видел, и нет никаких свидетельств. И даже приблизительно неизвестно, как туда можно попасть. Похоже на красивую сказку, миф. Только зачем это нужно?
– Может и так. Но только миф этот ежедневно питает умы всего человечества, заставляя их совершать бессмысленные по своей сути регулярные телодвижения вроде похода на работу из дома и обратно и метания от стола до дивана. Мы все живём этой сказкой, надеясь, что если не сегодня вечером, то, может быть, завтра она обязательно наступит. Эти мысли понуждают нас жить, хоть мы их, как правило, и не осознаём, и спасают от смерти бесчисленное количество людей во всём мире.
– Мне кажется, – подхватил хозяин квартиры, – этот этаж существует, и находится внутри каждого человека. Нужно только подобрать правильный ключ.
– Какой такой ключ?
– Не знаю. Он, видимо, у каждого свой.
В этот момент в дверь позвонили, точно так же, как ранее Буддист. Михаил Маркович пошёл открывать.
– Слушай, Гена, а откуда эти клички берутся. Нет, про твою и Гельмана я, в принципе, догадываюсь. А эти двое, как их, Мохаммед и Ленин. Просто потому что революционеры?
– Нет. Это всё идёт ещё и от причин, почему мы все здесь. Моисей – потому что ему на родную землю долго не давали уехать. А когда разрешили, решил из принципа остаться. И ещё потому что он самый старший здесь. Ещё просветить хочет. Мохаммед – тоже просвещает, только сам, наверное, догадываешься, немного по-другому. Ну а Ленин попросту богатых ненавидит, считает, что они всё нечестно нажили, в том числе и за его счёт. Хочет всё отнять и поделить.
– А твоя – Буддист – просто оттого, что медитируешь?
– Ну, да. Но