его блокнот.
Человечек остаётся жить. Но это свидетельство уходит с Францем.
Не сказав ни слова, Франц распахнул окно и вылетел наружу. Пузырь лопнул, и крики де Трая стали громки. Он просил Франца остаться и не подвергаться себя опасности. Франц не слышал. Его ум, душа и все его чувства до единого устремились к солнцу. Он летел наверх.
Внизу суетился Ретазевск. Кукольные машины пожарников и кареты скорой помощи носились туда-сюда. С высоты Франца они казались не больше, чем блошки. Люди приходили в себя среди развалин.
Рядом с разбитым Домом пионера дети уже ковыряли пыль.
Франц улыбнулся. Хоть будущее вступило в силу, Ретазевск жил.
Он пронёсся над главпочтамтом, «головой» и школой номер 10, над филармонией и РЕТАЗЬВОДСТРОЕМ. Франц не спешил уходить за атмосферу и полз не выше многоэтажного дома. Он упивался видами Ретазевска перед тем, как город забыл бы его навсегда.
В том не было скорби. Франц готовился слиться с Солнцем.
Он очертил город по кругу, улыбнулся каждому кусту и взлетел.
На этот раз Франц не задержался в облаках и сразу пронзил атмосферу. Он остановился только в ледяной пустоте с точками звёзд. Абсолютно один, ненужный никому. Но полный смысла.
Перед ним не пронеслась вся его жизнь. У неё не было сути. Франц переболел ей как корью. И теперь готовился понять, кто он такой.
Франц напряг мускулы и за минуту пересёк всю высоту, разделявшую его с Солнцем. Теперь Франц стоял перед ним на равных. Он понял, чего оно хотело через свои упрёки. И был готов отдать это.
Солнце бурлило. Его площадь была неоднородна. Всплески плазмы напоминали густой и тягучий кисель. Вокруг него расползался смертельный жар. Франц никогда не подлетал к солнцу так близко.
Силовой пузырь зарябил.
Первым в Солнце Франц кинул блокнот де Трая. Он объяснил это тем, что человечек страдал тем же заблуждением, что и он сам.
Солнце поглотило страницы.
От статьи, номерков и расписаний обедов не осталось и пылинки.
Затем Франц прихорошился. Он распрямил свои волосы. Только сейчас он заметил, какого они оттенка: бледно-каштановые, как бы припорошенные пылью. Протёр глаза и понял их цвет: карие.
Франц ощутил себя как никогда полно. Его чувства обрели объём и красочность. Он дышал этим Солнцем и осязанием своих рук. С редкой ясностью Франц слышал свои мысли и знал, он — это он.
Франц обвёл серый космос взглядом, и тот расцвёл созвездиями.
Солнце щурилось и раскрывало лучи навстречу. Оно приглашало.
Щелчком пальца Франц наплодил десяток силовых полей. Без цели и просто потому, что хотел чувствовать ещё. Он радостно ощущал их присутствие. Потом убрал. Осталось только одно, в котором он летел.
В нём Франц и прыгнул в Солнце.
Это нельзя было назвать прыжком: он продолжал лететь. Но отдал движение инерции. Франц не руководил направлением и скоростью прыжка, а его мозг всё слал сигнал «лететь». Он падал с умом.
Полёт мог длиться минуту. Мог и столетия. Франц потерял счёт времени, только чувствовал движение. Им овладело спокойствие.
На самой поверхности Солнца, где жар стал невыносим, Франц скинул силовое поле. Его существо противилось этому. Так дрожит рука самоубийцы, держа дуло у виска. Ясность чувства пересилила это.
В ту же секунду Франца объяла боль, невыносимая для чайки.
Жар расщепил его до атомов.
Так Франца Романова, обладавшего именами двух правителей-неудачников, не стало.
Один, на поверхности Солнца, он до сих пор созерцает протуберанц.
Примечания
1
Композиция из «Песен Возрождения» — печатного сборника духовных песен для богослужения. Широко используется в баптистских и иных евангельских церквях СНГ.
2
Саманта Смит — американская школьница, получившая всемирную известность во время «холодной войны» благодаря переписке с Ю. Андроповым. Как посол доброй воли, повлияла на утепление отношений между СССР и США. В 1983 г. посетила лагерь «Артек», на что и отсылается де Трай.
3
Шёпот мой когда услышит, так сразу — глядь! — и несет копытце его к двери буйствовать, слугу какого или коммерса гноить. Тля не съест, так Юша погубит, так у нас говорят.
4
Аполлион — греч. «Погубитель»; имя ангела бездны.
5
So softly a supergod cries — строчка из песни Д. Боуи «The Supermen»
6
Цитата коварного Арона из пьесы У. Шекспира «Тит Андроник». Акт V, сцена 1.